Дух противоречия
16.05.2013 в 21:01
Пишет KiraGin:Название: Призрак из прошлого
Команда: KiraGin
Тема: мистика/психодел/хоррор
Пейринг/Персонажи: мальчик Кай, Кира Изуру; едва заметный намек на Кира/Ичимару
Размер: 2336 слов
Жанр: мистика
Рейтинг: PG
Дисклеймер: Bleach © Kubo Tite
Саммари: Кай – обычный школьник и не верит в сверхъестественное. Но однажды он сталкивается лицом к лицу с недружелюбным потусторонним существом и с доброжелательным призраком.
Всё началось внезапно.
День был хмурый и скучный, со свинцовыми тучами, с влажным и как будто тесным воздухом; в такие дни обычно случается что-то странное или скверное. Например, десять лет назад в такой же, со слов матери, сумрачный день родился Кай.
Он не любил эту дату и никому не говорил о ней, но соученики все равно прознали. До дома оставался квартал, когда из переулка за спиной вывернул Ханазаки с его подпевалами. Сперва они шли следом за Каем и без остановки смеялись, словно заводные игрушки; потом кто-то окликнул его. Кай не отреагировал.
– Эй! Ты что, не слышал?! – это уже крикнул Ханазаки. – Мы только хотим поздравить тебя с днем рождения!
Не оборачиваясь, Кай искоса глянул в витрину. Компания отставала всего на десяток шагов. В школе его не любили – одноклассники игнорировали, хулиганы постарше откровенно доставали; он почти привык к этому и не боялся, но ввязываться в драку всё равно не хотелось. Кай свернул в узкий проулок, надеясь срезать путь. Это было ошибкой: теперь преследователи могли не опасаться свидетелей. В спину полетели оскорбления и насмешки; Кай всё-таки обернулся, чтобы огрызнуться, и вместо очередного словесного выпада получил камень – в буквальном смысле. Небольшой булыжник ударил в плечо, мальчик пошатнулся и, пытаясь хоть как-то сохранить равновесие, присел. И ощутил… нечто.
– Решил прикинуться мусором? – приятель Ханазаки, долговязый малый с кривой ухмылкой, подкинул на ладони новый камень. – У тебя хорошо получается.
Ответить Кай не смог. Он не увидел ничего необычного, но мог поклясться, что над головой что-то пронеслось; свист воздуха можно было ощутить только интуитивно. И это наполнило его ужасом, новым, чуждым самому его существу – и одновременно странно знакомым, словно кошмар, многократно пережитый во сне. Не дожидаясь новых выпадов, Кай взметнулся и бросился бежать, словно за ним гнались монстры.
Он пожалел о своём поспешном бегстве очень скоро. На следующий день Кай той же дорогой шел домой, перебирая на ходу конфеты; во время прогулок по городу он иногда рассматривал витрину кондитерского магазина западного образца, а накануне вечером обнаружил на окне собственной комнаты подарочную коробку из этого магазина. Мать, консерватор до мозга костей, не приветствовала европейские сладости, и теперь он терялся в догадках, кто мог сделать ему такой сюрприз. За этим занятием он пропустил момент, когда его догнал долговязый.
– Эй, мы вчера так тебя и не поздравили, – он был так близко, что мог протянуть руку и схватить Кая за шкирку. – Ты так бежал, что мы догнать не смогли.
Кай сделал вид, что не замечает его. Острый цепкий ум и не по возрасту едкое чувство юмора, которое он не умел сдерживать, и без того не давали ему скучать, а если бы он начал отвечать на насмешки хулиганов, невзлюбивших его за сам факт существования, это могло бы кончиться очень плохо.
– А грызун-то боится, когда в него швыряются! – добавил новый голос – к долговязому присоединились остальные.
Пронизывающий ветер приносил с собой противные мелкие капли, было холодно и неуютно. Казалось, прохожие попрятались, не желая высовываться в такую неприятную погоду. Но задирам неприветливый день и пустынные улицы только придавали храбрости.
– Эй, грызун, оглох?!
Поморщившись, Кай упрямо свернул в проулок.
…Сначала к нему приклеилась кличка «крыса» – возможно, из-за неуловимой схожести его лица с хитренькой звериной мордочкой; потом Ханазаки придумал звать его хорьком-альбиносом. Кай, правда, не считал себя альбиносом – он просто был весь, с макушки до пят, очень светлым: бледная, почти восковая кожа, блеклые глаза и пепельные, как будто седые волосы. Но его мнение никого не волновало. Постепенно прозвища слились в одно; он знал, что за глаза его так называют и в классе.
