Руны

7. СТЕСНЕНИЕ. НЕОБХОДИМОСТЬ.БОЛЬ (NAUTHIZ).
Нормальная или перевернутая, это сложная руна. Необходимость иметь дело с жестким принуждением -- ее урок. Роль этого знака -- обозначение наших "теневых" зон, мест, где рост заторможен, что приводит к слабостям, которые мы негативно проецируем на других. Эта руна говорит: работайте с тенью, исследуйте, что внутри вас притягивает в вашу жизнь несчастье. Необходимость сдержанности здесь вне вопроса. Появление этой руны дает вам понять, что впереди остановки -- поводы еще раз взвесить ваши планы. Пусть трудности этого момента помогут вам выправить взаимоотношения с вашим "Я". Помните, что прогрессу предшествует очищение. И, еще раз, обдумайте использование неудач.

---

2. ПАРТНЕРСТВО. ДАР (GEBO).
Появление этого знака показывает, что единство, объединение или участие -- в какой-либо форме -- совсем рядом. Но действительное партнерство может существовать только между отделенными друг от друга и целостными личностями, которые не теряют своей обособленности даже в единстве и единении. Пусть между вами пляшет небесный в У этого знака нет перевернутой позиции, потому что он обозначает дар свободы, от которого проистекают все остальные дары.

---

3. ЗНАКИ. РУНА ПОСЛАННИКА (ANSUZ).
Ключевая нота здесь -- получение посланий, знаков, подарков. Даже своевременное предупреждение можно рассматривать как Старайтесь быть очень внимательны и чутки во время встреч, визитов, случайных столкновений, особенно с теми, кто обладает большей мудростью, чем вы. Знаку соответствует новое чувство семейного единства.

---

Погадать

@темы: Руны

---

Мои драбблики с Зимнего Блич Фестиваля и Битвы Пейрингов

Название: Демоны не лгут
Автор: Crystal Sphere
Бета: Eswet
Пейринг | Персонажи: Кира Изуру/Ичимару Гин
Тип: слэш
Рейтинг: NC-17
Жанр: романс, PWP
Количество слов: 1700
Дисклеймер: Блич и его герои принадлежат Кубо Тайто

Читать фанфик

Ключевая фраза: Наше прошлое — это хвост кометы, а мы стремимся в будущее, и впереди — вся вселенная (Джонатан Троппер. Дальше живите сами)
Саммари: Когда юный благородный господин влюбляется в своего слугу, может ли это закончиться чем-то хорошим?
Авторские примечания: AU по мотивам арта Elruu «Похищение» и запроса из дежурки «дайте влюблённого Гина снизу»; таймскип
Размещение: разрешаю всем

Фанфик был написан на Зимний фестиваль


Мокрая трава обжигала босые ступни, ночной холод пробирался под одежду. Двое шли по лесу, взрослый и ребёнок, и от шагов одного не проседала листва.

– Долго ещё идти?
– Нет. Ворота наверху той лестницы.
– А где же Кира? Вы сказали, он будет тут.
– Он уже идёт.
– Я вам не верю. Вы… солгали мне. Я умру?
– Ты станешь богом смерти.
– А Кира? Что будет с ним?
– Он тоже.
– Но я его увижу?
– Да. Он будет с тобой. И запомни: демоны не лгут.

Наутро встревоженная отсутствием мальчика семья поднимет на ноги всех воинов и слуг, они прочешут близлежащий лес и найдут мёртвое тело на лестнице, ведущей в храм, и детские следы. Выяснится, что слуга, приставленный к мальчику, погиб от укуса ядовитой змеи. Ребёнка так и не найдут.

* * *

Солнце заливало крыши Сейрейтея тёплым светом, дул лёгкий ветерок, и настроение у Изуру было прекрасное. Сегодня он получил назначение. «Лейтенант Третьего отряда Кира Изуру. Звучит отлично», – губы лейтенанта тронула едва заметная улыбка. Доложив дежурным у ворот, кто он и куда направляется, Кира остановился перед офисом Третьего, выдохнул и решительно постучал.

Из комнаты донёсся невнятный звук. Сочтя его за приглашение войти, Изуру открыл сёдзи и переступил порог.

– Доброе утро, капитан Ичимару. Лейтенант Кира Изуру в ваше распоряжение прибыл, – бодро отрапортовал Кира и склонился в почтительном поклоне.

– А, Изуру, я тебя ждал. Ну, что скажешь, уютно у нас? – Ичимару сидел возле окна на краю стола, и волосы на его макушке были взъерошены сквозняком. – Проходи. Твоё рабочее место здесь, – он кивнул в сторону стола напротив.

– Спасибо, капитан, – Кира прошёл, куда было указано, и взглянул на Ичимару. Несмотря на то, что глаза Гина были прищурены, Изуру не оставляло ощущение, что капитан пристально его разглядывает. – Здесь очень светло.

– Ну-у, тогда я пойду. Дела не ждут! А ты тут обживайся, – с этими словами Ичимару спрыгнул со стола и исчез за дверью.

* * *

Время в Сейрейтее летит быстро. Вовлекая в свой водоворот, перед Изуру замелькали дни, наполненные тренировками и отрядной работой, отчётами и боевыми заданиями. Кира справлялся легко, играючи. Работа ему нравилась, офицеры любили, и с капитаном ладилось. Чаще всего Гин просто оставлял всё на лейтенанта, предоставляя полную свободу действий. Изуру это устраивало, ему было так даже проще. Умение аккуратно вести дела и точно исполнять приказы было у Киры в крови, он не нуждался ни в няньке, ни в надсмотрщике, чего нельзя было сказать об Ичимару.

Капитан Третьего отряда был забывчив, капризен, непредсказуем – просто несносен или, по мнению Изуру, хотел таким казаться. Зачем? Кира был проницателен, но разгадать загадку ему не удавалось, пока не помог случайно подслушанный разговор.

Проверяя посты перед отбоем, Изуру появился бесшумно, спрятав реяцу, и остановился в тени у стены.

– Гори, не спи.
– А? Что?
– Храпишь, говорю.
– Отвали. Я не выспался прошлой ночью.
– Ты скучен.
В ответ снова раздался храп.
– Го-о-ри-и.
– Хмм-гррр.
– А наш капитан в Изуру влюблён.
– Чего? – взревел «спящий», подавившись храпом.
– Что слышал.
– Аска, ты чего несёшь-то? Умом тронулся, что ли?
– Грубиян. Что тут такого? Лейтенант Кира красив.
– Да ты… За языком-то следи, услышат!
– Ну вот, ты, наконец, проснулся. Сыграем?
Ответом был поток нецензурной брани.

Изуру сдерживал рвущийся смех. Он не мог понять, что его рассмешило: номерные офицеры, мило сплетничающие за спиной руководства, или мысль о том, что капитан может быть в него влюблён.

Решив, что вторая мысль стоит того, чтобы обдумать её в спокойной, уединённой обстановке, Кира направился в онсен.

Каково же было его удивление, когда по прибытии в означенное место он обнаружил там своего капитана. Ичимару полулежал в горячей воде и облачках пара, влажные волосы смешно налипли на лоб. Увидев Изуру, Гин помахал ему, приглашая присоединиться.

Общество капитана в свете открывшейся информации Киру немного смущало, точнее сказать, смущало робкую и невинную его часть. Другая, беззастенчивая и отчасти циничная, радовалась возможности поиграть и открывавшимся перспективам.

Зайдя в воду, Изуру расположился на подобающем расстоянии от Ичимару, прикрыл глаза и приготовился ждать.

Ждать пришлось долго.


