Дух противоречия
Upd2: драбблы, "Страх"
Upd: Нууу, скажите же, кто-нибудь, ведь очень красивый, потрясающий фанфик?! Просто.. хочется, чтобы кто-то разделил восхищение..
****************
Нашла потрясающий фанфик, Ичимару/Кира ...Здесь, в комментах, ссылкой на свой архив делится Ero-Sennin. Открыла и зачиталась, не оторваться. Это как раз тот случай, когда каждое слово отзывается внутри, текст написан будто специально для тебя. С автором я не знакома и разрешения на выкладку не спрашивала (и в оформлении оговорки нет о размещении). И да простит меня автор, если обнаружит здесь своё творение, выложенное без спроса! Но если обнаружит, то... Дорогой автор, никаких слов не хватит, чтобы выразить весь мой восторг по поводу этого произведения, глубину уважения к Вам и восхищения Вашим талантом.
****************
Гений. История Ичимару Гина
Автор: Isaro, (Schuldig на портале hamster.tomsk.ru)
Рейтинг: NC-17
Пэйринг: Ичимару/Кира, Ичимару/Мацумото, не вполне осознанный Айзен/Ичимару
Предупреждение от автора: автор довольно вольно обошелся с мангой и филерами, а также страдает любовью к двусмысленностям и недосказанностям. ^_- Вы предупреждены.
Дисклеймер: герои принадлежат Kubo Tite
Добавлено: 07.11.2006
Читать фанфик!
Глава 1 – Дитя из тумана (Айзен)
«Куда ты хочешь пойти? Чем ты хочешь стать?»
Fuyu no Hanabi
Если и существовало на свете место, где Айзен чувствовал себя по-настоящему расслабленно, это был туман. Вот такой, густой, практически осязаемый руконгайский туман, от которого одежда становится сырой, а волосы прилипают к вискам. В юности Айзен часто скрывался в таком тумане от окружающих… что, собственно, осталось в силе до сих пор.
Он улыбнулся своим мыслям, вытянул вперед руку и с удовольствием проследил, как туман жадно лижет его пальцы. «Король иллюзий – большой любитель тумана». Какая забавная ассоциация… Продолжая игру, он коснулся меча, шевельнул губами и туман потек, сгустился, и вот уже перед Айзеном стояла его точная копия. Копия вредно улыбнулась и поправила на голове корону.
- Хмы, - раздалось из тумана.
Айзен едва не подпрыгнул. Иллюзия тут же исчезла, а он вцепился в меч и крутанулся вокруг своей оси.
- Хмы, - повторили сзади. – Хм. Хи-хи-хи, - хмыканье перешло в откровенное издевательское хихиканье.
Айзен сцепил зубы и шагнул на звук. Туман расступался нехотя. Под ногами похрустывали мелкие веточки. С каждым шагом впереди всё четче вырисовывалась темная громада – по всей вероятности, мусорная куча, вполне обычная для этого района. Туман увлеченно слизывал её острые края. Звук повторился. Его источник находился явно на куче, но где, Айзен никак не мог рассмотреть. Не ослабляя хватки на занпакто, он сделал ещё один шаг вперед.
- Хи, - сказал всё тот же голос сверху и Айзен машинально вскинул голову.
На вершине кучи, для координации расставив босые ноги, сидел ребенок лет двенадцати. Мальчик. Айзен отпустил рукоять меча и удивленно всмотрелся в нарушителя своего «туманного» моциона. Мальчик был тощ и болезненно бледен. Его кожа и волосы идеально сливались с туманом вокруг. Нижний край черного одеяния обтрепался, будто их обладатель часто лазил по колючим кустам. «По кучам», - мысленно поправил себя Айзен. Волосы были обрезаны неровно и не слишком аккуратно, но казались чистыми и очень тонкими. Мальчик производил бы впечатление обычного руконгайского оборвыша, если б с узкого, острого, как у лисенка, лица сквозь длинную челку на Айзена не смотрели два ярко-красных, наглых и определенно умных глаза.
Обладатель глаз растянул тонкогубый рот в усмешке, снова хмыкнул и шевельнул рукой. Айзен на автомате перевел взгляд и удивился повторно: в руках пацаненок держал складной нож явно хорошего качества. В Руконгае такой нож был просто сокровищем.
Ещё от мальчишки просто разило духовной силой.
Айзен неуверенно переступил с ноги на ногу, потом сделал наиболее приветливое лицо из своего арсенала и снова встретился с ребенком взглядом.
- Привет, – дружелюбно обратился он.
Мальчишка метаморфозу явно заметил и, похоже, не впечатлился. Умные красные глаза смотрели так же насмешливо. Секунды капали одна за другой в полном молчании. Айзен уже начал чувствовать себя некомфортно, и тут мальчишка наклонил голову на бок и ответил:
- Привет.
Никакой настороженности, полная расслабленность, но и доверия – никакого. Голос оказался самый обычный, подростковый, но интонации – весьма язвительными. Поза мальчишки выражала полный нейтралитет. Айзен почувствовал себя пустым местом и начал закипать. Но это внутренне. Внешний Айзен сделал шаг ближе, к самому краю кучи и с улыбкой продолжил:
- Ты живешь где-то поблизости? Может, потерялся? Я отведу тебя домой. Как тебя зовут?
Мальчик медленно моргнул, и улыбка стала ещё шире.
- Я живу здесь.
Ответ был коротким. Ровно на то, на что оборвыш хотел ответить. Айзен это оценил. Как хищник, в нетерпении подрагивающий хвостом под деревом, на котором сидит добыча, он еще раз переступил с ноги на ногу, задев кусок мусора.
- Здесь? Но как здесь можно жить? Тебе не холодно? Мне кажется, ты замерз…
Мальчишка смерил его насмешливым взглядом и ничего не ответил. Айзен подавил раздражение и задумался над сменой тактики. Любопытство было опасной штукой, но Айзен ясно чувствовал духовную силу, а поведение подростка только подтверждало – случай уникальный, не упусти!
Он как раз обдумывал, что сказать, как ощутил знакомое щекочущее чувство и обернулся. Адская бабочка. Грациозно, посланница села к нему на плечо. Айзен бросил взгляд на подростка. Нужно было решаться.
Мальчишка на куче с плохо скрываемым интересом разглядывал Адскую бабочку.
Наконец, решившись, Айзен поднял голову и безо всякого притворства сказал:
- Меня зовут Айзен Соуске. Я Шинигами. Сейчас я должен идти, но я вернусь позже. Ты будешь здесь?
Он получил в ответ широкую усмешку, развернулся и ушел в туман.
Из личного дневника Айзена Соуске
Сегодня в Руконгае я встретил ребенка. Он наблюдал за мной. Не думаю, что он представляет для меня опасность. Но в нем есть сила и ещё что-то, что я пока не могу определить. Мне интересно, что из него может вырасти. Проблема в том, что обычные подходы на нем не сработали. Буду искать.
Я заинтересован.
Выбраться на это же место без свидетелей удалось только через четыре дня. Погода на этот раз стояла пасмурная, но видимость была достаточно четкой. Айзен шестым чувством отыскал давешнюю кучу, но мальчишки там, естественно, не оказалось. После недолгих поисков ребенок обнаружился на поваленном дереве метрах в двадцати севернее. Айзен просто почувствовал его взгляд на своей спине и обрадовано обернулся.
- Вот ты где! – сказал он. – А я тебя везде ищу.
Мальчишка прищурился и внимательно проследил за тем, как Айзен подходит, но не запротестовал, когда тот уселся рядом.
- Не отвечать – невежливо, - мягко укорил его Айзен. – Я, между прочим, гостинец принес. – Он залез за пазуху и вытащил два тщательно завернутых рисовых шарика. – Держи, это онигири. Ты наверняка голодный.
Прямой ответный взгляд красных глаз сбил его с толку. Айзен не мог сказать, что в них отображалось, но мог практически поклясться, что слышал, как в голове подростка заскрипели шестеренки. Мальчик оценивал его так же, как оценивал Айзен. Наконец, подросток вытянул тонкую руку и взял угощение. Ещё бы! Дети с духовной силой голодны постоянно!
Айзен с едва скрываемым торжеством пронаблюдал, как подросток разворачивает бумагу и пробует шарик, сначала медленно, потом всё более жадно. Без покрова тумана он оказался ещё худее, на коже ярко выделялись синеватые венки. Но долго разглядывать не пришлось. Ребенок неожиданно остановился, аккуратно завернул остатки и убрал к себе за пазуху. Медленно и грациозно он повернул голову. Он улыбался. Глаза он при этом закрывал, и темные ресницы сильно выделялись на бледной коже. Получилось ехидно.
Не прекращая улыбаться, ребенок сказал:
- Ты сказал, ты – Шинигами. Что такое Шинигами?
В голосе прозвучало столько любопытства, что Айзен едва не заерзал от радости. Есть!
- Шинигами, - медленно ответил он, подбирая слова. – Это воины на службе у короля. У нас есть духовная сила, и мы получаем жалование за убийство Пустых.
Он почти ожидал вопроса про Пустых, но мальчишка внезапно качнулся вперед и плавным движением встал.
- Хм. Приходи ещё, Айзен Соуске, Шинигами. Я буду здесь. – Мальчишка развернулся. – И приноси ещё онигири. – И пока Айзен удивленно хлопал глазами, скрылся среди деревьев.
Из личного дневника Айзена Соуске
Первый шаг сделан. Задан правильный вопрос. Теперь я знаю, как к нему подобраться. Этот мальчик – именно то, что мне нужно.
Замечательно.
… а светловолосый худенький подросток удалялся от поваленного дерева с неясными чувствами. Он знал, что любимое ранее место скоро потеряет свою прелесть. Он перепрыгнул небольшую яму, остановился, подцепил ногой неядовитую змею, пристроившуюся у входа в полуразваленную хибару, отбросил её прочь и шагнул внутрь.
Там, в темноте, на боку спала рыжеволосая девочка. Замерев над ней на секунду, Ичимару Гин достал принесенную с собой половинку онигири, положил рядом с ней, а сам вытянулся с другой стороны и заснул.
Шинигами… интересно…
Глава 2 – Первая любовь / Первая боль (Рангику)
Тот, кто верит в любовь, не понимает, как она уродлива
Неточная цитата
Ичимару Гин. Его маленькую находку звали Ичимару Гин. Не важно, что это имя Айзену пришлось вытягивать почти два месяца редких разговоров. Доверься ему мальчишка, Айзен бы потерял к нему интерес. Но нет, руконгайский звереныш оставался все таким же спокойным, независимым и индифферентным ко всему, что не касалось еды и информации, как и при первом знакомстве. Еду он уносил с собой, а обо всем остальном спрашивал. "Что такое бабочка? Как она работает?", "Кто такой король? Что он делает?", "Что такое Пустые?"
Айзен выбирался, когда мог. Получалось редко. Иногда он находил Гина сразу, по рейацу. Иногда его приходилось долго искать. Иногда он просто возвращался ни с чем.
Почти спустя полгода этой игры в догонялки, Ичимару задал "второй правильный вопрос".
Он сидел, скрестив ноги на голой земле, прямо напротив Айзена и вертел в руках нож. Перед этим Айзен задал неудачный вопрос, и мальчишка долго отмалчивался. Соуске успел уже снять очки и устало потереть переносицу, когда услышал:
- Как убивают Пустых?
Айзен открыл глаза и удивленно на него посмотрел.
- Ты хочешь убивать Пустых?
Гин дернул плечом и ответил:
- Я лишь спросил, как. Не хочешь отвечать, я пойду.
Айзен помедлил и убрал очки в карман, потом встал, вытащил из-за пояса меч в ножнах и подошел к нему.
- Встань, - сказал он, и когда мальчик поднялся, протянул ему меч рукоятью вперед. - Это занпакто. Меч шинигами. С помощью него ты сможешь убивать Пустых.
Ичимару вытянул тонкую руку, легонько дотронулся до меча и тут же её убрал, всем видом излучая незаинтересованность.
- Но не только, - продолжил Айзен, глядя на него, не отрываясь. - С помощью него ты сможешь убить кого угодно. Любого, кто посмеет причинить тебе вред. Это сила, мой маленький Гин. И эта сила у тебя есть. Я могу сделать так, что она станет больше, чем ты можешь себе представить. Так, что ты сможешь достигнуть неба, и узнать, что за ним. А даже я не знаю, что там.