– Не, не оглох, – вступил наконец предводитель. – Просто грызуны не понимают по-японски.
Он негромко добавил еще несколько слов, компания захохотала в голос. Кая осыпало чем-то мелким – то ли мусором, то ли песком с мелким гравием вперемешку; над головой повисла пыль. Ехидные ответы, теснящиеся на языке, жгли и кололи уже невыносимо, и он всё-таки остановился. Мало кто мог вынести его прямой взгляд, то ли из-за пугающе прозрачных водянистых глаз, то ли из-за неестественно широкой, словно нарисованной улыбки, которая и взрослому-то была не к лицу. Преследователи явно оробели, но долговязый, попятившись вместе с остальными, всё же махнул рукой. Кай увидел летящий к нему булыжник, успел понять, что не сможет увернуться – и тот вдруг отпрыгнул в сторону и, взмыв по красивой дуге, упал у стены. На грани слышимости раздался тонкий металлический звон.
– Ты как это сделал?! – возмутился Ханазаки так искренне, будто и вправду решил, что Кай может взглядом отбивать камни. Остальные молча таращили глаза.
– Эй! – долговязый схватился за голову, свободной рукой ткнул Ханазаки в плечо. – Ты чего меня-то бьешь?!
– Спятил? – зло отозвался тот, неотрывно глядя на Кая. И тут же сам вскинул руку к уху, рывком обернулся: – Да ты совсем?!
Не понимая, что происходит, Кай просто наблюдал. Он видел, что парни не трогали друг друга; создавалось впечатление, что он смотрит сцену из какого-то старого фильма, где герой-невидимка колотит хулиганов. Те, точно по сценарию, стали выяснять отношения – и в этот момент нечто коснулось руки Кая, нечто слишком упругое для ветра и слишком теплое для загробной сущности. Его слегка подтолкнули, и он невольно отступил; опомнился и, пользуясь тем, что о нем забыли, нырнул в глубину проулка.
Вечером Кай сидел на окне и смотрел на спускающийся к морю город. Точнее, пытался смотреть. Косые струи дождя смазывали пейзаж; крупные капли, ударяясь в стекло, рисовали сложный узор, из которого порой выглядывали странные, любопытные, ищущие лица. Как будто некто, по непонятной прихоти вступившийся за Кая сегодня, всё еще присматривал за ним. Почему-то сейчас он не чувствовал того липкого душного страха, который охватил его вчера, заставив бежать до самого дома и с отсекающим жадные уличные звуки грохотом захлопнуть за собой дверь. От новой встречи у него осталось чувство благодарности – и любопытство, осторожное, но неотступное.
За ночь тучи полностью пролились на город, обнажив небо. Сидеть дома не хотелось, и Кай весь день прогуливался, неспешно и обстоятельно, как и всегда в выходной: запоминал улицы, изучал витрины, всматривался в архитектурные детали. В голове крутились строчки из прочитанной недавно книги, которые описывали различие между ребенком и взрослым, и он старался обращать внимание даже на мелочи. Раз ему показалось, что за ним кто-то идет, ступая, как профессиональный охотник – тихо, близко, след в след; но, оглянувшись, он никого не заметил.
Когда стало смеркаться, Кай дошел до сквера и сел на качели. Он не в первый раз бродил по улицам допоздна, к тому же до дома было недалеко. Однако его не покидало появившееся какое-то время назад тревожное чувство; оно перестало быть смутным и всё усиливалось. Ощущения были странные. Пространство словно сжималось, стягивалось вокруг Кая; голову сдавило невидимыми обручами. Краем глаза заметив за деревом тень, движение которой нельзя было объяснить ветром, он не выдержал – поднялся и осторожно двинулся подальше от зарослей. Тень двинулась следом. Гнетущее ощущение усилилось. Кай побежал.
Ноги действовали самостоятельно; остановился он тоже не по своей воле – со всего маху вломился в здоровенный колючий куст, и ветви схватили его за одежду. Сверху посыпались листья. Существо пересекало открытое пространство между зарослями и кустом; в свете только что зажегшегося фонаря оно выглядело как нечто среднее между тенью и маревом, в жаркий день поднимающимся от асфальта. Сейчас Кай был полностью уверен, что это не игра воображения и не зрительная иллюзия. В какой-то момент в «мареве», мерцая и дрожа, даже проступила жуткая белая морда. Кое-как отцепившись от куста, Кай бросился дальше.