Со временем их встречи в онсене стали регулярными. Капитан и лейтенант Третьего отряда приходили почти одновременно и лежали в горячей воде, отдыхая и расслабляясь. Иногда они говорили – о незначительных вещах. Кира терпеливо ждал, но ничего не происходило, пока однажды…

В ту ночь Гин пришёл весь синяках. Чёрные с фиолетовыми подтёками, они красовались на шее и скуле, плечах и запястьях, бёдрах и выступающих рёбрах.

Кира стиснул зубы. От внезапного гнева заложило уши.

– Как это произошло? Почему вы позволили?

Гин слабо усмехнулся, скривив разбитые губы.

– Видишь ли, Изуру. Иногда в порыве страсти так случается, что один вполне может сделать подобное, а другой вполне может это позволить.

«В порыве… страсти?» – Кира был поражён этой мыслью.

– Вы хотите сказать, в порыве ревности?

– Возможно. Хотя в итоге это начало меня раздражать. Я сообщил ему об этом и получил… такой вот милый сувенир, – Гин снова усмехнулся, поморщился от боли.

Реяцу вокруг пальцев Киры загустела, засветилась зеленоватым сиянием. Он приблизился, ладони заскользили над кожей Ичимару. Вскоре свет шёл уже от всей поверхности рук.

Гин не возражал. В какой-то момент пальцы Изуру коснулись его лица и теперь невесомо ласкали, едва прикасаясь подушечками. В ответ Ичимару плавным движением переместился ближе, длинные пальцы тронули висок Киры, очертили линию скулы.

– Заботливый, мой лейтенант.

Гибкое тело прижалось к Изуру в воде, потёрлось о бедро. Пальцы скользнули по груди, обвели соски, спустились к пупку. Вторая рука легла на поясницу, пальцы пробежали вверх по позвоночнику, погладили шею, ключицу. Чужое дыхание обжигало кожу за ухом, тонкие волоски на загривке встали дыбом. Изуру почувствовал, что у него начинает кружиться голова. Тело отреагировало на прикосновения мгновенно: в паху будто сворачивалась тугая пружина.

Тем временем пальцы Гина добрались и туда: скользнули по головке, прошлись по всей длине, заставив Киру стиснуть зубы в попытке сдержать стон, и исчезли. Изуру не успел даже выдохнуть: одним движением Гин развернулся к нему спиной и вжался в бёдра так, что напряжённый член Киры упёрся ему между ягодиц.

– Ну же, Изуру. Ты ждёшь, когда я попрошу? Мне нетрудно. Или, быть может, ты хочешь получить приказ? – голос Гина струился шёлковой лентой, лаская слух, будоража воображение. Кровь грохотала в ушах, подобно прибою, и с каждой секундой желание ощущалось острее, пока не стало невыносимым.

– Не нужно… приказа, – Кира попытался сглотнуть, но пересохшее горло сдавило спазмом. Ичимару слегка потёрся об него, и это стало последней каплей. Руки сами легли на узкие бёдра, притягивая ближе, Изуру толкнулся, вдавливая Гина в бортик. Сердце гулко стучало, возбуждение затапливало сознание, прогоняя последнюю мысль: «Кидо…»

Зеленоватое свечение перетекало с кончиков пальцев Изуру на бёдра Гина, обволакивало, слегка пульсируя. Кира двигался уверенно, почти резко, на грани грубости, полностью отдаваясь охватившему его безумию.

Гин стонал, не сдерживаясь. Подавался назад с остервенением, насаживаясь до упора, хрипел и всхлипывал, задыхался, пока не обмяк, обессилено повиснув на бортике. Изуру кончил несколько секунд спустя, тяжело облокотившись о край. Отдышавшись, взглянул на неподвижного расслабленного Гина, подавил желание утопиться на месте и вылез из воды.

– Я принесу вам халат, тайчо.

Позже, лёжа в постели, Изуру думал о том, что, наверное, его мир сошёл с ума, раз в нём творится такое. Он не был влюблён в своего капитана. Наивное слово «влюблён» не отражало и сотой доли странного, пугающе противоречивого чувства, возникшего у Киры в тот день. Словно давно забытое чудовище, дожидавшееся своего часа, пробудилось от глубокого сна и таращилось на него, не мигая, со дна души.

Той ночью Изуру приснился сон о мальчике, похищенном демонами, который страстно, не по годам был влюблён в своего слугу. Картинки сменяли одна другую, складываясь из кусочков и распадаясь на части, как в детском цветном калейдоскопе…


Кира стоял под деревом, запрокинув голову. На ветке над ним сидел мальчик лет семи и, широко улыбаясь, болтал в воздухе босыми ногами.

– Гин-сама, слезайте с хурмы, пожалуйста. Вы уже порвали платье, не хватало ещё, чтобы поранились сами.

В ответ мальчик лишь рассмеялся.

– Залезь сюда, тогда я не поранюсь! Тут очень хорошо и видно всё-всё!

Кира вздохнул.

* * *

Ссадина не переставала кровоточить, а Гин улыбался, вцепившись в полу юката Изуру, пока тот промывал и обрабатывал его ободранную коленку.

– Господин, пожалуйста, будьте осторожны. Ведь вы наследник и должны думать о будущем вашей… – Кира замер, от неожиданности растеряв все слова: пальцы Гина коснулись его чёлки, убирая за ухо светлые пряди.

– Он не видит, да? Твой глаз. Что с ним случилось? – Ичимару внимательно смотрел на него. В светло-голубых глазах плескалось любопытство и что-то ещё, чему Кира не мог найти определения. – Ты красивый. Я буду тебя защищать.

Слова Изуру так и не нашёл.

* * *

В комнате было жарко от нагретой офуро, вода расплескалась повсюду.

– Гин-сама, вам нельзя дольше находиться в горячей воде. Позвольте мне вам помочь.

Цепкие руки вмиг обвили его шею. Кира отнёс маленького господина в его покои и уложил спать. Но стоило ему вернуться к себе и вытянуться на футоне, как створки фусума заскользили вновь, пропуская гостя. На грудь легла горячая ладонь, острое колено уперлось в бок.

– Я буду спать с тобой, – заявил Ичимару безапелляционно.

– Но господин, ночью вам положено быть у себя, – Кира укрыл распаренного мальчишку своим одеялом и теперь лежал в одной юката, поёживаясь от холода.

– Нет, – решительно не согласился тот, борясь с сонливостью. – Я буду спать здесь, а тебе, – Гин всё-таки не удержался и зевнул, – не положено со мной спорить.

Изуру против воли улыбался.

* * *

Той ночью Кира проснулся внезапно, его словно током подбросило. Впотьмах накинув верхнюю одежду, схватил вакидзаси и кинулся в комнату Гина, предчувствуя неладное. Нескольких секунд хватило, чтобы убедиться: его там не было. Изуру бежал через лес, спотыкаясь, цепляясь за ветки. Перед глазами маячили смутные образы, сердце заходилось в бешеном ритме. И вот уже видны были отчётливо силуэты на лестнице, и почти на самом верху – Гин. Изуру хотел закричать, но дыхания не хватало. Он рванулся вверх – его сбило с ног, руку обожгло болью. Поднялся – перед глазами плыло, завертелось, внезапно навалилась темнота. Но Кира не мог остановиться: там, наверху, был Гин. Он рванулся снова. И снова, из последних сил, и темнота отступила. Вот уже фигуры в белых одеждах падают, а по вакидзаси стекает кровь, и до Гина можно дотянуться рукой. Но мир внезапно схлопнулся перед глазами, и не было ни Гина, ни лестницы, ни его самого – только яркий свет и отдалённый гул голосов, кричащих, плачущих, едва различимых…


Проснувшись в холодном поту, Кира отчётливо осознал в этой истории Ичимару и себя, заново пережив весь ужас, испытанный в ту ночь, когда он преследовал похитителей.