Он попал в точку. Он видел, как глаза мальчишки расширились. Не было ничего более насущного для этого руконгайского зверя, чем сила, и не было ничего важнее для этого маленького гения, чем знания.
Он выиграл. Он знал это. Даже несмотря на то, что Гин ничего не ответил и ушел, а в следующий раз его не оказалось на месте. Зверь ушел по своим звериным делам. Но Айзен не сомневался, что он вернется.
На это ушло несколько лет.
Из воспоминаний Мацумото Рангику
Я никогда не видела его таким возбужденным прежде. Он вернулся исцарапанный, словно залез на каждое дерево в округе, с лихорадочным румянцем на щеках и начал носиться от стены к стене. Потом остановился, и я испугалась. Никогда раньше я не видела у него такого взгляда. Потом он тут же снова стал нормальным, улыбнулся и протянул мне еду.
Этим вечером он сказал:
- Нааа... Ран-чан, наверное, я сегодня совсем пойду.
Тем же вечером он ушел, оставив мне свой нож.
Потом я так и не узнала, где он провел следующие три года и как нашел меня после.
За три года многое может измениться. Айзен Соуске наконец-то стал лейтенантом. Он не прекращал ждать. Для осуществления своих планов, ему нужен был помощник. Его идеальным помощником должен был стать Гин и только Гин. Он не сомневался, что Ичимару выжил. Такие выживают везде. Лейтенантские обязанности сыграли ему на руку. Теперь у него был гораздо более свободный график, чем у обычных офицеров. Никаких дежурств, никакого патрулирования и отбоя в определенное время. Старик-капитан был глуп, как пробка, и прикрыть свои длительные прогулки "делами" не составляло особенного труда.
Свобода. Сила. Власть. Удовольствие. Айзен любил себя.
Он шел по залитым солнцем улочкам, приветливо улыбаясь знакомым и незнакомым, и едва не пропустил ЕГО. Белая вспышка, серебристые волосы и УЛЫБКА. Айзен едва не задохнулся, и понятливо свернул в переулок. И застыл, разглядывая свою глину. Самого высшего качества.
За три года Руконгайский мальчик подрос, едва не сравнявшись с ним ростом. Удобная безрукавка не скрывала широкие круглые плечи, сильную шею, длинные, все ещё изящные, но перевитые жилами руки. Ухмыляясь большим тонкогубым ртом, на Айзена смотрел ещё не мужчина, но уже не мальчик - юноша. Молодой зверь.
Окинув взглядом остальное, Айзен отметил, что Гин все ещё был худ и тонок в талии, но тем было лучше.
Надо признаться, великолепие образца доставило дополнительное удовольствие от встречи. Вполне извращенное удовольствие.
- Здравствуйте, фукутайчо, - насмешливо протянул этот новый Гин. – Я смотрю, вы продвинулись в должности.
- Если ты обращаешься ко мне по званию, ты должен говорить «Вы», не забывай, - хитро улыбнулся ему Айзен. «Сколько ему сейчас? Около шестнадцати. Потрясающе!», - пронеслось в его мозгу.
- «Вы» так «Вы», - неожиданно легко согласился Ичимару.
Айзен подавил бурю всколыхнувшегося восторга. Нет, этот новый Гин ему определенно нравился всё больше.
- Ты так легко осознал свое положение? – в том же тоне ответил он. – Смотрю, ты многому подучился за три года. Многое повидал?
Гин слегка развел руками.
- Где-то больше, где-то меньше. Разве это важно? Нэ, фукутайчо, я, наверное, стану шинигами. – Хитро добавил он.
- Рад это слышать, - начал Айзен, но Ичимару тут же поднес руку к губам, и Айзен остановился. -… Но, - продолжил Ичимару, - Я пришел не один.
Темнота позади Гина шевельнулась, и из неё вышла девушка такой красоты, о которой пишут только в сказках. Девушка неуверенно оглянулась на Ичимару и проговорила:
- Здравствуйте, - сказала она. – Меня зовут Мацумото Рангику.
Они выглядели разными, как огонь и вода, но он сразу почувствовал раздражение.
Из воспоминаний Мацумото Рангику
Он пришел однажды рано утром, залитый солнцем. Просто приподнял одной рукой навес в магазинчике, в котором я работала, и улыбнулся. От неожиданности, я выронила кувшин с водой, и она брызнула, заливая мне и ему ноги.
- Привет! – сказал он. – Пойдем со мной?
Они поступили в Академию с первого раза. Вместе, хоть Рангику показала гораздо более низкие результаты. Ичимару, кажется, и вовсе не напрягался. Где он был всё это время, чтобы так свободно управлять своей силой, она так и не смогла узнать. В общем, она знала, что, сколько она ни спрашивай, он всё равно не ответит. Он вообще молчал большую часть времени.
Женские и мужские комнаты находились по разным крыльям общежития. Дни они проводили на лекциях и тренировках, ночи пролетали незаметно среди подруг по комнате, и только вечерами, иногда, он приходил и звал её гулять. Всё с той же улыбкой и вопросом: «Пойдем?» Девчонки ей завидовали, а она упрямо отмахивалась, дескать, он мне всё равно, что брат. Вот только она никогда не знала, где он проводил вечера, когда не приходил к ней.
Айзена-фукутайчо, этого странного человека с доброй улыбкой и жесткими глазами, она видела за все это время всего несколько раз и только издали.
Она не представляла, как часто виделся с ним Гин.
Он не чувствовал себя слабым, не чувствовал себя обязанным. Он знал, на что шёл и ради чего шёл. Айзен взялся за эксперименты с Пустыми, и работа была достаточно сложной, чтобы увлечь его разум. И тело, когда от результатов экспериментов необходимо было избавиться. Сила пульсировала в каждой клеточке его тела. Ей хотелось хвалиться. Но одногруппники лишь молча обвинили его в высокомерии и отстранились. Он не стал им мешать. В конечном итоге, он всегда предпочитал одиночество.
Из размышлений его вырвал тихий скрип речной гальки. Он вскинул голову. Айзен.
Улыбка в последнее время приклеилась намертво. Этот расклад был наилучшим – не видят эмоций, не лезут с расспросами. Как могла такая улыбка держать людей на расстоянии, он выяснил опытным путем ещё в детстве. Но Айзену, оказалось, нравилось.
- При-вет, - почти пропел он и помахал рукой.
«Наставник» подошел совсем близко и взглянул на плоды его трудов. Тварь неуверенно дергалась в ограничивающем поле – личном изобретении Айзена.
- Ну, как тут дела? – поинтересовался тот.
- Дела, как дела, - ответил Ичимару.
- Неплохо, - похвалил его Айзен и потрепал по плечу.
Ичимару не успел увернуться. От этого прикосновения заболел затылок, и захотелось царапать землю ногтями. Но вместо этого он поднял на Айзена глаза и улыбнулся шире.
Домой он вернулся настолько поздно, что на небе уже появились первые звезды. Густой лес возле Академии дышал равномерно и тихонько вздыхал, как живое существо. Лес его успокоил, но не полностью.
Уже на подходах к общежитию он увидел на крыльце тень. Рангику.
- Ран? – окликнул он её.
Она вздрогнула и поднялась ему навстречу.
- Гин? Это ты? Ты хоть знаешь, сколько сейчас времени?!
Он пожал плечами и ответил:
- Прости, кажется, я совсем забыл о времени. Я такой рассеянный. – Извинением в его голосе и не пахло.
И когда он научился так бесстыдно врать? Когда познакомился с Айзеном?
Рангику нахмурилась и уперла руки в бока.
- Да что ты говоришь? Между прочим, мне пришлось почти полчаса уговаривать старосту мужской половины, чтобы он закрыл на это глаза!
- Уговаривать? – медленно повторил Ичимару.
- Да, уговаривать. Некоторые люди, знаешь, и разговаривать умеют! – вспылила она.
Рыжая. Горячая.
Он молча подошел и поцеловал её.
Этой ночью старосты мужской и женской половины встретились на крыльце и пришли к соглашению дело замять.
А они лежали на Гиновом кимоно под сенью вздыхающего леса, и он целовал её и неумело тыкался лицом ей в грудь, как слепой щенок, а она смеялась, вздыхала и гладила его по плечам…
Айзен этого не одобрил, но ничего не сказал. Гину было плевать. Впервые за последние полгода он улыбался по-настоящему.
Из воспоминаний Мацумото Рангику
Я всё разрушила сама…
Он стал частенько заглядывать на женскую половину. Девчонки от него чуть не визжали, и он не упускал случая с ними пошутить. Только пошутить. Его основная цель всегда ждала в комнате. В тот день перед встречей с Айзеном у него оставалось немного свободного времени, и он, даже не думая, пробежал по шуршащей листве до женской половины, взлетел по ступенькам на второй этаж, ослепительно улыбнулся какой-то девчонке и ужом проскользнул в нужную комнату.
Рангику сидела перед зеркалом и расчесывала волосы. Он остановился, все ещё касаясь рукой дверного косяка, и хотел уже сделать шаг вперед, но тут она остановилась, убрала расческу, подняла с пола конверт и с улыбкой коснулась его губами. Гин замер.
Она посидела так ещё немного, потом подняла глаза и внезапно заметила в зеркале его отражение.
- Ой, привет! – улыбнулась она. – А я тебя и не заметила!
Он приблизился и присел у неё за спиной, так, что теперь они оба смотрели в зеркало. Она подняла расческу и продолжила.
- Куда-то собираешься, нэ? – спросил он.
Она зажмурилась, как кошка, и засмеялась.
- Ой, ты даже не представляешь! Асано, этот олух, он наконец-то пригласил меня на свидание! Он так краснел и заикался, что мне стало его жалко.
Её глаза были закрыты, потому она не видела, как дернулось его лицо.
- Ну… - протянул он. – И ты согласилась пойти? – Легко, слишком легко.
- Конечно! – она вернулась к расчесыванию волос.- Надо же сделать мальчику подарок в виде самой шикарной девушки потока! – И тут спохватилась, внимательно посмотрела на его отражение. - Ты же не против, да?
- Нет, почему бы я был против? – ответил он, касаясь её волос.
- Хорошо, - улыбнулась она в ответ.
- Удачи, - весело сказал он ей, в последний раз коснулся густых рыжих прядей, широчайше улыбнулся и ушел.
Этим же вечером к Айзену пришел совершенно новый Гин. Легкий и гибкий, ещё не произведение искусства, но уже близко к этому, он ласково улыбался, методично режа Холлоу на куски, прежде чем сбить маску, и от этой улыбки веяло таким холодом, что у Айзена свело в животе.
Впоследствии, узнав о причинах, Айзен с удовольствием подумал, что иначе и быть не могло – с самого начала у них был слишком разный уровень.
А когда ОНА поняла, что натворила, было уже поздно. Она рыдала, уткнувшись лбом в руки соседке по комнате, а тени от деревьев за окном скользили по дощатому полу…
Больше он не пришел к ней ни разу…
Глава 3 – Калейдоскоп (Кира)
Мой господин, в неверный день и час
Влюбился я, не поднимая глаз
Айзен появился на залитой солнце крыше ровно позади него, но Гин всё равно заметил. Однако даже не пошевелился, только перебросил травинку из одного уголка губ в другой да поудобнее устроил руки под головой. Всей своей позой он напоминал кота. Белого, тощего кота, греющегося на солнышке.
- Здравствуйте, тайчо. – Пропел он поверх травинки.
- Валяешься? – зачем-то спросил его Айзен.
- Ммнн… - выдал что-то невнятное Гин.
Айзен вытащил из-за пояса меч, положил его на крышу, а сам устроился рядом, вытянув ноги и отставив назад для упора руки. «Просто картинка для третьего офицера Хинамори», - насмешливо подумал Ичимару.
Айзен немного посидел, щурясь за стеклами очков.
- А я тебе лейтенанта нашел.
Ичимару перекинул травинку ещё раз.
- Вы что-то путаете, тайчо-сама, - насмешливо протянул он. – Я еще не капитан.
Айзен ОЧЕНЬ по-доброму улыбнулся, поправляя очки за дужку.
- За этим дело не стоит, мой дорогой лейтенант.
- И? – Ичимару, наконец, перевернулся на бок и теперь подпирал рукой голову, глядя прямо на Айзена. – Что это будет?