Кажется, он свернул не туда – сквер всё не кончался, деревья и кусты казались одинаковыми. Сил больше не осталось, Кай перешел на шаг, потом остановился, пытаясь отдышаться; сердце колотилось так, словно готовилось выскочить из груди и помчаться впереди него. Он ничего не слышал, кроме собственного шумного дыхания, и уже решил, что его больше не преследуют. И ошибся – едва ощутимо колыхнув воздух, существо взвилось над живой изгородью и приземлилось совсем рядом. Кай оцепенел. Очертания странного тела проступили ярче; тварь явно смотрела на человека, в темных прорезях, смещенных к центру морды, горели хищные огни. Помедлив, она двинулась, собираясь броситься – и в этот момент, мимолетно коснувшись плеча Кая, между ним и тварью появилась новая тень.
Обрушилась тугая тишина, нечто неосязаемое надавило Каю на плечи. В одно мгновение, словно выхваченные из темноты молнией, потусторонние существа яркой картинкой высветились перед ним. Злобная тварь походила на тучную многоножку, состоящую сплошь из массивных костей; вторая тень выглядела как человек, мужчина в черных хакама и косодэ. «Многоножка» вскинула переднюю половину тела, выставив верхнюю, самую крупную пару конечностей; человек взмахнул катаной, тварь дико заверещала – и рассыпалась черной пылью.
Отточенным движением вернув катану в ножны, человек обернулся. Он оказался молодым, с приятным немного усталым лицом, со светлыми, как у европейцев, волосами. Пронзительно синие глаза внимательно изучили Кая; убедившись, что он цел, незнакомец заметно успокоился и, очевидно, собрался уйти. Кая это совершенно не устраивало. Возможно, это было глупо, но, получив видимое доказательство своих подозрений, Кай уже не мог его отпустить.
– Стой! – он хотел схватить незнакомца за рукав, но промахнулся. – Ты кто?
Тот замер. Медленно повернул голову и снова посмотрел на Кая.
– Ты… вы… ты ко мне обращаешься? – пораженно спросил он.
– А к кому еще, по-твоему, я могу обращаться? – рассердившись непонятно почему, вопросил Кай. – Здесь только мы двое, эту жуткую гадину ты убил.
– Значит, ты меня видишь… – растерянно проговорил мужчина.
– И даже очень хорошо, – подтвердил Кай; не удержавшись, всё-таки потрогал его рукав, потом локоть. На ощупь они были совершенно как настоящие, ткань, прилегающая к руке вплотную – теплая, ниже – холодная, как будто выстуженная ветром, хотя ветра не было. – Правда, у меня это не сразу получилось; сперва я видел только какие-то тени. Так кто ты такой?
– Это сложно объяснить, – он всё смотрел на Кая, широко открыв глаза, словно это Кай явился из потустороннего мира, и он не может поверить в реальность этой встречи. – И мне бы не хотелось объясняться сейчас, если честно.
Оглядев его с ног до головы, Кай озвучил свое предположение:
– Ты, наверное, призрак. А имя-то у тебя есть?
Мужчина сдавленно кашлянул – и вдруг рассмеялся, деликатно прикрывая рот рукой.
– Ты всегда такой фамильярный? – спросил он, отсмеявшись. Но не дожидаясь ответа, продолжил: – Ты можешь называть меня Изуру. Твое имя я знаю, однако… может быть, расскажешь о себе? Я не рассчитывал, что ты так скоро сможешь меня видеть, но, раз так, можно этим воспользоваться.
Доброжелательный тон и мягкая улыбка удивительным образом располагали к нему. Кай не доверял взрослым, но этот призрак внушал симпатию; для приличия обдумав предложение, он кивнул.
Они сидели на качелях под тусклым светом фонаря. Кай, отталкиваясь ногой, легонько покачивался; он говорил неторопливо, пользуясь тем, что его в кои-то веки слушают. Изуру внимал с таким видом, будто важнее этих чуть сбивчивых полудетских откровений ничего и быть не могло. Когда слова подошли к концу, Кай замолчал, предоставляя слушателю право высказаться. Изуру как раз протянул руку, словно хотел дотронуться до его плеча или даже погладить по голове, но не рискнул; рука зависла в воздухе.