Время сделало очередной виток, одарив их новыми жизнями и возможностью исправить случившееся, получить желаемое. А воспользоваться этой возможностью или нет – решать им, перед ними были открыты теперь все пути, целая вселенная.

Читать отзывы

Драбблик с Битвы Пейрингов

Название: Грань
Команда: Gin/Kira Team
Автор: Crystal Sphere
Бета: Кристал., Eswet
Тема: ангст/драма
Пейринг/Персонажи: Кира Изуру, Ичимару Гин
Размер: 1115 слов
Жанр: романс, ангст
Рейтинг: G
Дисклеймер: всё принадлежит Кубо Тайто, автор фанфика не извлекает выгоды из публикации
Саммари: Изуру думает о жизни и капитане
Предупреждения: спойлер квинси-арки 482-494


Изуру стоял посреди сада, пряча руки в рукавах косоде. Вокруг него деревья хурмы тянули ветви к небу. Он хотел бы так, но не мог; он был рад, что хурма тянется ввысь вместо него.

Сад застыл, скованный холодом, лишь рыжие плоды казались тёплыми. В этом году хурмы было много, только кого порадует теперь такое изобилие?

Изуру сощурился: ветер сыпал в лицо снежной крупой, и сад, с утра осенний и мрачный, на глазах погружался в белую мглу. Привычная реальность исчезала, сменялась другой, незнакомой. Казалось, что сознание плывёт, перестраиваясь, и если задержаться на тонкой грани перехода, можно увидеть что-то важное, обычно ускользающее.

Такие минуты случались в его жизни нечасто. Они всегда были похожи на смерть: снимали сиюминутное, обнажали скрытое – главное. Для кого-то это могло бы быть откровением, для Изуру было мучительной, но вполне ожидаемой встречей с собой. Нет, он не удивлялся: знал, что в этот момент вновь подумает о том, кто давно ушёл, но так и не оставил его.

Изуру причислял себя к людям, которым никто другой не нужен. Таким он был не всегда, но не задумывался над тем, когда и почему изменился. Он не любил копаться в прошлом, предпочитая смотреть только вперёд. Последние неловкие попытки Шухея перейти от дружбы к чему-то большему разбились о холодную невозмутимость: «Хисаги-сенпай, прости, я не могу тебе помочь. Если ты хочешь утешить меня, то не стоит, я в полном порядке».

В итоге Шухей тренировался с Ренджи, Мацумото нянчилась со своим маленьким суровым капитаном, Момо казалась спокойной и счастливой под командованием Хирако. А Изуру методично добивал в себе остатки эмоций, стараясь сработаться с капитаном Оторибаши, который в нём души не чаял, и это было тяжелее всего.

Новая война началась как нельзя кстати, как раз когда Изуру начало казаться, что он превращается в собственный гигай. Он наблюдал за собой со стороны: идеальный лейтенант, боец высокого класса, отличный командир. Этому прекрасному шинигами недоставало одного – живой, настоящей души, а взять её было неоткуда.

Но сейчас, в сумерках заснеженного сада, Изуру вновь был собой, и одинокая глупая мысль, впервые за долгое время – его, настоящая, прозвучала и растворилась в темнеющем небе: «Капитан Ичимару, где вы? – жив или мёртв, может быть, давно в Генсее, или в Уэко Мундо, или в Руконгае. Наверное, у него теперь другое имя, другая внешность, другая память, и Кире Изуру нет места в его жизни – почти наверняка. Что же, это нормально, так устроен мир, но: – Хотел бы я знать…»

У их истории не было финала. Будучи капитаном, Ичимару Гин всячески провоцировал Изуру. Вероятно, в силу характера, а может быть, Изуру правда ему нравился. Узнать наверняка было неоткуда, проверить – не хватало смелости. Ведь окажись это правдой, что он стал бы делать? Изуру боялся даже представить себя в ситуации, когда ему нужно было бы ответить или не ответить на чувства собственного капитана. Положительный ответ означал бы неуставные отношения. А отказав, как работать вместе дальше?

О собственных чувствах к Ичимару он также старался не задумываться – было в этих мыслях нечто безумно смущающее. Одно Изуру знал точно: для капитана он счастлив был жить и за него был готов умереть. Выполнить любой его приказ, любую прихоть, следовать за ним без вопросов и возражений куда угодно, остаться рядом во что бы то ни стало, драться за него до последнего своего вздоха, до конца.

Не думал он и о том, что стал бы делать, если бы Ичимару Гин вдруг исчез из его жизни навсегда. На этот случай есть устав, в конце концов... Вот только в уставе не написано, как быть, если душа вытекает по капле, оставляя бессмысленную оболочку просыпаться по утрам, проводить построения и тренировки, сдавать отчёты, разговаривать с друзьями, сослуживцами и новым капитаном. Как быть, если твоя жизнь – отдельно от тебя и не нужна тебе, и отстранённое, уставшее сознание лишь иногда задаст вопрос: «Зачем я здесь? Зачем всё это?» – и снова дремлет, безучастно взирая на суету мелькающих однообразных дней.

«Изуру, ты выглядишь уставшим, может быть, возьмёшь выходной?»

«Ты такой грустный, Изуру, у тебя что-то случилось?»

«Тебе нужно отвлечься, Изуру, давай устроим вечеринку? Пригласим Момо, Хирако и Кенсея, Ренджи, Хисаги и Мацумото-сан… Изуру, ты слушаешь?»

«Если тебя что-то беспокоит, Изуру, ты всегда можешь обратиться ко мне, я ведь твой капитан…»

Поначалу Изуру многое отдал бы, чтобы позволить себе ответить: «Не называйте меня по имени, капитан, пожалуйста». Но и это перестало беспокоить его со временем. Ему стало безразлично, как его называют, как безразличны были любые вечеринки и прочие занятия, какими можно было бы наполнить свою жизнь при желании. Желания – не было.

Война подкралась, пробуждая чутьё: массовые исчезновения холлоу в Уэко Мундо, пропадающие жители Руконгая – целые деревни. Отправленные в разведку Аясегава и Мадараме принесли новость: среди отпечатков босых ног в пыли остались отчётливые следы дзори.

Первый удар был сокрушительным: вторженцы проникли в Сейрейтей без видимых усилий, убили лейтенанта Сасакибе, пытавшегося их остановить, и объявили главнокомандующему о начале войны, заверив, что Общество Душ будет уничтожено в пятидневный срок.

Цепочка логических размышлений привела Изуру к заключению, что исчезновения в Руконгае без капитана Маюри не обошлись. А потом думать стало некогда: с неба обрушились – или взметнулись – гигантские столбы голубого пламени, обратив Сейрейтей в хаос.

Изуру помнил, как обернулся и увидел их, как внезапно похолодело в груди. Он помнил трясущегося от страха офицера двенадцатого отряда, докладывавшего, что уровень плотности рейши в столбах пламени слишком высок и фиксирующее устройство сходит с ума. Помнил напряжённый голос Рикуу, тихую перебранку номерных офицеров за спиной: Катакура и Такецуна, конечно. Этим двоим и война не помеха, всегда найдут время, чтобы препираться.

А дальше – размытый силуэт сквозь пламя, новость о том, что противник – квинси, гул пламени в ушах, тёплая рукоять Вабиске и собственный голос, выкрикивающий команду атаковать.