-Боюсь, с капитаном и лейтенантом третьего отряда случится обидно глупый несчастный случай. – Айзен продолжал улыбаться, глядя на распростершийся перед ним Сейрейтей.
- Аааа… - понимающе протянул Ичимару. – И кого же вы выбрали, тайчо-сама?
Айзен повернулся к нему.
- Мальчишку из нашего отряда. Может, ты помнишь четверку студентов, которую мы «спасли» с десяток лет назад?
Ичимару лениво повел плечом.
- Это в которой вечно базлающий рыжий и твоя преданная собачка?
Переход с вежливого «вы» на фамильярное «ты» Айзеном упущен не был. Но он собирался сделать своего Гина капитаном, так что… вполне можно было терпеть.
- Да, - улыбнулся он. – Я имею в виду нашего четвертого офицера. Могу поспорить, ты его за эти годы редко даже замечал, да?
Гин пожал плечами.
- Он подходит идеально. Это, конечно, не Хинамори, но он тихий, исполнительный и никогда не интересуется чужими делами. Поведешь себя правильно – и он будет тебе в рот заглядывать. Гин помолчал немного и пожал плечами снова. Ему не было ровно никакой разницы.
Из воспоминаний Мацумото Рангику
Когда Гин стал капитаном, я не удивилась. Он был создан для этого. Но его лейтенант меня сначала удивил. На вечеринку в честь собственного назначения его, стуча новоявленного лейтенанта по спине, притащил на буксире Абараи, орущий, что тоже, «вот увидите», станет лейтенантом. Лейтенант Хинамори светилась счастьем.
А он тихо и неуверенно сел в углу.
Наконец, я не выдержала и прижала его к стене. «Кира-кун, неужели ты не рад?», - спросила я.
«Я… не знаю», - ответил он. «Вы знаете… когда он на меня смотрит, мне кажется, что он меня не видит».
Никогда прежде я не видела таких глубоких, полных противоречивых эмоций глаз.
Кира неуверенно поднял руку и постучал.
-Да? – певуче протянули за ней.
- Лейтенант Кира Изуру в ваше распоряжение прибыл, Ичимару-санбайтайчо! – сразу вытянувшись по струнке заученно выпалил он.
- О… - голос за дверью обрел знакомые ещё по пятому отряду хищные нотки. – Ну, заходи…
Кира помешкал, толкнул дверь и вошел.
В кабинете было темно и только над столом, на фоне окна, выделялся темный силуэт.
- Ну, здравствуй, Изуру-чан, - сказал Ичимару, и Кира сглотнул.
Впоследствии стол переставили. Но первым впечатлением от Ичимару у Киры стала темная, угрожающая громада на фоне окна.
Первым впечатлением от Киры Изуру у Ичимару стала кажущаяся тонкой фигура с нимбом из золотых волос и льющегося сзади света.
Лейтенант оказался именно таким, как рассказывал Айзен: талантливым, сдержанным и исполнительным. Ичимару не был бы собой, если бы не попытался проверить, насколько эта сдержанность распространялась. Но его имя… имя перекатывалось на языке приятно, как сладкая конфета…
-Изу-ру, - раздельно говорил Ичимару. – Ты знаешь, что у тебя совсем девичье имя? Изу-ру. Изуру-чан, нэ? – дразнил он своего лейтенанта.
И Изуру краснел, но молчал.
- Изуру, - говорил Гин, - а ты знаешь, что волосы за уши заправляют только девочки?
И Кира снова молча краснел и потом несколько дней пытался оставить свои волосы в покое, но потом забывался и снова неосознанно заправлял их за уши.
Ичимару нравилось. Он совершенно перестал считать работу в Готэе скучной. Кира велся на любую его шутку, вздыхал на каждую его проказу, иногда вмешивался, робко, но настойчиво. Но не надоедал. Совсем. Через какое-то время Гин стал удивляться, как это он не замечал такого кавая раньше? И теперь этот мальчик принадлежал ему. Ему и никому больше.
Он понял, что что-то не так, после очередного повышения Абараи по службе. До этого он неоднократно наблюдал, как общается эта троица Кира-Абараи-Хинамори, но это было просто любопытством. Но в тот день, когда Кира пришел к нему отпрашиваться на вечернику, что-то изменилось.
Он сидел за столом, который переставил, чтобы иметь возможность наблюдать за лейтенантом во время работы, а Кира несмело улыбнулся и изложил ему свою просьбу.
- Я уже заполнил все свои документы. Можно, тайчо? – спросил он.
И на Ичимару что-то нашло. Какой-то ступор. Так что несколько секунд он мог только прямо смотреть ему в глаза и улыбаться.
- Нет, - ответил Ичимару. – Ты мне сегодня понадобишься. – И принял позу поудобнее, опершись подбородком на руки, чтобы скрыть скованность.
- Значит, мне отказаться? – переспросил Изуру.
- Значит, так, - подтвердил Ичимару.
Ему показалось, или на лице лейтенанта мелькнуло облегчение?
- Хорошо, тайчо, - сказал Изуру, поклонился и пошел излагать изнывшему от безделья приятелю волю капитана.
Ничем важным в тот вечер они, естественно, не занимались. Но Ичимару давно не было так хорошо. Они стали просто гулять. Туда. Сюда. Ичимару любил бродить то здесь, то там. Кира не возражал.
Гин говорил:
- Нэ, Изуру, пойдем со мной?
И Изуру кивал головой, проверял, удобно ли закреплена катана, и шел.
На таких прогулках он иногда рассказывал Кире какую-нибудь ерунду. Из чего сделано то-то, а что можно делать вот так-то. Кира слушал. Кивал, иногда абсолютно серьезно задавал вопросы. Гин видел его только краешком глаза. Но это было хорошо. Хорошо…
Насколько его лейтенант привязался к нему, он понял, когда в отряд перевели девочку из одиннадцатого. Ничего особенного, просто девочка, в меру хорошенькая, в меру глупенькая, из тех, что быстро погибают в критических ситуациях. Ичимару аскетом не был и сразу взял её на заметку. Очень неправильно и не вовремя взял.
Она слишком сильно замахивалась мечом на тренировке. Слишком сильно сжимала рукоять. Слишком сильно отставляла ногу назад. Правильно, это же ребята из одиннадцатого, он все делают «слишком». Ичимару, пришедший именно в этот день полюбоваться на своих подопечных, долго за ней наблюдал, потом снялся с места в тени, которое занял в начале тренировки, и уверенно двинулся через двор к ней.
Он просто не заметил, как с противоположного конца плаца в тот же момент к ней пошел Кира. Зато Кира видел все.
Видел, как Ичимару, смеясь, предложил ей спарринг на двоих. Видел, как она покраснела и согласилась. Видел, как легко вылетел из её рук меч, чем неминуемо закончилась бы схватка, даже не делай бы она ошибок в стойке.
Видел.
Ичимару, посмеиваясь уже вслух, пододвинулся к ней. Потер руками её ушибленную ладонь, переместился и показал ей, как делать стойку правильно. Не выпуская её руки. И тут краем глаза поймал золотистую вспышку.
Изуру.
Кира стоял метрах в трех далее. И смотрел. И глаза его, обычно ярко-голубые, позеленели. Никогда прежде Гин не видел на лице своего лейтенанта такого выражения. Растерянность. Боль. И ревность.
Он выпустил руку девочки, для вида послал ей воздушный поцелуй и ушел с плаца.
Больше он никогда не пытался кого-то охмурять. Не хотелось. В конечном счете, это он мог и пережить.
А девочка в отряде не задержалась. И он даже знал, кто был этому виной. В Изуру открывались новые черты характера…
Их первая ссора оказалась даже забавной.
В те недели настроение оставляло желать лучшего. У встреч с Айзеном был неприятный привкус: они и до этого требовали приложения сил и терпения, но с присутствием Тоусена стали требовать от него нечеловеческих усилий. Волны высокомерия, исходящие от капитана девятого отряда, действовали на Ичимару резко отрицательно.
Он удобнее передвинулся, лопатками ощущая оконную раму, и качнул свободной ногой.
Тоусен – был неизбежным злом. И всё остальное, вместе с ним взятое. Но если с одним Айзеном Ичимару мог сдерживаться, то с Тоусеном... Ичимару не мог дождаться, когда с наслаждением проткнет Шинсо его сердце. Ичимару вообще никогда особенно не любил людей.
В дверь вежливо постучали. Ичимару не обернулся, продолжая разглядывать залитые солнцем крыши за окном.
Стучавший вошел тихими шелестящими шагами, аккуратно открыв и затворив дверь. Ичимару улыбнулся про себя. Только один человек мог двигаться так. Непонятно, зачем он вообще стучал в дверь собственного офиса.
- Капитан? - донесся до него тихий вопрос.
- Да, Изуру? - не оборачиваясь, ответил он.
- Отряд построен, капитан. - Мягко уведомил его Кира.
"Зачем?" - чуть не брякнул Гин, но вовремя вспомнил. Ах, да, конечно, учения. По расписанию сегодня у третьего отряда были полевые учения в Руконгае.
Кира ожидал ответа.
- Да, Изуру. Конечно. Сейчас. - Он продолжал смотреть в окно.
Не нужно было смотреть на Киру, чтобы знать, что ответ того не устроил. Тем не менее, Изуру только едва слышно вздохнул, развернулся и тихо вышел из комнаты.
Ичимару положил локоть на согнутое колено и подпер ладонью щеку.
Солнце во дворе слепило глаза. Кира попытался закрыться рукавом, потом тетрадью с записями, и к отряду пошел, уже ориентируясь только на слух. Шинигами гудели и рокотали, разговоры то тут, то там шли ленивые. Все пригрелись на солнышке и были настроены явно не на боевой лад.
Достигнув своего места, Кира опустил папку и, щурясь, осмотрел это воинство. Воинство нехотя подтянулось. Кира вздохнул. Удивительно, как одно присутствие Ичимару дисциплинировало бойцов. "Вот бы, - внезапно понадеялся он, - "он появился бы сейчас где-нибудь сзади них с какой-нибудь коронной фразой!" Мысль была веселой, но определенно глупой и неподобающей. Кира вздохнул ещё раз.
Отряд недоуменно поглядывал на вздыхающего лейтенанта и тихо надеялся побыстрее убраться с солнца куда подальше.
Простояв на солнцепеке ещё минуты три, Кира не выдержал и вздохнул ещё раз. Обернулся. Ичимару не было. Можно было сходить за ним ещё раз, но это было бы уже не вежливо. Он начал нервничать. Ещё через три минуты отряд, глядя на беспокойно теребящего собственный рукав и часто оглядывающегося лейтенанта, заподозрил неладное. Кое-кто начал перебрасываться понимающими взглядами. И только завидев в дверях основного здания белое хаори, бойцы тут же подтянулись. Кира вздрогнул, автоматически обернулся и сдержал вздох облегчения. Ичимару неспешно и лениво шел к нему. Слишком неспешно, по мнению Киры, и все же шел.
- Ммм? Ну, идем? - с неизменной довольной улыбкой сказал он Кире, подходя.
Кира скомандовал выступление.
Только прибыв на место, он понял, что Ичимару с ними нет. Изнутри, из очень глубокого места, о котором Кира иногда забывал, как живое существо, начало подниматься долго копившееся раздражение.
К вечеру стало не так жарко. Тени удлинились. Ичимару несколько часов бродил то здесь, то там. Добрался до озера. Посидел, кинул пару камешков. Настроение не улучшилось. Прогулка не имела смысла. Кира, наверняка, уже вернулся с учений. Ичимару поднялся и отправился обратно.
Когда он зашел в офис, Кира сидел за своим столом и писал отчеты в последнем солнечном свете. Окно было прямо за его спиной, лучи чуть отражались от красноватого, низкого стола, и без того яркие волосы просто светились. Красиво. Ичимару немного полюбовался на его сосредоточенное лицо, сделал шаг вперед... и остановился.
Стоп. Кира не поздоровался. Его легко было застать врасплох, но даже если Изуру не замечал его сразу, потом он обычно удивленно вскидывал голову, приоткрывал рот и выдавал испуганное: "Ичимару-тайчо".
Ичимару прямо посмотрел на лейтенанта, но тот продолжал упрямо писать отчеты.
"Ух ты какой!", - ухмыльнулся Ичимару. "Мы обиделись, надо же".