– Ты рассуждаешь… очень по-взрослому, – осторожно сказал он.
– А, ты тоже заметил? – Кай усмехнулся. Таиться не имело смысла, так что он сделал это очень едко. – Матери это не нравится, она говорит, что мне еще рано быть таким… циничным.
– …прежней личности сохранны… – пробормотал себе под нос Изуру, но под внимательным взглядом осекся. – В школе, наверное, проблемы из-за этого?
Кай беспечно махнул рукой:
– Меня это не слишком задевает. Хотя некоторые принимают мои шутки чересчур близко к сердцу и пытаются меня поколотить. Кстати, это же ты меня вчера выручил? Почему ты следишь за мной?
– Ты умнее многих взрослых, – Изуру вздохнул. – У тебя есть определенные способности, поэтому ты смог увидеть меня и Пустого… то есть, то создание. Эта особенность притягивает к тебе таких существ; они опасны, и сам ты с ними не справишься, поэтому за тобой нужен присмотр.
– Призрак-охранник? – Кай развеселился. – Я думал, такое бывает только в кино. А конфеты тоже ты принес?
Изуру молча кивнул. Спрыгнув с качели, Кай встал перед ним, чтобы видеть лицо; хотел сам потрепать его по плечу, но в последний момент передумал и положил руку на голову, пародируя одобрительный «взрослый» жест.
– Спасибо, Изуру, – сказал он, вдумчиво растягивая слова.
Изуру смотрел на него, не моргая, не двигаясь; он слегка побледнел и теперь казался настоящим призраком. Запоздало спохватившись, что такая бесцеремонность может обидеть, Кай убрал руку. Изуру еще какое-то время сидел неподвижно, потом с явным усилием прикрыл веки и снова взглянул на него; выражение смиренной печали вдруг показалось Каю знакомым.
– А мы не встречались раньше? – спросил он. – Мне кажется, я… знал тебя раньше. Наверное, даже очень хорошо знал.
Попытка перевести тему оказалась неудачной, повисла новая пауза. Изуру, покусывая тонкие губы, изучал его улыбку, словно она могла подсказать верное решение. Кай разглядывал его в ответ, но улавливал только смутное чувство дежавю; осмысленные воспоминания, если они и были, всплывать из глубин памяти не торопились.
– Сколько тебе сейчас лет, десять? – неожиданно уточнил Изуру; дождавшись кивка, стал тихо пояснять: – Ты можешь вести себя не так, как другие дети, но ты всё же ребенок, твоя жизнь… только началась. Я не могу и не хочу объяснять тебе, как обстоят дела на самом деле; ты прекрасно обойдешься без этих знаний, поверь мне. Я не призрак, но ты наверняка уже сам понял это. И… можно сказать, что мы действительно знакомы, но это тоже не стóит обсуждать. Если захочешь, я расскажу тебе потом… когда вырастешь.
– Хотя бы честно, – подытожил Кай. Он остался недоволен этим заявлением, но Изуру выглядел непреклонным, спорить с ним явно было бесполезно; про себя Кай решил, что проще будет изобразить послушание, а позже, при следующих встречах (он уже не сомневался, что эта – не последняя) понемногу выудить интересующие его сведения. – Уже поздно; проводишь меня? Вдруг появится новая тварь.
– Конечно, – мягко улыбнувшись, Изуру поднялся.
На прощание он, так и не осмелившись коснуться или обнять мальчика, очень церемонно поклонился и попросил быть внимательным. Кай обещал, что будет вести себя осторожно. По-прежнему улыбаясь, Изуру сделал пару шагов в сторону – и просто исчез, как не было.
Проскользнуть в дом незамеченным не удалось. Мать устроила великолепную истерику, обвинив Кая в непредусмотрительности, черствости и прочих подобных грехах; такое представление Кай видел не впервые и, стараясь не выдать скуку, рассматривал экран мобильного телефона. В журнале не было ни единого пропущенного звонка. Выдохшись, она отправила Кая наверх, а сама принялась звонить кому-то из бесконечной череды подруг и жаловаться на неблагодарного отпрыска. Впрочем, его эти причитания уже давно не трогали; откровенно зевая, он поднялся в спальню. На окне, перехваченная бантиком, стояла новая коробка конфет.