И больше ничего. Только этот сад и снег, не тающий на щеках и совсем не холодный. Кира не знал, не помнил, как оказался здесь и сколько времени прошло с момента атаки. Но это уже не казалось важным.

За спиной раздался приглушённый звук – упала с ветки хурма, вспорхнула испуганная птица. Изуру обернулся. Среди деревьев, образующих аллею, в нескольких шагах от него стоял Ичимару Гин. Бледная кожа, светлые с серебристым отливом волосы, белоснежная ткань юката, обнажённые тонкие запястья и вакидзаси сзади за поясом. Склонив голову набок, Ичимару с любопытством его рассматривал. Изуру моргнул, невольно подумал о том, может ли этот меч быть Шинсо. Хотел спросить, но губы не слушались.

– Вот мы и встретились, Изуру. Пойдём со мной? – произнёс Гин мелодично. Улыбаясь, растягивая звуки его имени так, будто вспоминал любимый и давно забытый вкус. От этих интонаций пересохло во рту.

– Ну же, Изуру, ты меня звал. Я здесь, – теперь в голосе звучал то ли упрёк, то ли каприз, то ли шуточная, а может, и настоящая обида.

Изуру вдруг почувствовал, как дрогнула, отпуская, немыслимая тяжесть – словно огромная снежная шапка съехала с вершины холма. Он глубоко вздохнул, не отводя от Ичимару взгляда и ощущая, как собственные губы против воли начинают кривиться в новой, совершенно незнакомой улыбке. И сделал шаг вперёд:

– Да, капитан.

@темы: Фестовое, Bleach © Kubo Tite, Любимые мальчики, Гин & Изуру, Творчество, Фанфики, почеркушки, Bleach

---

Отпуск

Отпуск - это прекрасно.
Самолёты - здорово.
Задержки рейсов - не очень хорошо.
Тяжёлые сумки - зло.

Пока ехали в автобусе от терминала до самолёта, закралось сомнение, не везут ли нас в город назначения по М5: ехали минут 20 точно, темно, метёт, изредка попадаются встречные Дома был в четыре утра пятницы, отец и братик встретили.

---

Деанон Зимнего Блич Фестиваля

@темы: Фестовое, Bleach

---

И немножко красивого реборновского оф.арта

На МВ обе эти команды нравятся




Отсюда

@темы: Реборн

---

Красивый Изуру)

Превью, Bleach © Kubo Tite, art © いろり.
Отсюда

@темы: Bleach © Kubo Tite, пиксив.нет, Кира Изуру, Любимые мальчики, Bleach

---

Кажется, автор Desire Life)

Превью, Bleach © Kubo Tite, art © Desire Life

@темы: Ичимару Гин, Desire Life, Bleach © Kubo Tite, Кавайное, Кира Изуру, Любимые мальчики, Рисунки, Гин & Изуру, Bleach

---

Посвящается Амари) Некоторые коты и лисы удивительно подходят друг другу)

Превью, +9 фото

Отсюда |

@темы: лисы, Кавайное, Коты, Друзья

---

Фестовое

Последний день голосования на Блич Фестивале:



Последний день голосования за низкий рейтинг на Mafia Wars.
Выложен высокий рейтинг:

@темы: Реборн, Bleach

---

Хочу бличефандомного. Кирогинских однострочников или драбблов, а лучше полновесных фиков и арта. Фестиваль бы сделать, но кто же на него пойдёт? Можно бы и не только кирогинский, но на него и подавно никто не пойдёт.
И хочу сам писать, но не судьба. Потому что если автор неумелый новичок, то у него всё впереди, а если ты в фандомах седьмой год, но так и не научился, то надежды уже никакой.
А кирогины - моя вечная безусловная любовь

---

Bleach 527: Eliminate From Heaven

Очень мощная красивая глава, но оставляет чувство неправильности, всё внутри протестует.

02-07

02.


03.


04.


05.


06.


07.


08.

09-11

09.


10.


11.


12.

13-20

13.


14.


15.


16.


17.


18.


19.


20.


Bleach © Kubo Tite, глава 527
англ., рус.

@темы: Абарай Ренджи, Bleach-манга, Bleach © Kubo Tite, Унохана Рецу, Куросаки Ичиго, Bleach

---

MB

Как голосовать?! Столько прекрасных работ.

---

Mafia Wars. ЗанзасХибари (то, что успел прочитать) - прекрасно

18.02.2013 в 11:30

Пишет  Дикий, но симпатичный шиповник:

Х18: низкий рейтинг

2. (Арт!)
Название: На пороге ночи
Пейринг: Занзас/Хибари
Рейтинг: G

3.
Название: Великая любовь Хибари Кеи
Пейринг: Кусакабе Тецуя, Занзас/Хибари
Рейтинг: G
Жанр: юмор
Краткое содержание: У Кусакабе Тецуи была очень тяжелая жизнь.
Размер: 1613 слов

Кусакабе Тецуе было двенадцать лет, и он готовился проститься с жизнью.
Нет, он, конечно, сам виноват. Сидеть надо было и не высовываться, а не лезть в разборки местного хулиганья. Но ведь на подвиги потянуло. На восстановление справедливости. А он только-только успел обжиться в новом городе. Ну не идиот ли?
Но в целом очень неплохой вечер для смерти выдался.

Кусакабе гордо посмотрел в глаза державшему его за воротник громиле и приготовился сказать что-нибудь пафосное напоследок.
Но не успел. От входа в темный переулок, куда его затащили, послышались сдавленные вопли, еще через секунду его уже никто не держал, потому что все в неестественных позах валялись на земле. Некоторые стонали, а кое-кто, кажется, и вовсе не дышал.
— Все потому, что вы толпились, — сказали из темноты.
Кусакабе протер глаза от натекшей крови и увидел мальчика, едва ли старше его самого. Он стоял очень прямо и спокойно и с полным равнодушием обозревал поверженных противников. Кусакабе затаил дыхание, но больше ничего не произошло: мальчик даже не взглянул на него, он исчез так же внезапно, как появился, лишь эффектно взметнулись за спиной полы черного форменного пиджака, небрежно накинутого на плечи. Как только не слетел во время драки. Хотя какая драка? Чистой воды избиение.

Кусакабе потряс головой, подождал, пока утихнет шум в ушах, и принял решение. Этим вечером между двумя людьми образовалась нерасторжимая связь. Кусакабе знал, как следует поступать в таких случаях. Он найдет этого мальчика и предложит ему свою жизнь в признательность за спасение, иначе не найти ему покоя в этом воплощении и придется переносить благодарность на следующее, очень неудобно выйдет. Такой замечательный боец, несомненно, поймет его чувства.

Это уже после Кусакабе узнал, что его спасителя зовут Хибари Кея, что он руководит дисциплинарным комитетом в средней школе Намимори, куда Кусакабе как раз поступил, и что он в упор не помнит, как кого-то спасал.
Сначала Кусакабе подумал было, что Хибари просто проявляет мужественную скромность, и восхитился. Потом понял — действительно не помнит. И восхитился еще сильнее, потому что одно дело, когда человек просто воспитанный, и совсем другое — когда он настолько пофигист.
Долг благодарности, тем не менее, никто не отменял.
Кусакабе стиснул зубы и подал заявление на вступление в дисциплинарный комитет.

