Дух противоречия
18.02.2013 в 11:30
Пишет Дикий, но симпатичный шиповник:Х18: низкий рейтинг
2. (Арт!)
Название: На пороге ночи
Пейринг: Занзас/Хибари
Рейтинг: G
3.
Название: Великая любовь Хибари Кеи
Пейринг: Кусакабе Тецуя, Занзас/Хибари
Рейтинг: G
Жанр: юмор
Краткое содержание: У Кусакабе Тецуи была очень тяжелая жизнь.
Размер: 1613 слов
Кусакабе Тецуе было двенадцать лет, и он готовился проститься с жизнью.
Нет, он, конечно, сам виноват. Сидеть надо было и не высовываться, а не лезть в разборки местного хулиганья. Но ведь на подвиги потянуло. На восстановление справедливости. А он только-только успел обжиться в новом городе. Ну не идиот ли?
Но в целом очень неплохой вечер для смерти выдался.
Кусакабе гордо посмотрел в глаза державшему его за воротник громиле и приготовился сказать что-нибудь пафосное напоследок.
Но не успел. От входа в темный переулок, куда его затащили, послышались сдавленные вопли, еще через секунду его уже никто не держал, потому что все в неестественных позах валялись на земле. Некоторые стонали, а кое-кто, кажется, и вовсе не дышал.
— Все потому, что вы толпились, — сказали из темноты.
Кусакабе протер глаза от натекшей крови и увидел мальчика, едва ли старше его самого. Он стоял очень прямо и спокойно и с полным равнодушием обозревал поверженных противников. Кусакабе затаил дыхание, но больше ничего не произошло: мальчик даже не взглянул на него, он исчез так же внезапно, как появился, лишь эффектно взметнулись за спиной полы черного форменного пиджака, небрежно накинутого на плечи. Как только не слетел во время драки. Хотя какая драка? Чистой воды избиение.
Кусакабе потряс головой, подождал, пока утихнет шум в ушах, и принял решение. Этим вечером между двумя людьми образовалась нерасторжимая связь. Кусакабе знал, как следует поступать в таких случаях. Он найдет этого мальчика и предложит ему свою жизнь в признательность за спасение, иначе не найти ему покоя в этом воплощении и придется переносить благодарность на следующее, очень неудобно выйдет. Такой замечательный боец, несомненно, поймет его чувства.
Это уже после Кусакабе узнал, что его спасителя зовут Хибари Кея, что он руководит дисциплинарным комитетом в средней школе Намимори, куда Кусакабе как раз поступил, и что он в упор не помнит, как кого-то спасал.
Сначала Кусакабе подумал было, что Хибари просто проявляет мужественную скромность, и восхитился. Потом понял — действительно не помнит. И восхитился еще сильнее, потому что одно дело, когда человек просто воспитанный, и совсем другое — когда он настолько пофигист.
Долг благодарности, тем не менее, никто не отменял.
Кусакабе стиснул зубы и подал заявление на вступление в дисциплинарный комитет.
Пройдя за Хибари дорогу жизни в несколько лет, Кусакабе сделал для себя кое-какие выводы о начальнике.
Первое — он был великим человеком.
Второе — он всегда знал, что делал.
Даже когда лез в драку с сотней противников. Побеждал же.
Даже когда избивал учеников собственной школы. Следовало признать, стало действительно тише, и дисциплина царила идеальная. Учиться было одно удовольствие.
Еще Хибари являлся полным, законченным, совершенным социопатом, Кусакабе обожал это его качество и гордился заодно родной страной. В Японии даже социопаты выполняют и перевыполняют свой долг перед обществом, разве это не залог вечного и неизменного величия?
Были у Хибари и маленькие слабости, простительные человеку его положения. Например, он любил животных и терпеть не мог фамильярности. Но если Хиберда Кусакабе в целом одобрял, то на втором крупно обжегся.
Он справедливо считал себя человеком приближенным — в конце концов, его присутствие терпели и не били слишком часто, причем только когда он сам был виноват. Кусакабе решил, что эту приближенность надо как-то отметить, и обратился к Хибари «Ке-сан». Позднее уже, заматывая пострадавшие ребра, он осмыслил происшедшее и понял свою ошибку. С тех пор Ке-сан был для него только господин Хибари. После того, как Кусакабе обжился в дисциплинарном комитете — шеф. Про себя Кусакабе по-прежнему называл его, как хотел, потому что мысли Ке-сан читать не умел. Но даже в самую страшную минуту не рисковал думать о нем непочтительно, потому как — а вдруг?
Если не считать таких мелких недоразумений, они жили душа в душу. Шеф даже доверял ему дела попроще, вроде разборок с некрупными группами «лиц, нарушающих порядок и дисциплину», когда самому ему было недосуг. Кусакабе в ответ почитал его безмерно.
В хорошие дни Ке-сан был тих, собран и отрешен, и оживлялся относительно, только когда встречал сильного противника.