Он, как ни в чем не бывало, уселся за свой стол, и только тогда заметил на его поверхности листок. Размашистым почерком Изуру листок изъявлял желание лейтенанта Киры о переводе в другой отряд. Ичимару секунд десять в немом изумлении его изучал.
Сжав губы в тонкую линию, в красноватых отблесках заката Кира продолжал писать отчет.
Ичимару положил листок обратно, откинулся в кресле и насмешливо посмотрел на своего лейтенанта. Потом демонстративно медленно смял прошение и, не отрывая взгляда от лица Изуру, выкинул в мусорную корзину.
Ничего не произошло.
Через пятнадцать минут Ичимару отлучился в туалет, а когда вернулся, в темном офисе горела лампа, Кира всё ещё писал, а на столе лежало прошение. Новое.
Ичимару не удержался и вслух хмыкнул.
Нет, он, конечно, знал, что Изуру упрям, как баран...
Он подошел к столу, спокойно взял прошение и сделал с ним то же, что и с предыдущим.
Свободная рука Киры сжалась в кулак.
Ичимару с интересом пронаблюдал, как его лейтенант, не меняя выражения лица, спокойно достает ещё один листок и пишет прошение. Заново.
Это было бы невероятно забавно, если бы не было так серьезно. Ичимару выдохнул. "Нет, так дело не пойдет". Видимо, извиняться тоже когда-то надо. Он развернулся, вышел из офиса и вернулся с чашкой.
Листок лежал на столе. Кира писал.
Ичимару подцепил другой рукой прошение и вместе с ним и чашкой подошел к Кире. Присел напротив на корточки.
Кира замер.
Заглядывая в его лицо, Ичимару медленно вынул из рук лейтенанта кисточку, положил прямо перед ним прошение и поставил на него чашку.
От чашки шел одуряюще вкусный аромат чая.
Кира уставился на чашку, потом глубоко вдохнул и поднял глаза на Ичимару. Ичимару улыбнулся шире и легонько сжал его руку. Кира подавил желание уткнуться лицом в ладони, но чашку взял. Конфликт был исчерпан.
На этот раз.
Инцидент с полевыми учениями (Прим. авт.: ссылка на фанфик «Страх») был последним, что наглядно показало: Киру он терять не хочет. И что забирать его с собой на небеса нельзя…
Кира не выдержит. Не сможет. Погибнет в Уэко Мундо. Гин не мог этого допустить, но и сказать ему не мог тоже.
Потому однажды, почти за два месяца до того, как Кучики Рукия ушла «на грунт», на прогулке он вскользь спросил:
- Нэ, Изуру, а ты будешь плакать, если я умру?
Он спиной чувствовал, как Кира оступился и застыл.
Надо. Это было нужно сделать и сказать.
Он развернулся на пятках и весело повторил.
- Ну, ты же хороший мальчик, Изуру, а хорошие мальчики обычно плачут, если их командиры умирают. Нэ?
Ему показалось, что Кира заплачет прямо сейчас. Но тот сдержался. Но ничего не ответил. Его глазами абсолютно завладел ужас.
Ичимару рассмеялся и добавил:
- Ну что ты, Изуру-чан, я не собираюсь пока умирать. – И Кира неловко улыбнулся и опустил глаза. Но Ичимару понял.
В тот вечер, он «натолкнулся» на идущего по своим делам Кучики и особенно сильно, сильнее, чем обычно, и долго действовал ему на нервы.
И когда Айзен наконец-то изложил ему весь план, выбрав момент, когда Айзена не было в Сейрейтее, он пришел на южную окраину. Его ждали.
- Пришел-таки, - с усмешкой, прячущейся в густой бороде, сказал ему Ямамото Генрюсей.
Интерлюдия – Оставленные (без Ичимару Гина)
Если бы Кира захотел описать себя в тот момент, когда вслед за Ичимару вошел в комнату 46, он назвал бы хрустальный шар. Шар, разбивающийся на тысячу осколков. И каждый осколок ударялся бы о пол, издавая мелодичный звон.
Так звенело его сердце, разбившееся вдребезги, когда он видел кровь, своего капитана и Айзена победно ухмыляющегося, стоя рядом с Ичимару на расстоянии чуть больше лезвия меча. Он ослеп. Оглох. Полностью потерял силу воли.
А тайчо, тайчо, который всё последнее время вел себя странно, как всегда улыбнулся и приказал ему пойти и остановить капитана десятого отряда и его лейтенанта. И только у самого выхода, вдали от Айзена, шепнул на ухо:
- Не ввязывайся в бой с Хицугаей.
Он не ввязался. Он был хорошим мальчиком. Умницей. Он попытался убить Мацумото, и она едва не убила его.
В тот момент его это не волновало. Его уже не было. Просто не могло быть.
Но он заблуждался. Если бы Мацумото убила его, все закончилось бы быстро и просто. Вместо этого были медики из четвертого, множественные повязки и несколько дней нудного, изматывающего расследования.
Знал? – Нет, не знал.
Пособничал? – Да, пособничал.
По своей воле? – Мне приказали.
Он настолько устал, что даже не заметил, как его отпустили. Ушел, сопровождаемый множеством сочувствующих взглядов. Кое-как добрался до своей комнаты и уснул, как мертвец.
Но утро все расставляет по своим местам. Комната рядом пустовала. И он должен был идти и заняться всем тем, что бросил Ичимару, предавая Сейрейтей.
Ещё пару дней он был занят тем, что составлял списки раненых, в битвах с риоками и случайно, принимал отчеты из четвертого отряда, разговаривал с бойцами («Да, он ушел. Да, мы будем продолжать службу без него. Да, он… предатель».), посылал их на восстановление одних стен и зданий, снимал, посылал на восстановление других. А когда на третий день пришел домой, обессиленный и злой, он сорвался.
Не так, как в камере перед… этим, но все равно сильно.
Он просто зашел в комнату, огляделся, взял из токонома вазу, принадлежавшую ещё родителям, и изо всех сил запустил ею в стену. Ваза разлетелась на мелкие осколки, прямо как его сердце. Он крушил все, что попадется под руку ещё полчаса. Молча и зло. А потом остановился, осмотрел деяния рук своих и только устало подумал, что теперь всё это надо восстанавливать, и так, чтобы никто другой об этом не узнал.
Никому не было положено знать, ЧТО он чувствовал после предательства Ичимару.
На следующий день он пришел к Рангику.
И этот день ещё раз убедил его держать себя в руках. Стыд перед Хисаги-сан он чувствовал ещё очень долго…
А к Хинамори он так и не зашел. Ни разу.
Из воспоминаний Мацумото Рангику
Все, что я могла – это злиться. Злиться на него, на себя и на весь мир. На его идиотскую привычку. На его идиотские, писаные только для него правила. На себя, что я такая дура. И особенно, на Айзена. Как я могла не заметить? Ведь я же видела. С самого начала видела.
Дура, полная, непроходимая, грудастая дура!
Если я и не могла кого-то простить, так это себя. Бедняжка Хинамори лежала в коме. Шухей держался уверенно, но на то он и Шухей. А вот Киру я простила сразу. Вообще сразу, когда поняла, что именно сделал Ичимару. И все ждала, когда он придет.
Ну… может, в первый раз прошло и не все гладко…
Мы стали собираться втроем. Брошенные. Оставленные. Хоть никто из нас в лицо и не собирался этого признавать. Шухей всегда что-то рассказывал о работе, но я больше смотрела на Киру. Тихий и сдержанный, пока не выпьет, он почти всегда сидел молча и грустно улыбался. А я думала: «Что ты чувствуешь?» И думала: «Чем ты был для него?»
Честно говоря, я ревновала. Воображение подкидывало мне картинку за картинкой, и это бесило меня. Можно было только радоваться, что свои чувства я научилась со временем скрывать так же хорошо, как и Гин.
«Чем ты был для него?», - спрашивала я снова и снова, осознав ответ на вопрос: «Чем он был для тебя?»
«КЕМ?»
Однажды, без Хисаги рядом, я смотрела, как он спит, пьяно уронив голову на стол, и дрожала от ревности. Так ведет себя женщина, находясь рядом с любовницей своего мужчины.
Но я понимала, что не права.
Все разрешилось само собой. Мы с Хисаги уже допивали мои запасы, и тут он остановился.
- Что? – спросила я его, пытаясь придать своей речи членораздельность.
Шухей только прикрыл на миг глаза и легонько кивнул в сторону.
Там, сидя у стены и уткнувшись лицом в скрещенные на коленях руки, тихо и горько всхлипывал во сне Кира.
Я хотела разозлиться. Подойти, встряхнуть его, закричать: «Не будь тряпкой!». И не смогла. Я слишком хорошо помнила, как плакала сама. В тот раз, когда он ушел впервые, и тогда, когда я сама оттолкнула его.
И в тот день я простила его повторно.
Глава 4 – Встречи в ночи
Увидев Киру стоящим у Врат и что-то подробно объясняющим своему третьему офицеру, Мацумото исключительно удивилась. Она понимала, что она делала здесь (Хицугая был вполне способен справиться со всеми делами сам), понимала, что здесь делает Кучики Рукия (она использовала любую возможность, чтобы улизнуть в мир живых), понимала, что здесь делает Абараи (Кучики Бъякуе тоже нужно когда-то отдыхать), но что здесь делает Кира, не первый месяц тянувший на себе не ставший более дисциплинированным после предательства капитана третий отряд?!
Кира словно почувствовал, что на него смотрят, чуть повернул голову и вежливо ей улыбнулся. Спокойный и собранный. И даже глаза его ничего не выражали.
«А он изменился», - подумала она.
- Привет, - буркнули рядом.
Она повернулась и задрала голову вверх, чтобы посмотреть на Абараи. Высокий, засранец!
- Привет, Абараи-кун.
Ренджи, явно пребывая не в лучшем расположении духа, кивнул и ткнул пальцем ей за спину:
- А он что тут делает?
- Он? – переспросила она и обернулась. Кира все ещё инструктировал свою замену. – О, я тоже хотела об этом спросить, Абараи-кун. Он изменился, правда? – добавила она, искося наблюдая за реакцией Ренджи.
- Ага. – Ренджи скрестил руки на груди. – Изменился, блин. Только и вижу его, что на собраниях. Со мной не разговаривает, от Хинамори бегает с того момента, как она с больничной койки слезла. А она-то в чем виновата, спрашивается?!
Это прозвучало по-детски и очень обиженно. Рангику вздохнула. Да… не всем взрослеть от пережитой боли…
Кира закончил разговор, махнул рукой своему офицеру и, придерживая занпакто, двинулся к ним. Кучики нетерпеливо переступила с ноги на ногу.
«Ну, с богом», - подумала Мацумото.
Рукия с ходу отправилась к Ичиго, а их, конечно же, разместили у Урахары. Не то чтобы Урахара и Ко были этому особенно рады, ровно как и наученный горьким опытом Абараи. Рангику сначала хотела отправиться к Орихиме-чан, но потом решила, что разбивать группу на всякий случай не стоит, и осталась. Кире, судя по всему, было все равно. Первое, что он сделал, это сел и спокойно начал выяснять у Урахары новости.
Изменился. Он очень изменился.
Пейзажи в Уэко Мундо разнообразием не отличались. Гулять не было никого смысла. Разговаривать – никакого желания. Тем не менее, Гин бродил где-нибудь большую часть времени, иногда наведывался в мир людей и уж совсем изредка - редко, но метко – представал пред ясны очи осчастливленного властью Айзена. Вот как сейчас.
- Развлекаешься? – приподняв бровь, спросил Айзен, распустив, наконец, арранкаров.
Гин нехотя оторвался от косяка, который подпирал последние полчаса, и потянулся.
- Смотреть, как его величество распекает нерадивых подданных, разве это не увлекательно? – задал он встречный вопрос.
Уголок губ Айзена дернулся, но голос остался спокоен.
- Рад, что ты так же независим, как всегда, Гин.
Гин улыбнулся шире.
- Только ты, похоже, заскучал тут? – продолжил Айзен, внимательно глядя на него.
- Вы решили послать меня на задание? – хмыкнул Ичимару.
Айзен брезгливо шевельнул рукой.
- Нет, задания пусть делают… эти. А ты мне нужен здесь. Хотя… - его глаза прищурились. – Пожалуй, у меня для тебя есть развлечение. В подарок.