Пройдя за Хибари дорогу жизни в несколько лет, Кусакабе сделал для себя кое-какие выводы о начальнике.
Первое — он был великим человеком.
Второе — он всегда знал, что делал.
Даже когда лез в драку с сотней противников. Побеждал же.
Даже когда избивал учеников собственной школы. Следовало признать, стало действительно тише, и дисциплина царила идеальная. Учиться было одно удовольствие.
Еще Хибари являлся полным, законченным, совершенным социопатом, Кусакабе обожал это его качество и гордился заодно родной страной. В Японии даже социопаты выполняют и перевыполняют свой долг перед обществом, разве это не залог вечного и неизменного величия?
Были у Хибари и маленькие слабости, простительные человеку его положения. Например, он любил животных и терпеть не мог фамильярности. Но если Хиберда Кусакабе в целом одобрял, то на втором крупно обжегся.
Он справедливо считал себя человеком приближенным — в конце концов, его присутствие терпели и не били слишком часто, причем только когда он сам был виноват. Кусакабе решил, что эту приближенность надо как-то отметить, и обратился к Хибари «Ке-сан». Позднее уже, заматывая пострадавшие ребра, он осмыслил происшедшее и понял свою ошибку. С тех пор Ке-сан был для него только господин Хибари. После того, как Кусакабе обжился в дисциплинарном комитете — шеф. Про себя Кусакабе по-прежнему называл его, как хотел, потому что мысли Ке-сан читать не умел. Но даже в самую страшную минуту не рисковал думать о нем непочтительно, потому как — а вдруг?
Если не считать таких мелких недоразумений, они жили душа в душу. Шеф даже доверял ему дела попроще, вроде разборок с некрупными группами «лиц, нарушающих порядок и дисциплину», когда самому ему было недосуг. Кусакабе в ответ почитал его безмерно.
В хорошие дни Ке-сан был тих, собран и отрешен, и оживлялся относительно, только когда встречал сильного противника.
Однако сильные противники имели обыкновение оказываться не такими уж сильными, и Ке-сан снова впадал в привычное для себя полулетаргическое состояние сытого хищника. Дремал на солнышке на школьной крыше, когда было ясно, или в приемной, когда шел дождь. Иногда даже во время драки, с открытыми глазами. Противники обижались, хотя, по мнению Кусакабе, обижаться было не на что. Ке-сан же не нарочно, он просто поспать любил.
В плохие дни… у шефа не было плохих дней.

Или так Кусакабе думал, пока в Намимори не пришла Вария и не принесла с собой дожди, грозы, ураганы и прочие неприятности. Плохие дни начались сами собой.
Ознаменовались они визитом большого варийского начальника, с которым Ке-сан, конечно, немедленно захотел подраться.
Что шеф хотел — то шеф получал. Кусакабе оперативно познакомился с командой будущего противника в лице Сквало и сразу же выяснил, что Занзас тоже за. Все устроилось как нельзя лучше.
Шеф и Занзас встретились в условленное время в условленном месте, обменялись парочкой ударов, после чего, конечно же, разумеется, все пошло наперекосяк.
Откуда-то набежала сотня хулиганов. Или две. Или три. Или пять. Кусакабе не слишком удивился, местные «лица, нарушающие порядок и дисциплину», периодически собирались, чтобы разделаться с шефом, но не в таком же количестве! Оставалось загадкой, откуда набралось столько людей, и Кусакабе показалось, или он вправду увидел татуировки якудза и блеск огнестрельного оружия? Он не усомнился в шефе ни на секунду, но… но это было чуточку чересчур.
— Я прошу прощения, — сквозь зубы сказал Ке-сан Занзасу, и Кусакабе буквально слышал, как неприятно ему извиняться перед иностранцем. — Это моя ответственность. Я сейчас разберусь.
Ему, естественно, и в голову не пришло испугаться количества противников или их вооружения. Или хотя бы задуматься, как их ловчее победить. Рванет в лобовую атаку и схватит пулю, моментально понял Кусакабе.
— Ке-сан... — испуганно прошептал он и поспешно зажал рот руками. Шеф покосился на него, но промолчал.
И рванул в лобовую атаку.
— Офигеть, — прокомментировал Занзас и достал пистолеты.
Через несколько минут на ногах стояли только он и шеф, остальные лежали вповалку. Кусакабе сидел на земле и баюкал голову. Он страшно перенервничал, и ему очень хотелось побиться лбом обо что-нибудь твердое.
Шеф спрыгнул с горы тел и убрал тонфы.
— Отлично размялись! — сказал Занзас. — Теперь к делу.
Ке-сан посмотрел на него невыразительным взглядом, после которого на месте драки обычно оставались тяжело искалеченные люди.
— Я устал, — нехотя проронил он. — В следующий раз.
— В какой еще следующий раз? — удивился Занзас.
Ке-сан не удостоил его ответом. Ке-сан развернулся и ушел.
— Не понял, — честно признался Занзас.
Кусакабе не понимал тоже. Шеф иногда отпускал мелкую рыбешку, когда почитал наказание достаточным или когда ему становилось скучно кого-то избивать, но тут явно был другой случай.

Для Кусакабе настали сумрачные дни.
Ке-сан почти полностью устранился от дел. Все свободное время он проводил на крыше школы, но не спал, как обычно, а смотрел на небо и серьезно о чем-то размышлял. Отвлекался он только на особо крупные скопления народа, да и те громил пусть и со своей обычной эффективностью, но без привычной сосредоточенности. Было видно, что его мысли витают где-то далеко. После он снова уходил на крышу и сидел там. Если бы это был кто другой, Кусакабе сказал, что у него идет переоценка жизненных приоритетов или острый случай любовной болезни, но это же был Ке-сан. Сверхчеловек, лишенных всяческих слабостей. И лишившийся — в последнее время — сна.
Кусакабе не знал, что и думать, поэтому решил делать, что может. Он запретил подчиненным беспокоить начальство и принялся укреплять дисциплину самостоятельно. Он был всего лишь скромным заместителем, но он старался. Не мог подвести шефа

Через несколько дней — в суматохе занятый по уши Кусакабе слегка потерял счет времени — его нашел Занзас.
— Слушай, ты, как там тебя, — хрипло начал он. — Как этого твоего Хибари найти? Мы с ним не закончили.
— Скучкуйтесь и нашумите, он сам вас найдет, — посоветовал Кусакабе с излишним ядом в голосе. У него был тяжелый день. Он никогда не думал, что поддерживать порядок в одиночку так сложно. — Только не слишком сильно, а то он не будет с вами разговаривать. И ни в коем случае не приходите в школу, он к ней очень трепетно относится. Сразу убьет.
— Ага, — сказал Занзас и пошел прямо к средней Намимори.
Кусакабе не удивился. В этом городе никто никогда не слушал его советов. Ну и ладно. Помрет — так ему и надо.
«Зато Ке-сан вернется к обычному состоянию!» — осенило Кусакабе. Что бы с шефом ни происходило, он ни за что не откажется от хорошей драки. Кусакабе укорил себя за то, что сам не додумался до такой замечательной идеи.
— Ура, — сказал он вслух.
— Ура, — согласился с ним незаметно оказавшийся рядом Сквало. Скорее всего, пришел с Занзасом, но Кусакабе как-то сумел его не заметить. — Он ночей не спит. Ругается, швыряется пустыми бутылками и клянется прикончить Хибари. — Тут Кусакабе понял, что Сквало говорит непривычно тихо, а под его глазами виднеются темные круги. Похоже, когда в Варии не спал босс — больше там не спал никто. — Пусть они уже прибьют друг друга, и мы все, наконец, отдохнем.
— Было бы неплохо, — кивнул Кусакабе, правда, он имел в виду часть про отдых, а не про смерть шефа. — Очень даже неплохо. Лучше им не мешать.
Все равно у него было еще полно дел и страшно не хватало времени. Он и так опаздывал на следующую драку.