Однако сильные противники имели обыкновение оказываться не такими уж сильными, и Ке-сан снова впадал в привычное для себя полулетаргическое состояние сытого хищника. Дремал на солнышке на школьной крыше, когда было ясно, или в приемной, когда шел дождь. Иногда даже во время драки, с открытыми глазами. Противники обижались, хотя, по мнению Кусакабе, обижаться было не на что. Ке-сан же не нарочно, он просто поспать любил.
В плохие дни… у шефа не было плохих дней.
Или так Кусакабе думал, пока в Намимори не пришла Вария и не принесла с собой дожди, грозы, ураганы и прочие неприятности. Плохие дни начались сами собой.
Ознаменовались они визитом большого варийского начальника, с которым Ке-сан, конечно, немедленно захотел подраться.
Что шеф хотел — то шеф получал. Кусакабе оперативно познакомился с командой будущего противника в лице Сквало и сразу же выяснил, что Занзас тоже за. Все устроилось как нельзя лучше.
Шеф и Занзас встретились в условленное время в условленном месте, обменялись парочкой ударов, после чего, конечно же, разумеется, все пошло наперекосяк.
Откуда-то набежала сотня хулиганов. Или две. Или три. Или пять. Кусакабе не слишком удивился, местные «лица, нарушающие порядок и дисциплину», периодически собирались, чтобы разделаться с шефом, но не в таком же количестве! Оставалось загадкой, откуда набралось столько людей, и Кусакабе показалось, или он вправду увидел татуировки якудза и блеск огнестрельного оружия? Он не усомнился в шефе ни на секунду, но… но это было чуточку чересчур.
— Я прошу прощения, — сквозь зубы сказал Ке-сан Занзасу, и Кусакабе буквально слышал, как неприятно ему извиняться перед иностранцем. — Это моя ответственность. Я сейчас разберусь.
Ему, естественно, и в голову не пришло испугаться количества противников или их вооружения. Или хотя бы задуматься, как их ловчее победить. Рванет в лобовую атаку и схватит пулю, моментально понял Кусакабе.
— Ке-сан... — испуганно прошептал он и поспешно зажал рот руками. Шеф покосился на него, но промолчал.
И рванул в лобовую атаку.
— Офигеть, — прокомментировал Занзас и достал пистолеты.
Через несколько минут на ногах стояли только он и шеф, остальные лежали вповалку. Кусакабе сидел на земле и баюкал голову. Он страшно перенервничал, и ему очень хотелось побиться лбом обо что-нибудь твердое.
Шеф спрыгнул с горы тел и убрал тонфы.
— Отлично размялись! — сказал Занзас. — Теперь к делу.
Ке-сан посмотрел на него невыразительным взглядом, после которого на месте драки обычно оставались тяжело искалеченные люди.
— Я устал, — нехотя проронил он. — В следующий раз.
— В какой еще следующий раз? — удивился Занзас.
Ке-сан не удостоил его ответом. Ке-сан развернулся и ушел.
— Не понял, — честно признался Занзас.
Кусакабе не понимал тоже. Шеф иногда отпускал мелкую рыбешку, когда почитал наказание достаточным или когда ему становилось скучно кого-то избивать, но тут явно был другой случай.
Для Кусакабе настали сумрачные дни.
Ке-сан почти полностью устранился от дел. Все свободное время он проводил на крыше школы, но не спал, как обычно, а смотрел на небо и серьезно о чем-то размышлял. Отвлекался он только на особо крупные скопления народа, да и те громил пусть и со своей обычной эффективностью, но без привычной сосредоточенности. Было видно, что его мысли витают где-то далеко. После он снова уходил на крышу и сидел там. Если бы это был кто другой, Кусакабе сказал, что у него идет переоценка жизненных приоритетов или острый случай любовной болезни, но это же был Ке-сан. Сверхчеловек, лишенных всяческих слабостей. И лишившийся — в последнее время — сна.
Кусакабе не знал, что и думать, поэтому решил делать, что может. Он запретил подчиненным беспокоить начальство и принялся укреплять дисциплину самостоятельно. Он был всего лишь скромным заместителем, но он старался. Не мог подвести шефа
Через несколько дней — в суматохе занятый по уши Кусакабе слегка потерял счет времени — его нашел Занзас.
— Слушай, ты, как там тебя, — хрипло начал он. — Как этого твоего Хибари найти? Мы с ним не закончили.
— Скучкуйтесь и нашумите, он сам вас найдет, — посоветовал Кусакабе с излишним ядом в голосе. У него был тяжелый день. Он никогда не думал, что поддерживать порядок в одиночку так сложно. — Только не слишком сильно, а то он не будет с вами разговаривать. И ни в коем случае не приходите в школу, он к ней очень трепетно относится. Сразу убьет.
— Ага, — сказал Занзас и пошел прямо к средней Намимори.
Кусакабе не удивился. В этом городе никто никогда не слушал его советов. Ну и ладно. Помрет — так ему и надо.
«Зато Ке-сан вернется к обычному состоянию!» — осенило Кусакабе. Что бы с шефом ни происходило, он ни за что не откажется от хорошей драки. Кусакабе укорил себя за то, что сам не додумался до такой замечательной идеи.