Ичимару почувствовал неладное, но внешне расслабился ещё сильнее.
- Да? – промурлыкал он, оглаживая узор на стене, - И что же это?
Айзен буравил его глазами, явно пытаясь прочесть за внешними проявлениями его настоящие чувства.
- Наши бывшие соратники отправили новую группу. И как мне донесли, - он сделал эффектную паузу, - в этой группе находится твой маленький лейтенант.
Ичимару оторвался от созерцания стены и прямо посмотрел на него.
- И? – протянул он.
- И я разрешаю тебе поиграть, - закончил Айзен.
Ичимару шутливо поклонился, развернулся и вышел из залы.
«Разрешил», - подумал он. «Какой чудесный выход – разрешить то, что было бы сделано и без разрешения».
«Только», - он усмехнулся. «Результаты могут удивить вас…тайчо».
Они всё-таки разделились: Абараи с Исидой - в одну сторону, Кучики и Ичиго – в другую, Орихиме с Чадом – в третью, а они с Кирой остались вдвоем с северной стороны города. Спиной к спине.
У неё были сильные подозрения, что им досталась далеко не самая маленькая часть противников.
Она ловко поднырнула под лапу Пустого, коротко ударила его по маске и тут же в прыжке вызвала Хайнеко. Ещё четверых Пустых не стало.
Она успела только на миг оглянуться на Киру, как на их месте тут же появились новые. И так раз за разом. Она уже успела потерять им счет.
«Какой это был? Пятнадцатый? Шестнадцатый?», - устало попыталась вспомнить она, и тут внутри разлилось какое-то знакомое чувство. Так бывает, когда шинигами ощущает рядом кого-то близкого – духовная энергия тянется…
Что?!
Она едва увернулась от удара Холлоу и безошибочно повернулась в нужную сторону.
На дальней крыше, серебристый в свете луны, маячил силуэт Ичимару.
Она ахнула, пропустила удар и зашипела от боли в руке, тут же развернулась и ударила Пустого по маске.
Когда она обернулась, Ичимару все ещё был там, словно чего-то ждал. Или кого-то.
«О, нет!», - успела подумать она, прежде чем мимо метнулась золотоволосая фигура.
В момент, когда он увидел Ичимару, он забыл, как дышать, и, прежде чем его мозг осознал это действие, он уже прыгал от крыши к крыше вслед за удаляющимся серебристым силуэтом. Меч тихонько пел в его руке.
Достигнув последней крыши, на которой он видел Ичимару, Кира помедлил пару секунд, огляделся и спрыгнул вниз.
Гин ждал его в самом конце переулка, стоял спокойно, чуть расставив ноги и опустив руки. Рукоять Шинсо безобидно выглядывала у него из-за пояса. Ичимару улыбался.
- Привет, Изуру, - легкомысленно сказал он.
Кира сжал свободную руку в кулак.
- Зачем вы здесь? – чуть сипло спросил он.
- Ммм? А ты не рад меня видеть? – Ичимару наклонил голову на бок.
Жест был до того знакомым и родным, что у Изуру заболело сердце.
- Вы теперь враг, - слова застревали в горле. – Вы знаете, что я должен сделать.
Ичимару улыбнулся шире.
- Ну, конечно, Изуру. Ты же у меня умница.
Он сделал шаг назад (Кира напрягся, ожидая, что он вытащит Шинсо) и развел руки в стороны:
- Давай.
Кира замер, не в силах поверить собственным глазам.
- Давай! – громче повторил Ичимару.
Дышать стало трудно, ладонь на рукояти Вабиске взмокла от пота. Кира несколько секунд смотрел, как ветер, гуляющий по переулку, колышет одежду Ичимару, потом глубоко вдохнул, закрыл глаза и бросился вперед.
Все на что он наделся, это что сейчас Шинсо вонзится ему в живот и оборвет его жалкую жизнь. Но этого не произошло.
Вабиске пролетел мимо плеча Ичимару на миллиметр, руку перехватили, вывернули, и меч со звоном вывалился на асфальт. Продолжая одно смазанное движение, Ичимару дернул Киру на себя, тот потерял равновесие, споткнулся и уткнулся лицом ему в грудь.
Несколько долгих мгновений они стояли так: словно в танце, Ичимару одной рукой удерживал в стороне правую руку Киры, а второй крепко держал его за талию.
Потом Кира вздрогнул всем телом и разрыдался. Гин выпустил его руку и запустил пальцы в золотые волосы.
- Тсс. Ну что ты… - прошептал он. – Ты же умница, а умницы не плачут.
Кира подавился рыданием и вцепился руками в его кимоно.
- Ну… не плачь, Изуру, не плачь. Я знаю, это была плохая шутка, да? – Гин ласково провел ему по волосам, переместил пальцы под подбородок и заставил поднять голову…
- Изуру, а теперь слушай меня…
На соседней крыше ветер трепал рыжие волосы Мацумото…
Ночью, старательно скрыв рейацу, Кира тихо покинул дом Урахары. Быстро преодолел пару районов, остановился и обхватил себя руками.
«Что я делаю?» - с ужасом подумал он. «Что же я делаю…». Он вскинул голову и посмотрел в нужно направлении. Полнолуние вступило в полную силу, и видимость была хорошей. Он ещё раз прокрутил в голове указанный Ичимару адрес, собрал волю в кулак и двинулся туда.
Чтобы найти нужный дом, пришлось немного покружить, но отсчитать балкон не составило труда. Балконная дверь оказалось открыта. Чуть помешкав, Кира попытался унять мечущееся в груди сердце, и шагнул внутрь, в темноту.
Ичимару абсолютно искренне улыбался. Он не включал в комнате свет с самого вечера, потому не был ослеплен темнотой, как золотоволосый лейтенант. За Кирой было забавно наблюдать: Изуру замер, словно ожидая нападения, и только руки его нервно теребили ткань хакама.
Гин встал c кресла, неслышно подошел к нему сзади и обнял. Уткнулся носом ему в шею.
Кира вздрогнул всем телом, забился и сразу обмяк – он упал бы, если бы не руки Ичимару. Гин раскрыл губы и коснулся ими его кожи, медленно, ощущая каждую реакцию тела в своих руках. Кира потрясенно выдохнул, но не воспротивился, а губы Ичимару продолжили путешествие по его шее вверх, до подбородка, на щеку. Он ненадолго остановился, полюбовался на плотно закрытые Кирины глаза, чуть повернул ему голову на бок и поцеловал.
Кира был неловок, скован и почти не отвечал, но ощущение его губ приносило удовольствие. И не только физическое. Теплое чувство поднималось откуда-то изнутри, из глубины души, в то время как тепло совсем иного характера начало концентрироваться в паху. Он оторвался от губ, извернулся и подхватил лейтенанта на руки. Так носят женщин, но Кира так и не воспротивился. Он только потрясенно ахнул, распахнул глаза и со страхом вцепился в Ичимару руками. Щеки и губы его горели. Гин усмехнулся, в два шага преодолел расстояние до футона и опустил его, принуждая принять сидячее положение. Кира оперся на футон обеими руками и оглянулся.
- Ичимару-тайчо? – прошептал он.
Гин вытянул из хакама верхнее и нижнее кимоно и сбросил их с себя. Кира мучительно покраснел и уставился себе на руки.
- Мы… не можем. Это неправильно. – Он попытался встать, но Гин уже опустился на колени и удержал его.
- Тсс, - прошептал он, отводя золотые волосы и целуя его шейные позвонки. – Между тобой и мной в этом ничего неправильного нет.
Кира не попытался встать, но и не расслабился. Ичимару приподнял голову и прикоснулся губами к его уху.
- Доверься мне, - прошептал он, и улыбнулся, когда почувствовал, как Кира расслабился.
Гин поцеловал его в ухо и потянул края его кимоно вверх, сначала верхнего, потом нижнего. Они соскользнули, и левое плечо Киры оголилось – красивое, развитое, с четкими линиями мышц и острой косточкой плечевой кости. Гин скользнул по ней губами, и стащил кимоно полностью. Когда его обнаженная спина соприкоснулась с грудью и животом Ичимару, у Киры свело живот. Словно почувствовав это, Ичимару придвинулся плотнее и опустил руки к разрезам его хакама, нырнул дальше, и Кира испугался, хотел отстраниться, но ловкие руки уже касались его сквозь ткань набедренной повязки, вынуждая дышать чаще и выгибаться, положив голову Ичимару на плечо. Мир заволокло туманом. Он почти не заметил, как Гин высвободил одну руку, ловко развязал и вытащил его пояс. Напряжение стало невыносимым – и вот Кира уже сам теребит узел на поясе хакама. Дыхание Гина над ухом и его явно сильно эрегированный член, упирающийся ему между ягодиц, вызывали одновременно и ужас, и невыносимое желание продолжать. Продолжать, несмотря ни на что.
Хакама упали. Руки Гина на мгновенье исчезли, потом вернулись, разбираясь с повязкой, и Ичимару уверенно, безо всякого усилия, развернул Киру лицом к себе.
Они смотрели глаза в глаза. Красные в голубые. Хитрые и жестокие даже в любви, и испуганные даже перед самым интимным актом в жизни. Смотрели недолго. Потом Ичимару взял Киру за бедра и посадил на себя.
Было больно. Обоим. Это неправда, когда говорят, что активный партнер не испытывает боли. Но тело Киры медленно, но верно поддалось. Когда это произошло, они на секунду оба замерли: Гин – сжимая до синяков бедра Киры, Кира – отчаянно ухватившись ему за плечи… и Гин начал двигаться. Кира закрыл глаза и запрокинул голову.
«Все для тебя, только для тебя», - вертелось в его мозгу.
А Гин двигался и внимательно на него смотрел, стараясь не упустить ни одного момента. Он кончил первым, чуть сильнее сжав руки и зажмурив глаза. Потом облизал пересохшие губы, осторожно ссадил Изуру с себя, вызвав тихий стон, опустил его на кровать и быстро довел его руками до оргазма. И только тогда лег рядом и провалился в сон.
Он проснулся, лежа на спине, а рядом, обнимая его руку, словно в страхе, что он убежит, на боку спал Кира. Он позволил себе разглядывать его совсем недолго. Потом аккуратно освободил руку, встал и начал одеваться.
Пора было возвращаться.
Когда Гин вышел из здания, Мацумото сидела на лавочке и, с пустым взглядом, наблюдала, как восходит солнце.
Он прошел мимо неё, будто не заметил. Как всегда. Это он умел.
Но не сегодня. И не с ней.
Он решительно встала.
- Гин!
Он остановился.
- О! Как фамильярно, Мацумото-сан. Разве я не выше тебя по рангу?
- Ты БЫЛ выше меня по рангу, - резко сказала она в ответ.
- И что? – насмешливо спросил он. – Вызовешь меня на бой?
Она вздохнула.
- Гин, что за игру ты ведешь?
Он пожал плечами.
- Игра, как игра.
- Но ты втравил в неё нас! – не выдержала она. – Меня, его, - ткнула она пальцем вверх, в сторону комнат, где спал сейчас лейтенант Кира Изуру.
- Тебя, его, - задумчиво повторил эхом Ичимару.
Она сделала шаг вперед, но остановилась.
- Рангику, - сказал он неожиданно. – Если я тебя попрошу защитить его, ты это сделаешь?
Она опешила.
- Что?
А он продолжил.
- Ему опасно находиться здесь. Айзен не простит мне этой ночи. Потому я прошу тебя увести его обратно в Сейрейтей.
Она потрясенно замолчала.
- Он не должен даже на шаг приближаться к тому, что связано с Айзеном. Ты понимаешь?
Она кивнула:
- Кажется, да?
- Ты сделаешь это?
Она закрыла глаза, медленно вдохнула и выдохнула.
- Да, я сделаю.
Только тогда он обернулся, преодолел разделяющие их несколько шагов и приподнял её за подбородок.
- Только, - сказал он, глядя глаза в глаза, - ТЕБЯ я в это никогда не втравлял.
Все утро она бродила по городу. Без мыслей и чувств. И это было хорошо. А когда вернулась, вся их компания борцов за справедливость уже шумно бодрствовала в большой комнате Урахары.
Она вошла, сладко потянулась и заявила:
- Ооо, мальчики, вы не представляете, КАКАЯ это была ночь!
Все тут же зашумели.