URL записиКоманда: KiraGin
Тема: мистика/психодел/хоррор
Пейринг/Персонажи: мальчик Кай, Кира Изуру; едва заметный намек на Кира/Ичимару
Размер: 2336 слов
Жанр: мистика
Рейтинг: PG
Дисклеймер: Bleach © Kubo Tite
Саммари: Кай – обычный школьник и не верит в сверхъестественное. Но однажды он сталкивается лицом к лицу с недружелюбным потусторонним существом и с доброжелательным призраком.
День был хмурый и скучный, со свинцовыми тучами, с влажным и как будто тесным воздухом; в такие дни обычно случается что-то странное или скверное. Например, десять лет назад в такой же, со слов матери, сумрачный день родился Кай.
Он не любил эту дату и никому не говорил о ней, но соученики все равно прознали. До дома оставался квартал, когда из переулка за спиной вывернул Ханазаки с его подпевалами. Сперва они шли следом за Каем и без остановки смеялись, словно заводные игрушки; потом кто-то окликнул его. Кай не отреагировал.
– Эй! Ты что, не слышал?! – это уже крикнул Ханазаки. – Мы только хотим поздравить тебя с днем рождения!
Не оборачиваясь, Кай искоса глянул в витрину. Компания отставала всего на десяток шагов. В школе его не любили – одноклассники игнорировали, хулиганы постарше откровенно доставали; он почти привык к этому и не боялся, но ввязываться в драку всё равно не хотелось. Кай свернул в узкий проулок, надеясь срезать путь. Это было ошибкой: теперь преследователи могли не опасаться свидетелей. В спину полетели оскорбления и насмешки; Кай всё-таки обернулся, чтобы огрызнуться, и вместо очередного словесного выпада получил камень – в буквальном смысле. Небольшой булыжник ударил в плечо, мальчик пошатнулся и, пытаясь хоть как-то сохранить равновесие, присел. И ощутил… нечто.
– Решил прикинуться мусором? – приятель Ханазаки, долговязый малый с кривой ухмылкой, подкинул на ладони новый камень. – У тебя хорошо получается.
Ответить Кай не смог. Он не увидел ничего необычного, но мог поклясться, что над головой что-то пронеслось; свист воздуха можно было ощутить только интуитивно. И это наполнило его ужасом, новым, чуждым самому его существу – и одновременно странно знакомым, словно кошмар, многократно пережитый во сне. Не дожидаясь новых выпадов, Кай взметнулся и бросился бежать, словно за ним гнались монстры.
Он пожалел о своём поспешном бегстве очень скоро. На следующий день Кай той же дорогой шел домой, перебирая на ходу конфеты; во время прогулок по городу он иногда рассматривал витрину кондитерского магазина западного образца, а накануне вечером обнаружил на окне собственной комнаты подарочную коробку из этого магазина. Мать, консерватор до мозга костей, не приветствовала европейские сладости, и теперь он терялся в догадках, кто мог сделать ему такой сюрприз. За этим занятием он пропустил момент, когда его догнал долговязый.
– Эй, мы вчера так тебя и не поздравили, – он был так близко, что мог протянуть руку и схватить Кая за шкирку. – Ты так бежал, что мы догнать не смогли.
Кай сделал вид, что не замечает его. Острый цепкий ум и не по возрасту едкое чувство юмора, которое он не умел сдерживать, и без того не давали ему скучать, а если бы он начал отвечать на насмешки хулиганов, невзлюбивших его за сам факт существования, это могло бы кончиться очень плохо.
– А грызун-то боится, когда в него швыряются! – добавил новый голос – к долговязому присоединились остальные.
Пронизывающий ветер приносил с собой противные мелкие капли, было холодно и неуютно. Казалось, прохожие попрятались, не желая высовываться в такую неприятную погоду. Но задирам неприветливый день и пустынные улицы только придавали храбрости.
– Эй, грызун, оглох?!
Поморщившись, Кай упрямо свернул в проулок.
…Сначала к нему приклеилась кличка «крыса» – возможно, из-за неуловимой схожести его лица с хитренькой звериной мордочкой; потом Ханазаки придумал звать его хорьком-альбиносом. Кай, правда, не считал себя альбиносом – он просто был весь, с макушки до пят, очень светлым: бледная, почти восковая кожа, блеклые глаза и пепельные, как будто седые волосы. Но его мнение никого не волновало. Постепенно прозвища слились в одно; он знал, что за глаза его так называют и в классе.