— Ура, — сказал он вслух.
— Ура, — согласился с ним незаметно оказавшийся рядом Сквало. Скорее всего, пришел с Занзасом, но Кусакабе как-то сумел его не заметить. — Он ночей не спит. Ругается, швыряется пустыми бутылками и клянется прикончить Хибари. — Тут Кусакабе понял, что Сквало говорит непривычно тихо, а под его глазами виднеются темные круги. Похоже, когда в Варии не спал босс — больше там не спал никто. — Пусть они уже прибьют друг друга, и мы все, наконец, отдохнем.
— Было бы неплохо, — кивнул Кусакабе, правда, он имел в виду часть про отдых, а не про смерть шефа. — Очень даже неплохо. Лучше им не мешать.
Все равно у него было еще полно дел и страшно не хватало времени. Он и так опаздывал на следующую драку.
До школы Кусакабе добрался только утром следующего дня и первым делом поднялся на крышу. Он не беспокоился за шефа… Хотя нет, все-таки немного беспокоился.
Дверь, висевшая на одной петле, скрипела под порывами ветра, по небу быстро неслись облака, сетка-ограждение была местами сорвана, а местами разодрана в клочья, в полу виднелись выбоины и кучами валялись мусор и обломки.
На чистом пятачке посреди развалов лежал Ке-сан, укрытый от ветра своим пиджаком, и мирно спал. Неподалеку сидел Занзас, откинувшись на полуразрушенную стенку, и тоже, кажется, дремал. На его плече скакал Хиберд и клевал ягоды в заколке.
Кусакабе сделал мысленную заметку, что надо подписать у директора заявку на ремонт, и ушел с крыши. Шуганул пару мальчишек, вознамерившихся было подняться наверх. Выразил устное порицание забывшей переобуться в сменную обувь ученице. Проверил, на постах ли подчиненные дисциплинарники.
Его снова ждал тяжелый день, но все наконец-то было хорошо.
5.
Название: Роман века
Пейринг: Занзас/Хибари
Рейтинг: PG-13
Жанр: стеб
Краткое содержание: Ухаживания Занзаса Хибари Кея заметил далеко не сразу.
Размер: 1044 слова
Предупреждения: ненормативная лексика
Ухаживания Занзаса Хибари Кея заметил далеко не сразу. Вернее, не заметил их вовсе, пока в один прекрасный день Каваллоне не спросил:
— Ну, когда свадьба?
Сказать, что Хибари удивился, было бы возмутительным приуменьшением. Он охуел настолько, что на целых два миллиметра поднял тонфы и на один — брови.
— Тр-р-р…
— Тр-р-рахаетесь вовсю? Ах, Кея, ты разбиваешь мне сердце, — сказал этот урод и в отместку разбил окно в кабинете истории.
— Травоядное, — выплюнул Хибари. И скривился: после дебильных слов Каваллоне эффект от обычно универсальной реплики был уже не тот. Расстроился настолько, что даже не стал заканчивать очередной тренировочный бой — Каваллоне кричал вслед что-то вроде: «Если он будет дурно с тобой обращаться, немедленно говори папочке!» — и пошел собирать информацию. Кто-то должен был ответить за испорченное настроение, и Савада с его жалким сбродом идеально подходил на эту роль.
— Да они там все пидарасы, — хлопнул его по плечу Рехей, увернулся от тонфы в глаз и неловко утешил: — Расслабься. Занзас по крайней мере предпочитает живых партнеров.
В его голосе звучала непонятная тоска, но Хибари проигнорировал этот жалкий запрос на скорую психотерапевтическую помощь. Теперь он хотя бы знал, кто именно якобы проявляет к нему интерес.
— Он и ко мне приставал, — потирая свой трезубец совершенно неприличными жестами (сначала он попытался его облизывать, но уколол язык об острие, ругнулся и перешел от оральных ласк к петтингу), подтвердил Мукуро. — Наверное, мой отказ подействовал на него сильнее, чем могло показаться, и бедняга просто сошел с ума. Ну, раз переключил внимание на тебя.
— Хибари-сан, — запричитал Савада, стратегически повиснув у Хибари на локте — руки теперь были заняты, и врезать Мукуро не получалось, — только не бросай Вонголу. Ему в Варию просто нужно Облако, а мы лю… лю…, — щека у Савады задергалась, и он переформулировал фразу, — тепло и искренне к тебе относимся.
От этих откровений щека задергалась уже у Хибари, и он, стряхнув Саваду, позорно ретировался. Около дома ярость вспыхнула с новой силой. Вероятно, причиной тому стал грузовик роз (неизвестный собирал их с таким усердием, что надергал прямо с корнями и застрявшими в них комьями земли). Или плакат в виде огромного красного сердца пять на пять метров с надписью «Хибари Кея, ты мой. Занзас» на фонаре. Или просто поганый характер самого Хибари.
За следующую неделю он успокоился настолько, что почти перестал бросаться на людей при одном упоминании Занзаса, но тут последний все испортил, заявившись в Намимори лично.