- Эй, погодите, - дошло до Абараи, как до самого умного, - Кира ведь тоже не ночевал дома. Не хочешь ли ты сказать, что это ты с ним такое сделала! – и ткнул пальцем себе за спину.
Она перевела взгляд.
За спиной Абараи, прислонившись к стене и откинув голову, сидел на полу Кира, обнимал свою катану и блуждал взглядом по потолку.
- Всё может быть, мальчики! – подмигнула она.
Рендзи только усмехнулся:
- Да ни жисть не поверю. Вы не похмельные!
И все остальные посмотрели на него укоряюще.
Эпилог
Собрались все – и капитаны, и лейтенанты, и риока со своими друзьями. Не было только малышки Хинамори, и Мацумото хорошо понимала почему. Она бы не хотела этого слышать. Никто не позволил бы ей в этом участвовать.
- И последнее, - сказал старик. – Когда будете там, не трогайте Ичимару Гина.
- ЧТООО?!!! – и трое сразу вскочили. Мальчишки, горячие головы: её Широ, Абараи и рыжий риока.
Мацумото без всякого стеснения взяла Хицугаю за руку и погладила её большим пальцем, призывая сесть обратно. Боковым зрением она заметила, как, поморщившись, Бьякуя ухватил своего лейтенанта за рукав и дернул вниз. Абараи рухнул на колени. Только риока остался стоять.
- Но!! – Ичиго потерял дар речи. – Но он…
Старик сверкнул глазами и перебил его:
- Ичимару и я заключили соглашение. И тот, кто вмешается, будет наказан.
И всё. Мацумото знала, что он больше ничего не скажет. Кто-то из шинигами уже встал и начал продвигаться к выходу – готовить отряды к штурму. Бьякуя невозмутимо тащил своего лейтенанта на буксире, Ренджи громко возмущался. Она положила ладонь на плечо своему несчастному, растерянно застывшему капитану и обернулась. Туда, где сидел человек, который был повязан в этой истории чуть ли не больше, чем она сама.
Кира Изуру, золотой лейтенант, молча глядел в пол и мягко улыбался.
«Он вернется», - тоже улыбнулась она. «Теперь всё будет в порядке».
Он вернется.
Upd: Нууу, скажите же, кто-нибудь, ведь очень красивый, потрясающий фанфик?! Просто.. хочется, чтобы кто-то разделил восхищение..
****************
Нашла потрясающий фанфик, Ичимару/Кира ...Здесь, в комментах, ссылкой на свой архив делится Ero-Sennin. Открыла и зачиталась, не оторваться. Это как раз тот случай, когда каждое слово отзывается внутри, текст написан будто специально для тебя. С автором я не знакома и разрешения на выкладку не спрашивала (и в оформлении оговорки нет о размещении). И да простит меня автор, если обнаружит здесь своё творение, выложенное без спроса! Но если обнаружит, то... Дорогой автор, никаких слов не хватит, чтобы выразить весь мой восторг по поводу этого произведения, глубину уважения к Вам и восхищения Вашим талантом.
****************
Гений. История Ичимару Гина
Автор: Isaro, (Schuldig на портале hamster.tomsk.ru)
Рейтинг: NC-17
Пэйринг: Ичимару/Кира, Ичимару/Мацумото, не вполне осознанный Айзен/Ичимару
Предупреждение от автора: автор довольно вольно обошелся с мангой и филерами, а также страдает любовью к двусмысленностям и недосказанностям. ^_- Вы предупреждены.
Дисклеймер: герои принадлежат Kubo Tite
Добавлено: 07.11.2006
Читать фанфик!
Глава 1 – Дитя из тумана (Айзен)
«Куда ты хочешь пойти? Чем ты хочешь стать?»
Fuyu no Hanabi
Если и существовало на свете место, где Айзен чувствовал себя по-настоящему расслабленно, это был туман. Вот такой, густой, практически осязаемый руконгайский туман, от которого одежда становится сырой, а волосы прилипают к вискам. В юности Айзен часто скрывался в таком тумане от окружающих… что, собственно, осталось в силе до сих пор.
Он улыбнулся своим мыслям, вытянул вперед руку и с удовольствием проследил, как туман жадно лижет его пальцы. «Король иллюзий – большой любитель тумана». Какая забавная ассоциация… Продолжая игру, он коснулся меча, шевельнул губами и туман потек, сгустился, и вот уже перед Айзеном стояла его точная копия. Копия вредно улыбнулась и поправила на голове корону.
- Хмы, - раздалось из тумана.
Айзен едва не подпрыгнул. Иллюзия тут же исчезла, а он вцепился в меч и крутанулся вокруг своей оси.
- Хмы, - повторили сзади. – Хм. Хи-хи-хи, - хмыканье перешло в откровенное издевательское хихиканье.
Айзен сцепил зубы и шагнул на звук. Туман расступался нехотя. Под ногами похрустывали мелкие веточки. С каждым шагом впереди всё четче вырисовывалась темная громада – по всей вероятности, мусорная куча, вполне обычная для этого района. Туман увлеченно слизывал её острые края. Звук повторился. Его источник находился явно на куче, но где, Айзен никак не мог рассмотреть. Не ослабляя хватки на занпакто, он сделал ещё один шаг вперед.
- Хи, - сказал всё тот же голос сверху и Айзен машинально вскинул голову.
На вершине кучи, для координации расставив босые ноги, сидел ребенок лет двенадцати. Мальчик. Айзен отпустил рукоять меча и удивленно всмотрелся в нарушителя своего «туманного» моциона. Мальчик был тощ и болезненно бледен. Его кожа и волосы идеально сливались с туманом вокруг. Нижний край черного одеяния обтрепался, будто их обладатель часто лазил по колючим кустам. «По кучам», - мысленно поправил себя Айзен. Волосы были обрезаны неровно и не слишком аккуратно, но казались чистыми и очень тонкими. Мальчик производил бы впечатление обычного руконгайского оборвыша, если б с узкого, острого, как у лисенка, лица сквозь длинную челку на Айзена не смотрели два ярко-красных, наглых и определенно умных глаза.
Обладатель глаз растянул тонкогубый рот в усмешке, снова хмыкнул и шевельнул рукой. Айзен на автомате перевел взгляд и удивился повторно: в руках пацаненок держал складной нож явно хорошего качества. В Руконгае такой нож был просто сокровищем.
Ещё от мальчишки просто разило духовной силой.
Айзен неуверенно переступил с ноги на ногу, потом сделал наиболее приветливое лицо из своего арсенала и снова встретился с ребенком взглядом.
- Привет, – дружелюбно обратился он.
Мальчишка метаморфозу явно заметил и, похоже, не впечатлился. Умные красные глаза смотрели так же насмешливо. Секунды капали одна за другой в полном молчании. Айзен уже начал чувствовать себя некомфортно, и тут мальчишка наклонил голову на бок и ответил:
- Привет.
Никакой настороженности, полная расслабленность, но и доверия – никакого. Голос оказался самый обычный, подростковый, но интонации – весьма язвительными. Поза мальчишки выражала полный нейтралитет. Айзен почувствовал себя пустым местом и начал закипать. Но это внутренне. Внешний Айзен сделал шаг ближе, к самому краю кучи и с улыбкой продолжил:
- Ты живешь где-то поблизости? Может, потерялся? Я отведу тебя домой. Как тебя зовут?
Мальчик медленно моргнул, и улыбка стала ещё шире.
- Я живу здесь.
Ответ был коротким. Ровно на то, на что оборвыш хотел ответить. Айзен это оценил. Как хищник, в нетерпении подрагивающий хвостом под деревом, на котором сидит добыча, он еще раз переступил с ноги на ногу, задев кусок мусора.
- Здесь? Но как здесь можно жить? Тебе не холодно? Мне кажется, ты замерз…
Мальчишка смерил его насмешливым взглядом и ничего не ответил. Айзен подавил раздражение и задумался над сменой тактики. Любопытство было опасной штукой, но Айзен ясно чувствовал духовную силу, а поведение подростка только подтверждало – случай уникальный, не упусти!
Он как раз обдумывал, что сказать, как ощутил знакомое щекочущее чувство и обернулся. Адская бабочка. Грациозно, посланница села к нему на плечо. Айзен бросил взгляд на подростка. Нужно было решаться.
Мальчишка на куче с плохо скрываемым интересом разглядывал Адскую бабочку.
Наконец, решившись, Айзен поднял голову и безо всякого притворства сказал:
- Меня зовут Айзен Соуске. Я Шинигами. Сейчас я должен идти, но я вернусь позже. Ты будешь здесь?
Он получил в ответ широкую усмешку, развернулся и ушел в туман.
Из личного дневника Айзена Соуске
Сегодня в Руконгае я встретил ребенка. Он наблюдал за мной. Не думаю, что он представляет для меня опасность. Но в нем есть сила и ещё что-то, что я пока не могу определить. Мне интересно, что из него может вырасти. Проблема в том, что обычные подходы на нем не сработали. Буду искать.
Я заинтересован.
Выбраться на это же место без свидетелей удалось только через четыре дня. Погода на этот раз стояла пасмурная, но видимость была достаточно четкой. Айзен шестым чувством отыскал давешнюю кучу, но мальчишки там, естественно, не оказалось. После недолгих поисков ребенок обнаружился на поваленном дереве метрах в двадцати севернее. Айзен просто почувствовал его взгляд на своей спине и обрадовано обернулся.
- Вот ты где! – сказал он. – А я тебя везде ищу.
Мальчишка прищурился и внимательно проследил за тем, как Айзен подходит, но не запротестовал, когда тот уселся рядом.
- Не отвечать – невежливо, - мягко укорил его Айзен. – Я, между прочим, гостинец принес. – Он залез за пазуху и вытащил два тщательно завернутых рисовых шарика. – Держи, это онигири. Ты наверняка голодный.
Прямой ответный взгляд красных глаз сбил его с толку. Айзен не мог сказать, что в них отображалось, но мог практически поклясться, что слышал, как в голове подростка заскрипели шестеренки. Мальчик оценивал его так же, как оценивал Айзен. Наконец, подросток вытянул тонкую руку и взял угощение. Ещё бы! Дети с духовной силой голодны постоянно!
Айзен с едва скрываемым торжеством пронаблюдал, как подросток разворачивает бумагу и пробует шарик, сначала медленно, потом всё более жадно. Без покрова тумана он оказался ещё худее, на коже ярко выделялись синеватые венки. Но долго разглядывать не пришлось. Ребенок неожиданно остановился, аккуратно завернул остатки и убрал к себе за пазуху. Медленно и грациозно он повернул голову. Он улыбался. Глаза он при этом закрывал, и темные ресницы сильно выделялись на бледной коже. Получилось ехидно.
Не прекращая улыбаться, ребенок сказал:
- Ты сказал, ты – Шинигами. Что такое Шинигами?
В голосе прозвучало столько любопытства, что Айзен едва не заерзал от радости. Есть!
- Шинигами, - медленно ответил он, подбирая слова. – Это воины на службе у короля. У нас есть духовная сила, и мы получаем жалование за убийство Пустых.
Он почти ожидал вопроса про Пустых, но мальчишка внезапно качнулся вперед и плавным движением встал.
- Хм. Приходи ещё, Айзен Соуске, Шинигами. Я буду здесь. – Мальчишка развернулся. – И приноси ещё онигири. – И пока Айзен удивленно хлопал глазами, скрылся среди деревьев.
Из личного дневника Айзена Соуске
Первый шаг сделан. Задан правильный вопрос. Теперь я знаю, как к нему подобраться. Этот мальчик – именно то, что мне нужно.
Замечательно.
… а светловолосый худенький подросток удалялся от поваленного дерева с неясными чувствами. Он знал, что любимое ранее место скоро потеряет свою прелесть. Он перепрыгнул небольшую яму, остановился, подцепил ногой неядовитую змею, пристроившуюся у входа в полуразваленную хибару, отбросил её прочь и шагнул внутрь.
Там, в темноте, на боку спала рыжеволосая девочка. Замерев над ней на секунду, Ичимару Гин достал принесенную с собой половинку онигири, положил рядом с ней, а сам вытянулся с другой стороны и заснул.