До школы Кусакабе добрался только утром следующего дня и первым делом поднялся на крышу. Он не беспокоился за шефа… Хотя нет, все-таки немного беспокоился.
Дверь, висевшая на одной петле, скрипела под порывами ветра, по небу быстро неслись облака, сетка-ограждение была местами сорвана, а местами разодрана в клочья, в полу виднелись выбоины и кучами валялись мусор и обломки.
На чистом пятачке посреди развалов лежал Ке-сан, укрытый от ветра своим пиджаком, и мирно спал. Неподалеку сидел Занзас, откинувшись на полуразрушенную стенку, и тоже, кажется, дремал. На его плече скакал Хиберд и клевал ягоды в заколке.

Кусакабе сделал мысленную заметку, что надо подписать у директора заявку на ремонт, и ушел с крыши. Шуганул пару мальчишек, вознамерившихся было подняться наверх. Выразил устное порицание забывшей переобуться в сменную обувь ученице. Проверил, на постах ли подчиненные дисциплинарники.

Его снова ждал тяжелый день, но все наконец-то было хорошо.


5.
Название: Роман века
Пейринг: Занзас/Хибари
Рейтинг: PG-13
Жанр: стеб
Краткое содержание: Ухаживания Занзаса Хибари Кея заметил далеко не сразу.
Размер: 1044 слова
Предупреждения: ненормативная лексика

Ухаживания Занзаса Хибари Кея заметил далеко не сразу. Вернее, не заметил их вовсе, пока в один прекрасный день Каваллоне не спросил:
— Ну, когда свадьба?
Сказать, что Хибари удивился, было бы возмутительным приуменьшением. Он охуел настолько, что на целых два миллиметра поднял тонфы и на один — брови.
— Тр-р-р…
— Тр-р-рахаетесь вовсю? Ах, Кея, ты разбиваешь мне сердце, — сказал этот урод и в отместку разбил окно в кабинете истории.
— Травоядное, — выплюнул Хибари. И скривился: после дебильных слов Каваллоне эффект от обычно универсальной реплики был уже не тот. Расстроился настолько, что даже не стал заканчивать очередной тренировочный бой — Каваллоне кричал вслед что-то вроде: «Если он будет дурно с тобой обращаться, немедленно говори папочке!» — и пошел собирать информацию. Кто-то должен был ответить за испорченное настроение, и Савада с его жалким сбродом идеально подходил на эту роль.
— Да они там все пидарасы, — хлопнул его по плечу Рехей, увернулся от тонфы в глаз и неловко утешил: — Расслабься. Занзас по крайней мере предпочитает живых партнеров.
В его голосе звучала непонятная тоска, но Хибари проигнорировал этот жалкий запрос на скорую психотерапевтическую помощь. Теперь он хотя бы знал, кто именно якобы проявляет к нему интерес.
— Он и ко мне приставал, — потирая свой трезубец совершенно неприличными жестами (сначала он попытался его облизывать, но уколол язык об острие, ругнулся и перешел от оральных ласк к петтингу), подтвердил Мукуро. — Наверное, мой отказ подействовал на него сильнее, чем могло показаться, и бедняга просто сошел с ума. Ну, раз переключил внимание на тебя.
— Хибари-сан, — запричитал Савада, стратегически повиснув у Хибари на локте — руки теперь были заняты, и врезать Мукуро не получалось, — только не бросай Вонголу. Ему в Варию просто нужно Облако, а мы лю… лю…, — щека у Савады задергалась, и он переформулировал фразу, — тепло и искренне к тебе относимся.
От этих откровений щека задергалась уже у Хибари, и он, стряхнув Саваду, позорно ретировался. Около дома ярость вспыхнула с новой силой. Вероятно, причиной тому стал грузовик роз (неизвестный собирал их с таким усердием, что надергал прямо с корнями и застрявшими в них комьями земли). Или плакат в виде огромного красного сердца пять на пять метров с надписью «Хибари Кея, ты мой. Занзас» на фонаре. Или просто поганый характер самого Хибари.
За следующую неделю он успокоился настолько, что почти перестал бросаться на людей при одном упоминании Занзаса, но тут последний все испортил, заявившись в Намимори лично.
— Зачем тебе ходить в школу, ты и так умный, — на пятьсот сорок седьмой минуте их встречи (предыдущие пятьсот сорок шесть были отданы сугубо драке) умильно заявил он. — Там собираются гадкие мальчики и девочки, они научат тебя плохому.
— Треньк, — ответила правая тонфа, выбивая искры из пистолетов (на языке тонф это значило что-то вроде: «Да ты в конец охуел!»).
— Ты слишком часто видишься с Савадой. Чем это вы с ним занимаетесь? — на этот ревнивый вопрос тонким «вжик» ответила уже левая тонфа.
И обе они синхронно отозвались на:
— А этому Дино Каваллоне я вообще хуй оторву! Чтобы не тряс им, где не следует, — тут Хибари даже хотел заметить, что Каваллоне «трясет» исключительно хлыстом, но природная стеснительность заставила его промолчать и выбить Занзасу верхний передний зуб вместо ответа.
— Нам надо больше времени проводить вместе, — нудел Занзас, мешая Хибари отсыпаться на школьной крыше. — Как насчет романтического путешествия? Только ты, я и пустыня Сахара. И так четыре года подряд.
— Ну надень хотя бы этот пояс верности, — скрежетал зубами он, протягивая ужасающую конструкцию из проржавевшего металла в подозрительных желтых и бурых пятнах. — В этом сезоне они в моде.
— А как насчет… — тут Хибари не выдержал, сгреб Занзаса за воротник и поцеловал. Если бы он умел читать мысли, то охуение и ужас, царившие в голове Занзаса, доставили бы ему немало удовлетворения. Но поскольку делать это он не умел, удовлетворение пришлось получать другими методами.
— Четыре года, — невнятно бормотал Занзас, не делая, впрочем, попыток отстраниться. — Нам надо дождаться твоего двадцатилетия.
Справедливости ради стоит заметить, что у него действительно существовала для этого веская причина. Занзас был шкурно заинтересован в девственности Хибари, пусть и в довольно необычном ключе. Вся эта история началась из-за небрежно оброненной Девятым фразы, мол, ритуал «разморозки» Занзаса проведен неправильно и, чтобы завершить его, требуются кольца Вонголы, полнолуние и двадцатилетняя девственница. С последним ингредиентом возникли проблемы.
Двухмесячные поиски по Италии ничего не дали. Тогда Занзас решил мыслить шире и разослал агентов по всему миру, но те по-прежнему вернулись ни с чем — видеоканалы для взрослых и уроки сексуального воспитания в школах сделали свое черное дело. Двадцатилетние девственницы вымерли, как мамонты и динозавры.
В отчаянии Занзас обратил свой взор на Намимори, но и этот тихий городишко оказался сексуально продвинутым куда дальше, чем следовало. Когда двадцатилетнее население закончилось, Луссурия предложил найти девственницу помладше и проследить, чтобы она осталась такой до двадцати. Его методы (формалин и мумификация) Занзасу не понравились, но саму идею он оценил.
— А зачем вы хотите знать про моих партнеров? — удивилась Сасагава.
— Пожалуйста, только не рассказывайте ничего Цуне! — взмолилась Хару и выдала такой внушительный список, что Занзас, не удержавшись, послал мелкому говнюку талон на прием к венерологу.
Когда Леви, покраснев, предложил кандидатуру Хром, Маммон замахала руками и кое-что рассказала про ритуалы иллюзионистов. После этих рассказов Бельфегор выкинул любимого плюшевого медведя, с которым спал с трехлетнего возраста, и еще три месяца проводил ночи, запершись в шкафу.
Скрипнув зубами, Занзас переключился на мальчиков.
— Мимо, босс, — проорал Сквало, вернувшись после разговора с Ямамото. А потом, поймав понимающий взгляд Луссурии, торопливо застегнул ширинку.
— Что он только находит в этих живых бабах! — возмущенно фыркнул сам Луссурия после беседы с Гокудерой.
Рехея и Цуну исключили еще после списка Миуры Хару.
Занзас был близок к отчаянию, когда вспомнил про еще одну кандидатуру. Хибари стал его последней надеждой, светочем полового воздержания в сексуально раскрепощенном мире. Слишком нелюдимый и брезгливый, чтобы ходить на свидания, он имел все шансы остаться девственником не только до двадцати, но и до сорока.
Впрочем, Занзас все же решил проконтролировать процесс лично. В роли возлюбленного следить за Хибари и охранять его сексуальную нетронутость было проще всего. Оставалось только проинформировать о новом статусе их общения самого Хибари.
«Розы и валентинка, — сказал сам себе Занзас. — Старые добрые методы никогда не выходят из моды». Так все и завертелось.
Только тогда, на крыше, с языком Хибари глубоко в своей глотке, Занзас впервые задумался о том, что сберечь его девственность может оказаться не такой уж простой задачей.