— Зачем тебе ходить в школу, ты и так умный, — на пятьсот сорок седьмой минуте их встречи (предыдущие пятьсот сорок шесть были отданы сугубо драке) умильно заявил он. — Там собираются гадкие мальчики и девочки, они научат тебя плохому.
— Треньк, — ответила правая тонфа, выбивая искры из пистолетов (на языке тонф это значило что-то вроде: «Да ты в конец охуел!»).
— Ты слишком часто видишься с Савадой. Чем это вы с ним занимаетесь? — на этот ревнивый вопрос тонким «вжик» ответила уже левая тонфа.
И обе они синхронно отозвались на:
— А этому Дино Каваллоне я вообще хуй оторву! Чтобы не тряс им, где не следует, — тут Хибари даже хотел заметить, что Каваллоне «трясет» исключительно хлыстом, но природная стеснительность заставила его промолчать и выбить Занзасу верхний передний зуб вместо ответа.
— Нам надо больше времени проводить вместе, — нудел Занзас, мешая Хибари отсыпаться на школьной крыше. — Как насчет романтического путешествия? Только ты, я и пустыня Сахара. И так четыре года подряд.
— Ну надень хотя бы этот пояс верности, — скрежетал зубами он, протягивая ужасающую конструкцию из проржавевшего металла в подозрительных желтых и бурых пятнах. — В этом сезоне они в моде.
— А как насчет… — тут Хибари не выдержал, сгреб Занзаса за воротник и поцеловал. Если бы он умел читать мысли, то охуение и ужас, царившие в голове Занзаса, доставили бы ему немало удовлетворения. Но поскольку делать это он не умел, удовлетворение пришлось получать другими методами.
— Четыре года, — невнятно бормотал Занзас, не делая, впрочем, попыток отстраниться. — Нам надо дождаться твоего двадцатилетия.
Справедливости ради стоит заметить, что у него действительно существовала для этого веская причина. Занзас был шкурно заинтересован в девственности Хибари, пусть и в довольно необычном ключе. Вся эта история началась из-за небрежно оброненной Девятым фразы, мол, ритуал «разморозки» Занзаса проведен неправильно и, чтобы завершить его, требуются кольца Вонголы, полнолуние и двадцатилетняя девственница. С последним ингредиентом возникли проблемы.
Двухмесячные поиски по Италии ничего не дали. Тогда Занзас решил мыслить шире и разослал агентов по всему миру, но те по-прежнему вернулись ни с чем — видеоканалы для взрослых и уроки сексуального воспитания в школах сделали свое черное дело. Двадцатилетние девственницы вымерли, как мамонты и динозавры.
В отчаянии Занзас обратил свой взор на Намимори, но и этот тихий городишко оказался сексуально продвинутым куда дальше, чем следовало. Когда двадцатилетнее население закончилось, Луссурия предложил найти девственницу помладше и проследить, чтобы она осталась такой до двадцати. Его методы (формалин и мумификация) Занзасу не понравились, но саму идею он оценил.
— А зачем вы хотите знать про моих партнеров? — удивилась Сасагава.
— Пожалуйста, только не рассказывайте ничего Цуне! — взмолилась Хару и выдала такой внушительный список, что Занзас, не удержавшись, послал мелкому говнюку талон на прием к венерологу.
Когда Леви, покраснев, предложил кандидатуру Хром, Маммон замахала руками и кое-что рассказала про ритуалы иллюзионистов. После этих рассказов Бельфегор выкинул любимого плюшевого медведя, с которым спал с трехлетнего возраста, и еще три месяца проводил ночи, запершись в шкафу.
Скрипнув зубами, Занзас переключился на мальчиков.
— Мимо, босс, — проорал Сквало, вернувшись после разговора с Ямамото. А потом, поймав понимающий взгляд Луссурии, торопливо застегнул ширинку.
— Что он только находит в этих живых бабах! — возмущенно фыркнул сам Луссурия после беседы с Гокудерой.
Рехея и Цуну исключили еще после списка Миуры Хару.
Занзас был близок к отчаянию, когда вспомнил про еще одну кандидатуру. Хибари стал его последней надеждой, светочем полового воздержания в сексуально раскрепощенном мире. Слишком нелюдимый и брезгливый, чтобы ходить на свидания, он имел все шансы остаться девственником не только до двадцати, но и до сорока.
Впрочем, Занзас все же решил проконтролировать процесс лично. В роли возлюбленного следить за Хибари и охранять его сексуальную нетронутость было проще всего. Оставалось только проинформировать о новом статусе их общения самого Хибари.
«Розы и валентинка, — сказал сам себе Занзас. — Старые добрые методы никогда не выходят из моды». Так все и завертелось.
Только тогда, на крыше, с языком Хибари глубоко в своей глотке, Занзас впервые задумался о том, что сберечь его девственность может оказаться не такой уж простой задачей.
Девственность эту, кстати, Хибари потерял за тысячу четыреста двадцать два дня до собственного двадцатилетия. Занзас не только не был против, но и принимал в процессе самое непосредственное участие.