Шинигами… интересно…
Глава 2 – Первая любовь / Первая боль (Рангику)
Тот, кто верит в любовь, не понимает, как она уродлива
Неточная цитата
Ичимару Гин. Его маленькую находку звали Ичимару Гин. Не важно, что это имя Айзену пришлось вытягивать почти два месяца редких разговоров. Доверься ему мальчишка, Айзен бы потерял к нему интерес. Но нет, руконгайский звереныш оставался все таким же спокойным, независимым и индифферентным ко всему, что не касалось еды и информации, как и при первом знакомстве. Еду он уносил с собой, а обо всем остальном спрашивал. "Что такое бабочка? Как она работает?", "Кто такой король? Что он делает?", "Что такое Пустые?"
Айзен выбирался, когда мог. Получалось редко. Иногда он находил Гина сразу, по рейацу. Иногда его приходилось долго искать. Иногда он просто возвращался ни с чем.
Почти спустя полгода этой игры в догонялки, Ичимару задал "второй правильный вопрос".
Он сидел, скрестив ноги на голой земле, прямо напротив Айзена и вертел в руках нож. Перед этим Айзен задал неудачный вопрос, и мальчишка долго отмалчивался. Соуске успел уже снять очки и устало потереть переносицу, когда услышал:
- Как убивают Пустых?
Айзен открыл глаза и удивленно на него посмотрел.
- Ты хочешь убивать Пустых?
Гин дернул плечом и ответил:
- Я лишь спросил, как. Не хочешь отвечать, я пойду.
Айзен помедлил и убрал очки в карман, потом встал, вытащил из-за пояса меч в ножнах и подошел к нему.
- Встань, - сказал он, и когда мальчик поднялся, протянул ему меч рукоятью вперед. - Это занпакто. Меч шинигами. С помощью него ты сможешь убивать Пустых.
Ичимару вытянул тонкую руку, легонько дотронулся до меча и тут же её убрал, всем видом излучая незаинтересованность.
- Но не только, - продолжил Айзен, глядя на него, не отрываясь. - С помощью него ты сможешь убить кого угодно. Любого, кто посмеет причинить тебе вред. Это сила, мой маленький Гин. И эта сила у тебя есть. Я могу сделать так, что она станет больше, чем ты можешь себе представить. Так, что ты сможешь достигнуть неба, и узнать, что за ним. А даже я не знаю, что там.
Он попал в точку. Он видел, как глаза мальчишки расширились. Не было ничего более насущного для этого руконгайского зверя, чем сила, и не было ничего важнее для этого маленького гения, чем знания.
Он выиграл. Он знал это. Даже несмотря на то, что Гин ничего не ответил и ушел, а в следующий раз его не оказалось на месте. Зверь ушел по своим звериным делам. Но Айзен не сомневался, что он вернется.
На это ушло несколько лет.
Из воспоминаний Мацумото Рангику
Я никогда не видела его таким возбужденным прежде. Он вернулся исцарапанный, словно залез на каждое дерево в округе, с лихорадочным румянцем на щеках и начал носиться от стены к стене. Потом остановился, и я испугалась. Никогда раньше я не видела у него такого взгляда. Потом он тут же снова стал нормальным, улыбнулся и протянул мне еду.
Этим вечером он сказал:
- Нааа... Ран-чан, наверное, я сегодня совсем пойду.
Тем же вечером он ушел, оставив мне свой нож.
Потом я так и не узнала, где он провел следующие три года и как нашел меня после.
За три года многое может измениться. Айзен Соуске наконец-то стал лейтенантом. Он не прекращал ждать. Для осуществления своих планов, ему нужен был помощник. Его идеальным помощником должен был стать Гин и только Гин. Он не сомневался, что Ичимару выжил. Такие выживают везде. Лейтенантские обязанности сыграли ему на руку. Теперь у него был гораздо более свободный график, чем у обычных офицеров. Никаких дежурств, никакого патрулирования и отбоя в определенное время. Старик-капитан был глуп, как пробка, и прикрыть свои длительные прогулки "делами" не составляло особенного труда.
Свобода. Сила. Власть. Удовольствие. Айзен любил себя.
Он шел по залитым солнцем улочкам, приветливо улыбаясь знакомым и незнакомым, и едва не пропустил ЕГО. Белая вспышка, серебристые волосы и УЛЫБКА. Айзен едва не задохнулся, и понятливо свернул в переулок. И застыл, разглядывая свою глину. Самого высшего качества.
За три года Руконгайский мальчик подрос, едва не сравнявшись с ним ростом. Удобная безрукавка не скрывала широкие круглые плечи, сильную шею, длинные, все ещё изящные, но перевитые жилами руки. Ухмыляясь большим тонкогубым ртом, на Айзена смотрел ещё не мужчина, но уже не мальчик - юноша. Молодой зверь.
Окинув взглядом остальное, Айзен отметил, что Гин все ещё был худ и тонок в талии, но тем было лучше.
Надо признаться, великолепие образца доставило дополнительное удовольствие от встречи. Вполне извращенное удовольствие.
- Здравствуйте, фукутайчо, - насмешливо протянул этот новый Гин. – Я смотрю, вы продвинулись в должности.
- Если ты обращаешься ко мне по званию, ты должен говорить «Вы», не забывай, - хитро улыбнулся ему Айзен. «Сколько ему сейчас? Около шестнадцати. Потрясающе!», - пронеслось в его мозгу.
- «Вы» так «Вы», - неожиданно легко согласился Ичимару.
Айзен подавил бурю всколыхнувшегося восторга. Нет, этот новый Гин ему определенно нравился всё больше.
- Ты так легко осознал свое положение? – в том же тоне ответил он. – Смотрю, ты многому подучился за три года. Многое повидал?
Гин слегка развел руками.
- Где-то больше, где-то меньше. Разве это важно? Нэ, фукутайчо, я, наверное, стану шинигами. – Хитро добавил он.
- Рад это слышать, - начал Айзен, но Ичимару тут же поднес руку к губам, и Айзен остановился. -… Но, - продолжил Ичимару, - Я пришел не один.
Темнота позади Гина шевельнулась, и из неё вышла девушка такой красоты, о которой пишут только в сказках. Девушка неуверенно оглянулась на Ичимару и проговорила:
- Здравствуйте, - сказала она. – Меня зовут Мацумото Рангику.
Они выглядели разными, как огонь и вода, но он сразу почувствовал раздражение.
Из воспоминаний Мацумото Рангику
Он пришел однажды рано утром, залитый солнцем. Просто приподнял одной рукой навес в магазинчике, в котором я работала, и улыбнулся. От неожиданности, я выронила кувшин с водой, и она брызнула, заливая мне и ему ноги.
- Привет! – сказал он. – Пойдем со мной?
Они поступили в Академию с первого раза. Вместе, хоть Рангику показала гораздо более низкие результаты. Ичимару, кажется, и вовсе не напрягался. Где он был всё это время, чтобы так свободно управлять своей силой, она так и не смогла узнать. В общем, она знала, что, сколько она ни спрашивай, он всё равно не ответит. Он вообще молчал большую часть времени.
Женские и мужские комнаты находились по разным крыльям общежития. Дни они проводили на лекциях и тренировках, ночи пролетали незаметно среди подруг по комнате, и только вечерами, иногда, он приходил и звал её гулять. Всё с той же улыбкой и вопросом: «Пойдем?» Девчонки ей завидовали, а она упрямо отмахивалась, дескать, он мне всё равно, что брат. Вот только она никогда не знала, где он проводил вечера, когда не приходил к ней.
Айзена-фукутайчо, этого странного человека с доброй улыбкой и жесткими глазами, она видела за все это время всего несколько раз и только издали.
Она не представляла, как часто виделся с ним Гин.
Он не чувствовал себя слабым, не чувствовал себя обязанным. Он знал, на что шёл и ради чего шёл. Айзен взялся за эксперименты с Пустыми, и работа была достаточно сложной, чтобы увлечь его разум. И тело, когда от результатов экспериментов необходимо было избавиться. Сила пульсировала в каждой клеточке его тела. Ей хотелось хвалиться. Но одногруппники лишь молча обвинили его в высокомерии и отстранились. Он не стал им мешать. В конечном итоге, он всегда предпочитал одиночество.
Из размышлений его вырвал тихий скрип речной гальки. Он вскинул голову. Айзен.
Улыбка в последнее время приклеилась намертво. Этот расклад был наилучшим – не видят эмоций, не лезут с расспросами. Как могла такая улыбка держать людей на расстоянии, он выяснил опытным путем ещё в детстве. Но Айзену, оказалось, нравилось.
- При-вет, - почти пропел он и помахал рукой.
«Наставник» подошел совсем близко и взглянул на плоды его трудов. Тварь неуверенно дергалась в ограничивающем поле – личном изобретении Айзена.
- Ну, как тут дела? – поинтересовался тот.
- Дела, как дела, - ответил Ичимару.
- Неплохо, - похвалил его Айзен и потрепал по плечу.
Ичимару не успел увернуться. От этого прикосновения заболел затылок, и захотелось царапать землю ногтями. Но вместо этого он поднял на Айзена глаза и улыбнулся шире.
Домой он вернулся настолько поздно, что на небе уже появились первые звезды. Густой лес возле Академии дышал равномерно и тихонько вздыхал, как живое существо. Лес его успокоил, но не полностью.
Уже на подходах к общежитию он увидел на крыльце тень. Рангику.
- Ран? – окликнул он её.
Она вздрогнула и поднялась ему навстречу.
- Гин? Это ты? Ты хоть знаешь, сколько сейчас времени?!
Он пожал плечами и ответил:
- Прости, кажется, я совсем забыл о времени. Я такой рассеянный. – Извинением в его голосе и не пахло.
И когда он научился так бесстыдно врать? Когда познакомился с Айзеном?
Рангику нахмурилась и уперла руки в бока.
- Да что ты говоришь? Между прочим, мне пришлось почти полчаса уговаривать старосту мужской половины, чтобы он закрыл на это глаза!
- Уговаривать? – медленно повторил Ичимару.
- Да, уговаривать. Некоторые люди, знаешь, и разговаривать умеют! – вспылила она.
Рыжая. Горячая.
Он молча подошел и поцеловал её.
Этой ночью старосты мужской и женской половины встретились на крыльце и пришли к соглашению дело замять.
А они лежали на Гиновом кимоно под сенью вздыхающего леса, и он целовал её и неумело тыкался лицом ей в грудь, как слепой щенок, а она смеялась, вздыхала и гладила его по плечам…
Айзен этого не одобрил, но ничего не сказал. Гину было плевать. Впервые за последние полгода он улыбался по-настоящему.
Из воспоминаний Мацумото Рангику
Я всё разрушила сама…
Он стал частенько заглядывать на женскую половину. Девчонки от него чуть не визжали, и он не упускал случая с ними пошутить. Только пошутить. Его основная цель всегда ждала в комнате. В тот день перед встречей с Айзеном у него оставалось немного свободного времени, и он, даже не думая, пробежал по шуршащей листве до женской половины, взлетел по ступенькам на второй этаж, ослепительно улыбнулся какой-то девчонке и ужом проскользнул в нужную комнату.
Рангику сидела перед зеркалом и расчесывала волосы. Он остановился, все ещё касаясь рукой дверного косяка, и хотел уже сделать шаг вперед, но тут она остановилась, убрала расческу, подняла с пола конверт и с улыбкой коснулась его губами. Гин замер.
Она посидела так ещё немного, потом подняла глаза и внезапно заметила в зеркале его отражение.
- Ой, привет! – улыбнулась она. – А я тебя и не заметила!
Он приблизился и присел у неё за спиной, так, что теперь они оба смотрели в зеркало. Она подняла расческу и продолжила.
- Куда-то собираешься, нэ? – спросил он.
Она зажмурилась, как кошка, и засмеялась.
- Ой, ты даже не представляешь! Асано, этот олух, он наконец-то пригласил меня на свидание! Он так краснел и заикался, что мне стало его жалко.
Её глаза были закрыты, потому она не видела, как дернулось его лицо.
- Ну… - протянул он. – И ты согласилась пойти? – Легко, слишком легко.
- Конечно! – она вернулась к расчесыванию волос.- Надо же сделать мальчику подарок в виде самой шикарной девушки потока! – И тут спохватилась, внимательно посмотрела на его отражение. - Ты же не против, да?
- Нет, почему бы я был против? – ответил он, касаясь её волос.
- Хорошо, - улыбнулась она в ответ.
- Удачи, - весело сказал он ей, в последний раз коснулся густых рыжих прядей, широчайше улыбнулся и ушел.