Девственность эту, кстати, Хибари потерял за тысячу четыреста двадцать два дня до собственного двадцатилетия. Занзас не только не был против, но и принимал в процессе самое непосредственное участие.

ЧИТАТЬ ВСЁ

@темы: Реборн

---

На тему «за что я люблю бличетреды»: Фенёк! (с)

Пишет Гость:

19.02.2013 в 00:26

URL комментария

Почитать в тему: "Степной шакал"

@темы: лисы, Ичимару Гин, Фестовое, Кавайное, Кира Изуру, Гин & Изуру, Фанфики, Bleach

---

Mafia Wars. Арты 8059! *___*

18.02.2013 в 23:53

Пишет  8059 team:

8059: низкий рейтинг -1

Название: Уикенд
Персонажи: Ямамото, Гокудера, Ури
Рейтинг: PG

Название: Спина к спине
Персонажи: Ямамото, Гокудера
Рейтинг: PG

Название: Тепло
Пейринг: Ямамото/Гокудера
Рейтинг: PG-13

@темы: Реборн

---

Mafia Wars. Гокудера/Тсуна прекрасны

18.02.2013 в 19:23

Пишет  5927 team:

5927: низкий рейтинг (часть 2)

Название: Играй мне ещё
Пейринг: *YLТсуна/*YLГокудера
Рейтинг: PG-13
Жанр: романс
Размер: 1440 слов

Тсуна находит эту комнату случайно, в одну из тех сложных ночей, когда ему не спится. Бродя по вонгольскому особняку, по его дальним и неприметным коридорам, он слышит приглушённое звучание рояля и, следуя за ним, оказывается перед плотно закрытой дверью. Вблизи музыка слышна громче, и Тсуна не может заставить себя уйти, захваченный ею. Он берётся за ручку, но тут же останавливается, повинуется интуиции, говорящей, что входить не нужно. Тсуна опирается плечом о стену, оставаясь за дверью, а потом садится на пол, устланный ковром – уходить по-прежнему не хочется.

Когда музыка замолкает, Тсуна поднимается, быстро прячется в комнате напротив: дверь, к счастью, там не заперта. Предусмотрительно оставив едва заметную щель, он ждёт, затаив дыхание. Хотя, конечно же, есть только один человек, который может сейчас появиться из комнаты, где играл рояль.

Гокудера выходит спустя пару минут: обычно строго завязанный узел галстука низко болтается, ворот рубашки расстегнут, а закатанные рукава обнажают руки до локтя. Он закрывает дверь, замирает на мгновение – Тсуне кажется, что Гокудера сейчас прислонится лбом к тёмному дереву – и резко выдохнув, опускает плечи. Развернувшись, проходит мимо, а Тсуна едва не отшатывается. Впрочем, Гокудера выглядит настолько погружённым в себя, что, наверное, заметил бы его, только сбив с ног.
Дождавшись, когда затихнут шаги, Тсуна выходит и возвращается к себе. У него странное чувство: будто стал свидетелем чего-то глубоко личного и прошёл мимо чужих переживаний.

На следующий день Гокудера выглядит как всегда: собранным и спокойным. Тсуна внимательно на него поглядывает и, улучив момент, задаёт вопрос, ответ на который может многое прояснить.

– Гокудера, ты не знаешь, что с роялем в особняке? Он настроен?

Пальцы Гокудеры замирают над клавиатурой ноутбука.

– Могу проверить, но зачем вам?

– Да так, – улыбнувшись, уходит от ответа Тсуна. – А ты разве не играешь?

– Э… – Гокудера меньше всего похож сейчас на «ужасающую правую руку Десятого Вонголы», до того растерянным и смущённым он выглядит. – Понимаете, Десятый, дело в том, что...

«В чём же, Гокудера?»

Телефон звонит очень не вовремя, но ответить нужно, а после Тсуна не возвращается к прежней теме разговора.

За буднями, заполненными работой, Тсуна не забывает об открывшейся ему тайне. Гокудера играет не так часто, но, когда он играет, Тсуна стоит за дверью и слушает переливы мелодии. Он почти уверен, что музыка предназначена для него, но зайти всё равно не решается.

Тсуна уже давно замечает: чем больше времени проводит рядом с ним Гокудера, тем дальше они друг от друга. Тсуне кажется, что ещё немного, и он перестанет видеть настоящего Гокудеру и единственное, что будет связывать их – дела Вонголы. Но, несмотря на робкие попытки Тсуны сблизиться, Гокудера предпочитает уходить вместо того, чтобы решиться быть с ним откровенным. И это причиняет неожиданную боль, к которой примешивается раздражение.

Уютно пригревшись в кресле, Тсуна сидит сбоку от Гокудеры. Тот поглощён работой с письмами от глав Альянса, и Тсуна рассматривает его откровенно, не таясь, а сердце сжимается от невысказанной и щемящей нежности. Гокудера достаёт пачку сигарет и, покрутив её, кладёт на стол – в его кабинете он курит редко.

– Можешь курить, – говорит Тсуна, невольно улыбаясь. – Мне нравится.

– Что нравится? – наверное, из-за сосредоточенности на документах Гокудера задаёт такой неудобный вопрос в лоб. Он оборачивается и глядит поверх очков.

Тсуна застывает. «Смотреть, как ты куришь», – хочется сказать ему. Или лучше: «Смотреть на тебя». Или совсем честно: «Ты мне нравишься».

– Ну, я хотел сказать…

– Вам нравится запах табака? – бросает ему спасательный круг Гокудера, кажется, уже и сам остерегающийся того, что может услышать в ответ.

– Да, – легко соглашается Тсуна, принимая помощь, но всё-таки добавляет то, что сказать можно: - Сразу вспоминается прошлое… Ты тогда курил как не в себе.

Гокудера едва заметно, уголком губ, улыбается и после недолгого сомнения щёлкает зажигалкой.
Тихо выдохнув, Тсуна вжимается глубже в кресло. Смотрит на освещённого мягким жёлтым светом лампы Гокудеру и быстро тающий в воздухе сигаретный дым.