2. (Арт!)
Название: На пороге ночи
Пейринг: Занзас/Хибари
Рейтинг: G
3.
Название: Великая любовь Хибари Кеи
Пейринг: Кусакабе Тецуя, Занзас/Хибари
Рейтинг: G
Жанр: юмор
Краткое содержание: У Кусакабе Тецуи была очень тяжелая жизнь.
Размер: 1613 слов
Кусакабе Тецуе было двенадцать лет, и он готовился проститься с жизнью.
Нет, он, конечно, сам виноват. Сидеть надо было и не высовываться, а не лезть в разборки местного хулиганья. Но ведь на подвиги потянуло. На восстановление справедливости. А он только-только успел обжиться в новом городе. Ну не идиот ли?
Но в целом очень неплохой вечер для смерти выдался.
Кусакабе гордо посмотрел в глаза державшему его за воротник громиле и приготовился сказать что-нибудь пафосное напоследок.
Но не успел. От входа в темный переулок, куда его затащили, послышались сдавленные вопли, еще через секунду его уже никто не держал, потому что все в неестественных позах валялись на земле. Некоторые стонали, а кое-кто, кажется, и вовсе не дышал.
— Все потому, что вы толпились, — сказали из темноты.
Кусакабе протер глаза от натекшей крови и увидел мальчика, едва ли старше его самого. Он стоял очень прямо и спокойно и с полным равнодушием обозревал поверженных противников. Кусакабе затаил дыхание, но больше ничего не произошло: мальчик даже не взглянул на него, он исчез так же внезапно, как появился, лишь эффектно взметнулись за спиной полы черного форменного пиджака, небрежно накинутого на плечи. Как только не слетел во время драки. Хотя какая драка? Чистой воды избиение.
Кусакабе потряс головой, подождал, пока утихнет шум в ушах, и принял решение. Этим вечером между двумя людьми образовалась нерасторжимая связь. Кусакабе знал, как следует поступать в таких случаях. Он найдет этого мальчика и предложит ему свою жизнь в признательность за спасение, иначе не найти ему покоя в этом воплощении и придется переносить благодарность на следующее, очень неудобно выйдет. Такой замечательный боец, несомненно, поймет его чувства.
Это уже после Кусакабе узнал, что его спасителя зовут Хибари Кея, что он руководит дисциплинарным комитетом в средней школе Намимори, куда Кусакабе как раз поступил, и что он в упор не помнит, как кого-то спасал.
Сначала Кусакабе подумал было, что Хибари просто проявляет мужественную скромность, и восхитился. Потом понял — действительно не помнит. И восхитился еще сильнее, потому что одно дело, когда человек просто воспитанный, и совсем другое — когда он настолько пофигист.
Долг благодарности, тем не менее, никто не отменял.
Кусакабе стиснул зубы и подал заявление на вступление в дисциплинарный комитет.
Пройдя за Хибари дорогу жизни в несколько лет, Кусакабе сделал для себя кое-какие выводы о начальнике.
Первое — он был великим человеком.
Второе — он всегда знал, что делал.
Даже когда лез в драку с сотней противников. Побеждал же.
Даже когда избивал учеников собственной школы. Следовало признать, стало действительно тише, и дисциплина царила идеальная. Учиться было одно удовольствие.
Еще Хибари являлся полным, законченным, совершенным социопатом, Кусакабе обожал это его качество и гордился заодно родной страной. В Японии даже социопаты выполняют и перевыполняют свой долг перед обществом, разве это не залог вечного и неизменного величия?
Были у Хибари и маленькие слабости, простительные человеку его положения. Например, он любил животных и терпеть не мог фамильярности. Но если Хиберда Кусакабе в целом одобрял, то на втором крупно обжегся.
Он справедливо считал себя человеком приближенным — в конце концов, его присутствие терпели и не били слишком часто, причем только когда он сам был виноват. Кусакабе решил, что эту приближенность надо как-то отметить, и обратился к Хибари «Ке-сан». Позднее уже, заматывая пострадавшие ребра, он осмыслил происшедшее и понял свою ошибку. С тех пор Ке-сан был для него только господин Хибари. После того, как Кусакабе обжился в дисциплинарном комитете — шеф. Про себя Кусакабе по-прежнему называл его, как хотел, потому что мысли Ке-сан читать не умел. Но даже в самую страшную минуту не рисковал думать о нем непочтительно, потому как — а вдруг?
Если не считать таких мелких недоразумений, они жили душа в душу. Шеф даже доверял ему дела попроще, вроде разборок с некрупными группами «лиц, нарушающих порядок и дисциплину», когда самому ему было недосуг. Кусакабе в ответ почитал его безмерно.
В хорошие дни Ке-сан был тих, собран и отрешен, и оживлялся относительно, только когда встречал сильного противника.