– Не, не оглох, – вступил наконец предводитель. – Просто грызуны не понимают по-японски.
Он негромко добавил еще несколько слов, компания захохотала в голос. Кая осыпало чем-то мелким – то ли мусором, то ли песком с мелким гравием вперемешку; над головой повисла пыль. Ехидные ответы, теснящиеся на языке, жгли и кололи уже невыносимо, и он всё-таки остановился. Мало кто мог вынести его прямой взгляд, то ли из-за пугающе прозрачных водянистых глаз, то ли из-за неестественно широкой, словно нарисованной улыбки, которая и взрослому-то была не к лицу. Преследователи явно оробели, но долговязый, попятившись вместе с остальными, всё же махнул рукой. Кай увидел летящий к нему булыжник, успел понять, что не сможет увернуться – и тот вдруг отпрыгнул в сторону и, взмыв по красивой дуге, упал у стены. На грани слышимости раздался тонкий металлический звон.
– Ты как это сделал?! – возмутился Ханазаки так искренне, будто и вправду решил, что Кай может взглядом отбивать камни. Остальные молча таращили глаза.
– Эй! – долговязый схватился за голову, свободной рукой ткнул Ханазаки в плечо. – Ты чего меня-то бьешь?!
– Спятил? – зло отозвался тот, неотрывно глядя на Кая. И тут же сам вскинул руку к уху, рывком обернулся: – Да ты совсем?!
Не понимая, что происходит, Кай просто наблюдал. Он видел, что парни не трогали друг друга; создавалось впечатление, что он смотрит сцену из какого-то старого фильма, где герой-невидимка колотит хулиганов. Те, точно по сценарию, стали выяснять отношения – и в этот момент нечто коснулось руки Кая, нечто слишком упругое для ветра и слишком теплое для загробной сущности. Его слегка подтолкнули, и он невольно отступил; опомнился и, пользуясь тем, что о нем забыли, нырнул в глубину проулка.
Вечером Кай сидел на окне и смотрел на спускающийся к морю город. Точнее, пытался смотреть. Косые струи дождя смазывали пейзаж; крупные капли, ударяясь в стекло, рисовали сложный узор, из которого порой выглядывали странные, любопытные, ищущие лица. Как будто некто, по непонятной прихоти вступившийся за Кая сегодня, всё еще присматривал за ним. Почему-то сейчас он не чувствовал того липкого душного страха, который охватил его вчера, заставив бежать до самого дома и с отсекающим жадные уличные звуки грохотом захлопнуть за собой дверь. От новой встречи у него осталось чувство благодарности – и любопытство, осторожное, но неотступное.
За ночь тучи полностью пролились на город, обнажив небо. Сидеть дома не хотелось, и Кай весь день прогуливался, неспешно и обстоятельно, как и всегда в выходной: запоминал улицы, изучал витрины, всматривался в архитектурные детали. В голове крутились строчки из прочитанной недавно книги, которые описывали различие между ребенком и взрослым, и он старался обращать внимание даже на мелочи. Раз ему показалось, что за ним кто-то идет, ступая, как профессиональный охотник – тихо, близко, след в след; но, оглянувшись, он никого не заметил.
Когда стало смеркаться, Кай дошел до сквера и сел на качели. Он не в первый раз бродил по улицам допоздна, к тому же до дома было недалеко. Однако его не покидало появившееся какое-то время назад тревожное чувство; оно перестало быть смутным и всё усиливалось. Ощущения были странные. Пространство словно сжималось, стягивалось вокруг Кая; голову сдавило невидимыми обручами. Краем глаза заметив за деревом тень, движение которой нельзя было объяснить ветром, он не выдержал – поднялся и осторожно двинулся подальше от зарослей. Тень двинулась следом. Гнетущее ощущение усилилось. Кай побежал.
Ноги действовали самостоятельно; остановился он тоже не по своей воле – со всего маху вломился в здоровенный колючий куст, и ветви схватили его за одежду. Сверху посыпались листья. Существо пересекало открытое пространство между зарослями и кустом; в свете только что зажегшегося фонаря оно выглядело как нечто среднее между тенью и маревом, в жаркий день поднимающимся от асфальта. Сейчас Кай был полностью уверен, что это не игра воображения и не зрительная иллюзия. В какой-то момент в «мареве», мерцая и дрожа, даже проступила жуткая белая морда. Кое-как отцепившись от куста, Кай бросился дальше.