Когда Гокудера заканчивает работать, время уже за полночь.

– Те письма, что у вас на столе, – обращается он к Тсуне, – требуют непосредственно вашего внимания и ответа, с остальными разберусь сам.

Он потягивается, снимает очки и прячет лицо в ладонях.

– Я сейчас же посмотрю, – торопливо говорит Тсуна, и хотя нет никакого желания и сил этим заниматься, чувство вины остро колет внутри.

– Нет, – тут же отзывается Гокудера, оглядываясь на него. – Извините, но к работе я вас не подпущу, пока вы не отдохнёте.

– Я уже отдохнул, правда, – Тсуна выбирается из кресла в подтверждение своих слов.

– Нет, неправда, – мягко противоречит Гокудера, поднимаясь следом. – И не спорьте, пожалуйста, я же вижу.

– Вот ещё, – фыркает Тсуна. – Знаешь, я не настолько…

Договорить он не успевает. Едва сделав шаг, цепляется ногой за ковёр или за ножку стула, или чёрт знает за что ещё, и, неловко взмахнув руками, пытается удержать равновесие.

«Ну, как назло», – мелькает мысль.

Гокудера мгновенно оказывается рядом и удерживает, цепко ухватив за руку выше локтя.

Выпрямившись, Тсуна чуть ли не утыкается носом ему в ключицу из-за разницы в росте. Он остаётся стоять так, не делая ни единой попытки освободиться, и чувствует запах Гокудеры: смесь табака, туалетной воды и чего-то ещё, присущего только ему. Тсуна дышит тихо-тихо, не зная сам, что именно боится спугнуть.

– Я останусь ночевать здесь, – почти шепчет он, подразумевая спальню в кабинете.

– Надеюсь, вы действительно так поступите, – отвечает Гокудера и отпускает его.

Тсуна чуть запрокидывает голову.

– Можешь остаться и проверить, если сомневаешься, – усмехнувшись, он говорит так, что слова можно принять за шутку.

– Я вам доверяю, – в тон ему произносит Гокудера, но Тсуна видит его замешательство. – Спокойной ночи, Десятый.

– Спокойной ночи, Хаято.

Тсуна не спускает с него глаз, наверное, впервые глядя так пристально, почти вызывающе. Так, что Гокудера не решается задерживаться дольше.

Оставшись в одиночестве, Тсуна бредёт в спальню. Не раздеваясь, падает на постель и лежит неподвижно, уставившись в темноту.

Последнее, чего сейчас хочется – это спать. Тсуна закрывает глаза и вспоминает поведение Гокудеры, его прикосновения, взгляды – они не могут врать.

Осенённый внезапной мыслью, Тсуна резко поднимается и выходит из спальни, а через несколько минут, пытаясь выровнять дыхание, стоит перед знакомой дверью. Конечно же, за ней звучит музыка.

«Спокойной ночи, значит», – с каким-то упрёком думает Тсуна.

Он дёргает ручку на себя, решительно переступает порог.

Вздрогнув при его появлении, Гокудера запинается на долю секунды, но сразу продолжает играть дальше, а Тсуне кажется, что бешено колотящееся сердце выскочит из груди. Очень тихо и осторожно он проходит и усаживается на небольшой диван у стены. Рассеянный и неяркий свет торшеров окутывает фигуру Гокудеры, а большая часть комнаты прячется в полумраке.

Тсуна смотрит, слушает и мечтает, чтобы музыка звучала дальше, но Гокудера заканчивает играть, убирает руки с клавиш и не оборачивается.

Они сидят в тишине, и Тсуна не выдерживает: порывисто поднимается, подходит к Гокудере. Кладёт ладони ему на плечи, ведёт вниз и, наклонившись, прижимается грудью к его спине.

Тсуна обнимает Гокудеру, крепко замкнув в кольце своих рук, и зарывается носом в светлые волосы.

– Хаято… Хаято, – тихо повторяет он.

Вблизи Гокудера пахнет совсем одуряюще, Тсуне хочется пить его запах, чуть резкий и терпкий, оставляя вкус на своих губах.
Судорожно, шумно вздохнув, он утыкается подбородком в плечо Гокудеры, который по-прежнему сидит, не шевелясь и не произнеся ни слова.

«Ошибся», – мысль прошивает насквозь ледяной иглой, заставляя Тсуну невольно зажмуриться.
И одно-единственное сомнение сметает уверенность. Сразу же становится невозможно стыдно за самонадеянность, за то, что влез в чужое и личное, скрываемое от других.

Встречая подбирающийся отчаянный страх, Тсуна открывает глаза. Извиниться и уйти, вот что нужно сделать. И надеяться, что его поступок не перечеркнёт всего: доверия, преданности и дружбы.

– Прости, – хрипло шепчет он на ухо Гокудере и медленно выпрямляется, убирает руки. Делает шаг так, чтобы видеть резко очерченный профиль. – Прости, пожалуйста, я ошибся, я…

Тсуна замолкает, когда Гокудера перехватив его ладонь, прижимается к ней щекой. Пряди волос щекочут кожу, и Тсуна не сразу понимает, что её касаются быстрые лёгкие поцелуи.

Гокудера тянет его к себе, усаживает на колени лицом к лицу. Гладит затылок, обжигая холодом колец, и когда Тсуна, послушный давлению горячей ладони, наклоняется ближе – касается его губ своими.

В первую секунду Тсуна оглушён: Гокудера целует страстно и жадно, словно боясь, что первый поцелуй может оказаться и последним. Он уверенно ласкает его рот, но в глазах Гокудеры, на самой глубине, таится сомнение. Тсуна готов сделать что угодно, чтобы оно исчезло. Перехватывая инициативу, он углубляет поцелуй. Отвечает так, чтобы Гокудера понял – можно всё и нет ничего, что разделяло бы их.

Гокудера беспрестанно трогает, гладит его тело: от жарких ласк шумит в голове и сладко, томительно тянет в паху. Ёрзая на коленях Гокудеры, Тсуна прижимается к нему как можно теснее, грозя перевернуться вместе со стулом.

Этот неистовый поцелуй Тсуна разрывает первым. Переводит дух и непроизвольно облизывает губы, чувствуя горячее дыхание Гокудеры на своём лице.

– Ты не ошибался, – хрипло произносит Гокудера. – Никогда. Это я…

Тсуна прижимает пальцы к его губам – главное уже сказано, и слова для этого не понадобились.

Не отрывая от Гокудеры взгляда, Тсуна убирает руку и, найдя его ладонь, сплетает их пальцы.

– Сыграешь мне ещё?

– Сколько угодно.

Они говорят очень тихо, а музыка звучит между ними – слышная двоим.

1 часть|2 часть|3 часть

@темы: Реборн

---

Нашёл красивых Гина и Изуру. Скетчик, но какая прелесть!

И красивый Гин


Превью, Bleach © Kubo Tite, art © 糸井　草多

@темы: Ичимару Гин, Bleach © Kubo Tite, пиксив.нет, Кира Изуру, Любимые мальчики, Рисунки, Гин & Изуру, Bleach

---

Узнал из бличетреда, что сегодня день рождения Сун-Сун. Картиночка в тему

Bleach © Kubo Tite, art ©

@темы: Bleach © Kubo Tite, Рисунки, Bleach

---

Утащено у Совиного Змея) Кира *____*

@темы: Bleach © Kubo Tite, Кира Изуру, Любимые мальчики, Аниме, Bleach

---

© E.Gareckie

Превью, взято в Кладовке, здесь и здесь

@темы: Красота, Кавайное, © Ellen Jareckie, Рисунки, Левконоя