Однако сильные противники имели обыкновение оказываться не такими уж сильными, и Ке-сан снова впадал в привычное для себя полулетаргическое состояние сытого хищника. Дремал на солнышке на школьной крыше, когда было ясно, или в приемной, когда шел дождь. Иногда даже во время драки, с открытыми глазами. Противники обижались, хотя, по мнению Кусакабе, обижаться было не на что. Ке-сан же не нарочно, он просто поспать любил.
В плохие дни… у шефа не было плохих дней.
Или так Кусакабе думал, пока в Намимори не пришла Вария и не принесла с собой дожди, грозы, ураганы и прочие неприятности. Плохие дни начались сами собой.
Ознаменовались они визитом большого варийского начальника, с которым Ке-сан, конечно, немедленно захотел подраться.
Что шеф хотел — то шеф получал. Кусакабе оперативно познакомился с командой будущего противника в лице Сквало и сразу же выяснил, что Занзас тоже за. Все устроилось как нельзя лучше.
Шеф и Занзас встретились в условленное время в условленном месте, обменялись парочкой ударов, после чего, конечно же, разумеется, все пошло наперекосяк.
Откуда-то набежала сотня хулиганов. Или две. Или три. Или пять. Кусакабе не слишком удивился, местные «лица, нарушающие порядок и дисциплину», периодически собирались, чтобы разделаться с шефом, но не в таком же количестве! Оставалось загадкой, откуда набралось столько людей, и Кусакабе показалось, или он вправду увидел татуировки якудза и блеск огнестрельного оружия? Он не усомнился в шефе ни на секунду, но… но это было чуточку чересчур.
— Я прошу прощения, — сквозь зубы сказал Ке-сан Занзасу, и Кусакабе буквально слышал, как неприятно ему извиняться перед иностранцем. — Это моя ответственность. Я сейчас разберусь.
Ему, естественно, и в голову не пришло испугаться количества противников или их вооружения. Или хотя бы задуматься, как их ловчее победить. Рванет в лобовую атаку и схватит пулю, моментально понял Кусакабе.
— Ке-сан... — испуганно прошептал он и поспешно зажал рот руками. Шеф покосился на него, но промолчал.
И рванул в лобовую атаку.
— Офигеть, — прокомментировал Занзас и достал пистолеты.
Через несколько минут на ногах стояли только он и шеф, остальные лежали вповалку. Кусакабе сидел на земле и баюкал голову. Он страшно перенервничал, и ему очень хотелось побиться лбом обо что-нибудь твердое.
Шеф спрыгнул с горы тел и убрал тонфы.
— Отлично размялись! — сказал Занзас. — Теперь к делу.
Ке-сан посмотрел на него невыразительным взглядом, после которого на месте драки обычно оставались тяжело искалеченные люди.
— Я устал, — нехотя проронил он. — В следующий раз.
— В какой еще следующий раз? — удивился Занзас.
Ке-сан не удостоил его ответом. Ке-сан развернулся и ушел.
— Не понял, — честно признался Занзас.
Кусакабе не понимал тоже. Шеф иногда отпускал мелкую рыбешку, когда почитал наказание достаточным или когда ему становилось скучно кого-то избивать, но тут явно был другой случай.
Для Кусакабе настали сумрачные дни.
Ке-сан почти полностью устранился от дел. Все свободное время он проводил на крыше школы, но не спал, как обычно, а смотрел на небо и серьезно о чем-то размышлял. Отвлекался он только на особо крупные скопления народа, да и те громил пусть и со своей обычной эффективностью, но без привычной сосредоточенности. Было видно, что его мысли витают где-то далеко. После он снова уходил на крышу и сидел там. Если бы это был кто другой, Кусакабе сказал, что у него идет переоценка жизненных приоритетов или острый случай любовной болезни, но это же был Ке-сан. Сверхчеловек, лишенных всяческих слабостей. И лишившийся — в последнее время — сна.
Кусакабе не знал, что и думать, поэтому решил делать, что может. Он запретил подчиненным беспокоить начальство и принялся укреплять дисциплину самостоятельно. Он был всего лишь скромным заместителем, но он старался. Не мог подвести шефа
Через несколько дней — в суматохе занятый по уши Кусакабе слегка потерял счет времени — его нашел Занзас.
— Слушай, ты, как там тебя, — хрипло начал он. — Как этого твоего Хибари найти? Мы с ним не закончили.
— Скучкуйтесь и нашумите, он сам вас найдет, — посоветовал Кусакабе с излишним ядом в голосе. У него был тяжелый день. Он никогда не думал, что поддерживать порядок в одиночку так сложно. — Только не слишком сильно, а то он не будет с вами разговаривать. И ни в коем случае не приходите в школу, он к ней очень трепетно относится. Сразу убьет.
— Ага, — сказал Занзас и пошел прямо к средней Намимори.
Кусакабе не удивился. В этом городе никто никогда не слушал его советов. Ну и ладно. Помрет — так ему и надо.
«Зато Ке-сан вернется к обычному состоянию!» — осенило Кусакабе. Что бы с шефом ни происходило, он ни за что не откажется от хорошей драки. Кусакабе укорил себя за то, что сам не додумался до такой замечательной идеи.