Кажется, он свернул не туда – сквер всё не кончался, деревья и кусты казались одинаковыми. Сил больше не осталось, Кай перешел на шаг, потом остановился, пытаясь отдышаться; сердце колотилось так, словно готовилось выскочить из груди и помчаться впереди него. Он ничего не слышал, кроме собственного шумного дыхания, и уже решил, что его больше не преследуют. И ошибся – едва ощутимо колыхнув воздух, существо взвилось над живой изгородью и приземлилось совсем рядом. Кай оцепенел. Очертания странного тела проступили ярче; тварь явно смотрела на человека, в темных прорезях, смещенных к центру морды, горели хищные огни. Помедлив, она двинулась, собираясь броситься – и в этот момент, мимолетно коснувшись плеча Кая, между ним и тварью появилась новая тень.
Обрушилась тугая тишина, нечто неосязаемое надавило Каю на плечи. В одно мгновение, словно выхваченные из темноты молнией, потусторонние существа яркой картинкой высветились перед ним. Злобная тварь походила на тучную многоножку, состоящую сплошь из массивных костей; вторая тень выглядела как человек, мужчина в черных хакама и косодэ. «Многоножка» вскинула переднюю половину тела, выставив верхнюю, самую крупную пару конечностей; человек взмахнул катаной, тварь дико заверещала – и рассыпалась черной пылью.
Отточенным движением вернув катану в ножны, человек обернулся. Он оказался молодым, с приятным немного усталым лицом, со светлыми, как у европейцев, волосами. Пронзительно синие глаза внимательно изучили Кая; убедившись, что он цел, незнакомец заметно успокоился и, очевидно, собрался уйти. Кая это совершенно не устраивало. Возможно, это было глупо, но, получив видимое доказательство своих подозрений, Кай уже не мог его отпустить.
– Стой! – он хотел схватить незнакомца за рукав, но промахнулся. – Ты кто?
Тот замер. Медленно повернул голову и снова посмотрел на Кая.
– Ты… вы… ты ко мне обращаешься? – пораженно спросил он.
– А к кому еще, по-твоему, я могу обращаться? – рассердившись непонятно почему, вопросил Кай. – Здесь только мы двое, эту жуткую гадину ты убил.
– Значит, ты меня видишь… – растерянно проговорил мужчина.
– И даже очень хорошо, – подтвердил Кай; не удержавшись, всё-таки потрогал его рукав, потом локоть. На ощупь они были совершенно как настоящие, ткань, прилегающая к руке вплотную – теплая, ниже – холодная, как будто выстуженная ветром, хотя ветра не было. – Правда, у меня это не сразу получилось; сперва я видел только какие-то тени. Так кто ты такой?
– Это сложно объяснить, – он всё смотрел на Кая, широко открыв глаза, словно это Кай явился из потустороннего мира, и он не может поверить в реальность этой встречи. – И мне бы не хотелось объясняться сейчас, если честно.
Оглядев его с ног до головы, Кай озвучил свое предположение:
– Ты, наверное, призрак. А имя-то у тебя есть?
Мужчина сдавленно кашлянул – и вдруг рассмеялся, деликатно прикрывая рот рукой.
– Ты всегда такой фамильярный? – спросил он, отсмеявшись. Но не дожидаясь ответа, продолжил: – Ты можешь называть меня Изуру. Твое имя я знаю, однако… может быть, расскажешь о себе? Я не рассчитывал, что ты так скоро сможешь меня видеть, но, раз так, можно этим воспользоваться.
Доброжелательный тон и мягкая улыбка удивительным образом располагали к нему. Кай не доверял взрослым, но этот призрак внушал симпатию; для приличия обдумав предложение, он кивнул.
Они сидели на качелях под тусклым светом фонаря. Кай, отталкиваясь ногой, легонько покачивался; он говорил неторопливо, пользуясь тем, что его в кои-то веки слушают. Изуру внимал с таким видом, будто важнее этих чуть сбивчивых полудетских откровений ничего и быть не могло. Когда слова подошли к концу, Кай замолчал, предоставляя слушателю право высказаться. Изуру как раз протянул руку, словно хотел дотронуться до его плеча или даже погладить по голове, но не рискнул; рука зависла в воздухе.
– Ты рассуждаешь… очень по-взрослому, – осторожно сказал он.