— Ура, — сказал он вслух.
— Ура, — согласился с ним незаметно оказавшийся рядом Сквало. Скорее всего, пришел с Занзасом, но Кусакабе как-то сумел его не заметить. — Он ночей не спит. Ругается, швыряется пустыми бутылками и клянется прикончить Хибари. — Тут Кусакабе понял, что Сквало говорит непривычно тихо, а под его глазами виднеются темные круги. Похоже, когда в Варии не спал босс — больше там не спал никто. — Пусть они уже прибьют друг друга, и мы все, наконец, отдохнем.
— Было бы неплохо, — кивнул Кусакабе, правда, он имел в виду часть про отдых, а не про смерть шефа. — Очень даже неплохо. Лучше им не мешать.
Все равно у него было еще полно дел и страшно не хватало времени. Он и так опаздывал на следующую драку.
До школы Кусакабе добрался только утром следующего дня и первым делом поднялся на крышу. Он не беспокоился за шефа… Хотя нет, все-таки немного беспокоился.
Дверь, висевшая на одной петле, скрипела под порывами ветра, по небу быстро неслись облака, сетка-ограждение была местами сорвана, а местами разодрана в клочья, в полу виднелись выбоины и кучами валялись мусор и обломки.
На чистом пятачке посреди развалов лежал Ке-сан, укрытый от ветра своим пиджаком, и мирно спал. Неподалеку сидел Занзас, откинувшись на полуразрушенную стенку, и тоже, кажется, дремал. На его плече скакал Хиберд и клевал ягоды в заколке.
Кусакабе сделал мысленную заметку, что надо подписать у директора заявку на ремонт, и ушел с крыши. Шуганул пару мальчишек, вознамерившихся было подняться наверх. Выразил устное порицание забывшей переобуться в сменную обувь ученице. Проверил, на постах ли подчиненные дисциплинарники.
Его снова ждал тяжелый день, но все наконец-то было хорошо.
5.
Название: Роман века
Пейринг: Занзас/Хибари
Рейтинг: PG-13
Жанр: стеб
Краткое содержание: Ухаживания Занзаса Хибари Кея заметил далеко не сразу.
Размер: 1044 слова
Предупреждения: ненормативная лексика
Ухаживания Занзаса Хибари Кея заметил далеко не сразу. Вернее, не заметил их вовсе, пока в один прекрасный день Каваллоне не спросил:
— Ну, когда свадьба?
Сказать, что Хибари удивился, было бы возмутительным приуменьшением. Он охуел настолько, что на целых два миллиметра поднял тонфы и на один — брови.
— Тр-р-р…
— Тр-р-рахаетесь вовсю? Ах, Кея, ты разбиваешь мне сердце, — сказал этот урод и в отместку разбил окно в кабинете истории.
— Травоядное, — выплюнул Хибари. И скривился: после дебильных слов Каваллоне эффект от обычно универсальной реплики был уже не тот. Расстроился настолько, что даже не стал заканчивать очередной тренировочный бой — Каваллоне кричал вслед что-то вроде: «Если он будет дурно с тобой обращаться, немедленно говори папочке!» — и пошел собирать информацию. Кто-то должен был ответить за испорченное настроение, и Савада с его жалким сбродом идеально подходил на эту роль.
— Да они там все пидарасы, — хлопнул его по плечу Рехей, увернулся от тонфы в глаз и неловко утешил: — Расслабься. Занзас по крайней мере предпочитает живых партнеров.
В его голосе звучала непонятная тоска, но Хибари проигнорировал этот жалкий запрос на скорую психотерапевтическую помощь. Теперь он хотя бы знал, кто именно якобы проявляет к нему интерес.
— Он и ко мне приставал, — потирая свой трезубец совершенно неприличными жестами (сначала он попытался его облизывать, но уколол язык об острие, ругнулся и перешел от оральных ласк к петтингу), подтвердил Мукуро. — Наверное, мой отказ подействовал на него сильнее, чем могло показаться, и бедняга просто сошел с ума. Ну, раз переключил внимание на тебя.
— Хибари-сан, — запричитал Савада, стратегически повиснув у Хибари на локте — руки теперь были заняты, и врезать Мукуро не получалось, — только не бросай Вонголу. Ему в Варию просто нужно Облако, а мы лю… лю…, — щека у Савады задергалась, и он переформулировал фразу, — тепло и искренне к тебе относимся.
От этих откровений щека задергалась уже у Хибари, и он, стряхнув Саваду, позорно ретировался. Около дома ярость вспыхнула с новой силой. Вероятно, причиной тому стал грузовик роз (неизвестный собирал их с таким усердием, что надергал прямо с корнями и застрявшими в них комьями земли). Или плакат в виде огромного красного сердца пять на пять метров с надписью «Хибари Кея, ты мой. Занзас» на фонаре. Или просто поганый характер самого Хибари.
За следующую неделю он успокоился настолько, что почти перестал бросаться на людей при одном упоминании Занзаса, но тут последний все испортил, заявившись в Намимори лично.