– А, ты тоже заметил? – Кай усмехнулся. Таиться не имело смысла, так что он сделал это очень едко. – Матери это не нравится, она говорит, что мне еще рано быть таким… циничным.
– …прежней личности сохранны… – пробормотал себе под нос Изуру, но под внимательным взглядом осекся. – В школе, наверное, проблемы из-за этого?
Кай беспечно махнул рукой:
– Меня это не слишком задевает. Хотя некоторые принимают мои шутки чересчур близко к сердцу и пытаются меня поколотить. Кстати, это же ты меня вчера выручил? Почему ты следишь за мной?
– Ты умнее многих взрослых, – Изуру вздохнул. – У тебя есть определенные способности, поэтому ты смог увидеть меня и Пустого… то есть, то создание. Эта особенность притягивает к тебе таких существ; они опасны, и сам ты с ними не справишься, поэтому за тобой нужен присмотр.
– Призрак-охранник? – Кай развеселился. – Я думал, такое бывает только в кино. А конфеты тоже ты принес?
Изуру молча кивнул. Спрыгнув с качели, Кай встал перед ним, чтобы видеть лицо; хотел сам потрепать его по плечу, но в последний момент передумал и положил руку на голову, пародируя одобрительный «взрослый» жест.
– Спасибо, Изуру, – сказал он, вдумчиво растягивая слова.
Изуру смотрел на него, не моргая, не двигаясь; он слегка побледнел и теперь казался настоящим призраком. Запоздало спохватившись, что такая бесцеремонность может обидеть, Кай убрал руку. Изуру еще какое-то время сидел неподвижно, потом с явным усилием прикрыл веки и снова взглянул на него; выражение смиренной печали вдруг показалось Каю знакомым.
– А мы не встречались раньше? – спросил он. – Мне кажется, я… знал тебя раньше. Наверное, даже очень хорошо знал.
Попытка перевести тему оказалась неудачной, повисла новая пауза. Изуру, покусывая тонкие губы, изучал его улыбку, словно она могла подсказать верное решение. Кай разглядывал его в ответ, но улавливал только смутное чувство дежавю; осмысленные воспоминания, если они и были, всплывать из глубин памяти не торопились.
– Сколько тебе сейчас лет, десять? – неожиданно уточнил Изуру; дождавшись кивка, стал тихо пояснять: – Ты можешь вести себя не так, как другие дети, но ты всё же ребенок, твоя жизнь… только началась. Я не могу и не хочу объяснять тебе, как обстоят дела на самом деле; ты прекрасно обойдешься без этих знаний, поверь мне. Я не призрак, но ты наверняка уже сам понял это. И… можно сказать, что мы действительно знакомы, но это тоже не стóит обсуждать. Если захочешь, я расскажу тебе потом… когда вырастешь.
– Хотя бы честно, – подытожил Кай. Он остался недоволен этим заявлением, но Изуру выглядел непреклонным, спорить с ним явно было бесполезно; про себя Кай решил, что проще будет изобразить послушание, а позже, при следующих встречах (он уже не сомневался, что эта – не последняя) понемногу выудить интересующие его сведения. – Уже поздно; проводишь меня? Вдруг появится новая тварь.
– Конечно, – мягко улыбнувшись, Изуру поднялся.
На прощание он, так и не осмелившись коснуться или обнять мальчика, очень церемонно поклонился и попросил быть внимательным. Кай обещал, что будет вести себя осторожно. По-прежнему улыбаясь, Изуру сделал пару шагов в сторону – и просто исчез, как не было.
Проскользнуть в дом незамеченным не удалось. Мать устроила великолепную истерику, обвинив Кая в непредусмотрительности, черствости и прочих подобных грехах; такое представление Кай видел не впервые и, стараясь не выдать скуку, рассматривал экран мобильного телефона. В журнале не было ни единого пропущенного звонка. Выдохшись, она отправила Кая наверх, а сама принялась звонить кому-то из бесконечной череды подруг и жаловаться на неблагодарного отпрыска. Впрочем, его эти причитания уже давно не трогали; откровенно зевая, он поднялся в спальню. На окне, перехваченная бантиком, стояла новая коробка конфет.
Арты, с которыми проассоциировался Гин:
Bleach © Kubo Tite, art by c. raven
Bleach © Kubo Tite, art by c. raven
@темы: Ичимару Гин, Bleach © Kubo Tite, БП2, Кира Изуру, Любимые мальчики, Гин & Изуру, Фанфики, Bleach