— Зачем тебе ходить в школу, ты и так умный, — на пятьсот сорок седьмой минуте их встречи (предыдущие пятьсот сорок шесть были отданы сугубо драке) умильно заявил он. — Там собираются гадкие мальчики и девочки, они научат тебя плохому.
— Треньк, — ответила правая тонфа, выбивая искры из пистолетов (на языке тонф это значило что-то вроде: «Да ты в конец охуел!»).
— Ты слишком часто видишься с Савадой. Чем это вы с ним занимаетесь? — на этот ревнивый вопрос тонким «вжик» ответила уже левая тонфа.
И обе они синхронно отозвались на:
— А этому Дино Каваллоне я вообще хуй оторву! Чтобы не тряс им, где не следует, — тут Хибари даже хотел заметить, что Каваллоне «трясет» исключительно хлыстом, но природная стеснительность заставила его промолчать и выбить Занзасу верхний передний зуб вместо ответа.
— Нам надо больше времени проводить вместе, — нудел Занзас, мешая Хибари отсыпаться на школьной крыше. — Как насчет романтического путешествия? Только ты, я и пустыня Сахара. И так четыре года подряд.
— Ну надень хотя бы этот пояс верности, — скрежетал зубами он, протягивая ужасающую конструкцию из проржавевшего металла в подозрительных желтых и бурых пятнах. — В этом сезоне они в моде.
— А как насчет… — тут Хибари не выдержал, сгреб Занзаса за воротник и поцеловал. Если бы он умел читать мысли, то охуение и ужас, царившие в голове Занзаса, доставили бы ему немало удовлетворения. Но поскольку делать это он не умел, удовлетворение пришлось получать другими методами.
— Четыре года, — невнятно бормотал Занзас, не делая, впрочем, попыток отстраниться. — Нам надо дождаться твоего двадцатилетия.
Справедливости ради стоит заметить, что у него действительно существовала для этого веская причина. Занзас был шкурно заинтересован в девственности Хибари, пусть и в довольно необычном ключе. Вся эта история началась из-за небрежно оброненной Девятым фразы, мол, ритуал «разморозки» Занзаса проведен неправильно и, чтобы завершить его, требуются кольца Вонголы, полнолуние и двадцатилетняя девственница. С последним ингредиентом возникли проблемы.
Двухмесячные поиски по Италии ничего не дали. Тогда Занзас решил мыслить шире и разослал агентов по всему миру, но те по-прежнему вернулись ни с чем — видеоканалы для взрослых и уроки сексуального воспитания в школах сделали свое черное дело. Двадцатилетние девственницы вымерли, как мамонты и динозавры.
В отчаянии Занзас обратил свой взор на Намимори, но и этот тихий городишко оказался сексуально продвинутым куда дальше, чем следовало. Когда двадцатилетнее население закончилось, Луссурия предложил найти девственницу помладше и проследить, чтобы она осталась такой до двадцати. Его методы (формалин и мумификация) Занзасу не понравились, но саму идею он оценил.
— А зачем вы хотите знать про моих партнеров? — удивилась Сасагава.
— Пожалуйста, только не рассказывайте ничего Цуне! — взмолилась Хару и выдала такой внушительный список, что Занзас, не удержавшись, послал мелкому говнюку талон на прием к венерологу.
Когда Леви, покраснев, предложил кандидатуру Хром, Маммон замахала руками и кое-что рассказала про ритуалы иллюзионистов. После этих рассказов Бельфегор выкинул любимого плюшевого медведя, с которым спал с трехлетнего возраста, и еще три месяца проводил ночи, запершись в шкафу.
Скрипнув зубами, Занзас переключился на мальчиков.
— Мимо, босс, — проорал Сквало, вернувшись после разговора с Ямамото. А потом, поймав понимающий взгляд Луссурии, торопливо застегнул ширинку.
— Что он только находит в этих живых бабах! — возмущенно фыркнул сам Луссурия после беседы с Гокудерой.
Рехея и Цуну исключили еще после списка Миуры Хару.
Занзас был близок к отчаянию, когда вспомнил про еще одну кандидатуру. Хибари стал его последней надеждой, светочем полового воздержания в сексуально раскрепощенном мире. Слишком нелюдимый и брезгливый, чтобы ходить на свидания, он имел все шансы остаться девственником не только до двадцати, но и до сорока.
Впрочем, Занзас все же решил проконтролировать процесс лично. В роли возлюбленного следить за Хибари и охранять его сексуальную нетронутость было проще всего. Оставалось только проинформировать о новом статусе их общения самого Хибари.
«Розы и валентинка, — сказал сам себе Занзас. — Старые добрые методы никогда не выходят из моды». Так все и завертелось.
Только тогда, на крыше, с языком Хибари глубоко в своей глотке, Занзас впервые задумался о том, что сберечь его девственность может оказаться не такой уж простой задачей.
Девственность эту, кстати, Хибари потерял за тысячу четыреста двадцать два дня до собственного двадцатилетия. Занзас не только не был против, но и принимал в процессе самое непосредственное участие.
@темы: Реборн