Этим же вечером к Айзену пришел совершенно новый Гин. Легкий и гибкий, ещё не произведение искусства, но уже близко к этому, он ласково улыбался, методично режа Холлоу на куски, прежде чем сбить маску, и от этой улыбки веяло таким холодом, что у Айзена свело в животе.
Впоследствии, узнав о причинах, Айзен с удовольствием подумал, что иначе и быть не могло – с самого начала у них был слишком разный уровень.
А когда ОНА поняла, что натворила, было уже поздно. Она рыдала, уткнувшись лбом в руки соседке по комнате, а тени от деревьев за окном скользили по дощатому полу…
Больше он не пришел к ней ни разу…
Глава 3 – Калейдоскоп (Кира)
Мой господин, в неверный день и час
Влюбился я, не поднимая глаз
Айзен появился на залитой солнце крыше ровно позади него, но Гин всё равно заметил. Однако даже не пошевелился, только перебросил травинку из одного уголка губ в другой да поудобнее устроил руки под головой. Всей своей позой он напоминал кота. Белого, тощего кота, греющегося на солнышке.
- Здравствуйте, тайчо. – Пропел он поверх травинки.
- Валяешься? – зачем-то спросил его Айзен.
- Ммнн… - выдал что-то невнятное Гин.
Айзен вытащил из-за пояса меч, положил его на крышу, а сам устроился рядом, вытянув ноги и отставив назад для упора руки. «Просто картинка для третьего офицера Хинамори», - насмешливо подумал Ичимару.
Айзен немного посидел, щурясь за стеклами очков.
- А я тебе лейтенанта нашел.
Ичимару перекинул травинку ещё раз.
- Вы что-то путаете, тайчо-сама, - насмешливо протянул он. – Я еще не капитан.
Айзен ОЧЕНЬ по-доброму улыбнулся, поправляя очки за дужку.
- За этим дело не стоит, мой дорогой лейтенант.
- И? – Ичимару, наконец, перевернулся на бок и теперь подпирал рукой голову, глядя прямо на Айзена. – Что это будет?
-Боюсь, с капитаном и лейтенантом третьего отряда случится обидно глупый несчастный случай. – Айзен продолжал улыбаться, глядя на распростершийся перед ним Сейрейтей.
- Аааа… - понимающе протянул Ичимару. – И кого же вы выбрали, тайчо-сама?
Айзен повернулся к нему.
- Мальчишку из нашего отряда. Может, ты помнишь четверку студентов, которую мы «спасли» с десяток лет назад?
Ичимару лениво повел плечом.
- Это в которой вечно базлающий рыжий и твоя преданная собачка?
Переход с вежливого «вы» на фамильярное «ты» Айзеном упущен не был. Но он собирался сделать своего Гина капитаном, так что… вполне можно было терпеть.
- Да, - улыбнулся он. – Я имею в виду нашего четвертого офицера. Могу поспорить, ты его за эти годы редко даже замечал, да?
Гин пожал плечами.
- Он подходит идеально. Это, конечно, не Хинамори, но он тихий, исполнительный и никогда не интересуется чужими делами. Поведешь себя правильно – и он будет тебе в рот заглядывать. Гин помолчал немного и пожал плечами снова. Ему не было ровно никакой разницы.
Из воспоминаний Мацумото Рангику
Когда Гин стал капитаном, я не удивилась. Он был создан для этого. Но его лейтенант меня сначала удивил. На вечеринку в честь собственного назначения его, стуча новоявленного лейтенанта по спине, притащил на буксире Абараи, орущий, что тоже, «вот увидите», станет лейтенантом. Лейтенант Хинамори светилась счастьем.
А он тихо и неуверенно сел в углу.
Наконец, я не выдержала и прижала его к стене. «Кира-кун, неужели ты не рад?», - спросила я.
«Я… не знаю», - ответил он. «Вы знаете… когда он на меня смотрит, мне кажется, что он меня не видит».
Никогда прежде я не видела таких глубоких, полных противоречивых эмоций глаз.
Кира неуверенно поднял руку и постучал.
-Да? – певуче протянули за ней.
- Лейтенант Кира Изуру в ваше распоряжение прибыл, Ичимару-санбайтайчо! – сразу вытянувшись по струнке заученно выпалил он.
- О… - голос за дверью обрел знакомые ещё по пятому отряду хищные нотки. – Ну, заходи…
Кира помешкал, толкнул дверь и вошел.
В кабинете было темно и только над столом, на фоне окна, выделялся темный силуэт.
- Ну, здравствуй, Изуру-чан, - сказал Ичимару, и Кира сглотнул.
Впоследствии стол переставили. Но первым впечатлением от Ичимару у Киры стала темная, угрожающая громада на фоне окна.
Первым впечатлением от Киры Изуру у Ичимару стала кажущаяся тонкой фигура с нимбом из золотых волос и льющегося сзади света.
Лейтенант оказался именно таким, как рассказывал Айзен: талантливым, сдержанным и исполнительным. Ичимару не был бы собой, если бы не попытался проверить, насколько эта сдержанность распространялась. Но его имя… имя перекатывалось на языке приятно, как сладкая конфета…
-Изу-ру, - раздельно говорил Ичимару. – Ты знаешь, что у тебя совсем девичье имя? Изу-ру. Изуру-чан, нэ? – дразнил он своего лейтенанта.
И Изуру краснел, но молчал.
- Изуру, - говорил Гин, - а ты знаешь, что волосы за уши заправляют только девочки?
И Кира снова молча краснел и потом несколько дней пытался оставить свои волосы в покое, но потом забывался и снова неосознанно заправлял их за уши.
Ичимару нравилось. Он совершенно перестал считать работу в Готэе скучной. Кира велся на любую его шутку, вздыхал на каждую его проказу, иногда вмешивался, робко, но настойчиво. Но не надоедал. Совсем. Через какое-то время Гин стал удивляться, как это он не замечал такого кавая раньше? И теперь этот мальчик принадлежал ему. Ему и никому больше.
Он понял, что что-то не так, после очередного повышения Абараи по службе. До этого он неоднократно наблюдал, как общается эта троица Кира-Абараи-Хинамори, но это было просто любопытством. Но в тот день, когда Кира пришел к нему отпрашиваться на вечернику, что-то изменилось.
Он сидел за столом, который переставил, чтобы иметь возможность наблюдать за лейтенантом во время работы, а Кира несмело улыбнулся и изложил ему свою просьбу.
- Я уже заполнил все свои документы. Можно, тайчо? – спросил он.
И на Ичимару что-то нашло. Какой-то ступор. Так что несколько секунд он мог только прямо смотреть ему в глаза и улыбаться.
- Нет, - ответил Ичимару. – Ты мне сегодня понадобишься. – И принял позу поудобнее, опершись подбородком на руки, чтобы скрыть скованность.
- Значит, мне отказаться? – переспросил Изуру.
- Значит, так, - подтвердил Ичимару.
Ему показалось, или на лице лейтенанта мелькнуло облегчение?
- Хорошо, тайчо, - сказал Изуру, поклонился и пошел излагать изнывшему от безделья приятелю волю капитана.
Ничем важным в тот вечер они, естественно, не занимались. Но Ичимару давно не было так хорошо. Они стали просто гулять. Туда. Сюда. Ичимару любил бродить то здесь, то там. Кира не возражал.
Гин говорил:
- Нэ, Изуру, пойдем со мной?
И Изуру кивал головой, проверял, удобно ли закреплена катана, и шел.
На таких прогулках он иногда рассказывал Кире какую-нибудь ерунду. Из чего сделано то-то, а что можно делать вот так-то. Кира слушал. Кивал, иногда абсолютно серьезно задавал вопросы. Гин видел его только краешком глаза. Но это было хорошо. Хорошо…
Насколько его лейтенант привязался к нему, он понял, когда в отряд перевели девочку из одиннадцатого. Ничего особенного, просто девочка, в меру хорошенькая, в меру глупенькая, из тех, что быстро погибают в критических ситуациях. Ичимару аскетом не был и сразу взял её на заметку. Очень неправильно и не вовремя взял.
Она слишком сильно замахивалась мечом на тренировке. Слишком сильно сжимала рукоять. Слишком сильно отставляла ногу назад. Правильно, это же ребята из одиннадцатого, он все делают «слишком». Ичимару, пришедший именно в этот день полюбоваться на своих подопечных, долго за ней наблюдал, потом снялся с места в тени, которое занял в начале тренировки, и уверенно двинулся через двор к ней.
Он просто не заметил, как с противоположного конца плаца в тот же момент к ней пошел Кира. Зато Кира видел все.
Видел, как Ичимару, смеясь, предложил ей спарринг на двоих. Видел, как она покраснела и согласилась. Видел, как легко вылетел из её рук меч, чем неминуемо закончилась бы схватка, даже не делай бы она ошибок в стойке.
Видел.
Ичимару, посмеиваясь уже вслух, пододвинулся к ней. Потер руками её ушибленную ладонь, переместился и показал ей, как делать стойку правильно. Не выпуская её руки. И тут краем глаза поймал золотистую вспышку.
Изуру.
Кира стоял метрах в трех далее. И смотрел. И глаза его, обычно ярко-голубые, позеленели. Никогда прежде Гин не видел на лице своего лейтенанта такого выражения. Растерянность. Боль. И ревность.
Он выпустил руку девочки, для вида послал ей воздушный поцелуй и ушел с плаца.
Больше он никогда не пытался кого-то охмурять. Не хотелось. В конечном счете, это он мог и пережить.
А девочка в отряде не задержалась. И он даже знал, кто был этому виной. В Изуру открывались новые черты характера…
Их первая ссора оказалась даже забавной.
В те недели настроение оставляло желать лучшего. У встреч с Айзеном был неприятный привкус: они и до этого требовали приложения сил и терпения, но с присутствием Тоусена стали требовать от него нечеловеческих усилий. Волны высокомерия, исходящие от капитана девятого отряда, действовали на Ичимару резко отрицательно.
Он удобнее передвинулся, лопатками ощущая оконную раму, и качнул свободной ногой.
Тоусен – был неизбежным злом. И всё остальное, вместе с ним взятое. Но если с одним Айзеном Ичимару мог сдерживаться, то с Тоусеном... Ичимару не мог дождаться, когда с наслаждением проткнет Шинсо его сердце. Ичимару вообще никогда особенно не любил людей.
В дверь вежливо постучали. Ичимару не обернулся, продолжая разглядывать залитые солнцем крыши за окном.
Стучавший вошел тихими шелестящими шагами, аккуратно открыв и затворив дверь. Ичимару улыбнулся про себя. Только один человек мог двигаться так. Непонятно, зачем он вообще стучал в дверь собственного офиса.
- Капитан? - донесся до него тихий вопрос.
- Да, Изуру? - не оборачиваясь, ответил он.
- Отряд построен, капитан. - Мягко уведомил его Кира.
"Зачем?" - чуть не брякнул Гин, но вовремя вспомнил. Ах, да, конечно, учения. По расписанию сегодня у третьего отряда были полевые учения в Руконгае.
Кира ожидал ответа.
- Да, Изуру. Конечно. Сейчас. - Он продолжал смотреть в окно.
Не нужно было смотреть на Киру, чтобы знать, что ответ того не устроил. Тем не менее, Изуру только едва слышно вздохнул, развернулся и тихо вышел из комнаты.
Ичимару положил локоть на согнутое колено и подпер ладонью щеку.
Солнце во дворе слепило глаза. Кира попытался закрыться рукавом, потом тетрадью с записями, и к отряду пошел, уже ориентируясь только на слух. Шинигами гудели и рокотали, разговоры то тут, то там шли ленивые. Все пригрелись на солнышке и были настроены явно не на боевой лад.
Достигнув своего места, Кира опустил папку и, щурясь, осмотрел это воинство. Воинство нехотя подтянулось. Кира вздохнул. Удивительно, как одно присутствие Ичимару дисциплинировало бойцов. "Вот бы, - внезапно понадеялся он, - "он появился бы сейчас где-нибудь сзади них с какой-нибудь коронной фразой!" Мысль была веселой, но определенно глупой и неподобающей. Кира вздохнул ещё раз.
Отряд недоуменно поглядывал на вздыхающего лейтенанта и тихо надеялся побыстрее убраться с солнца куда подальше.
Простояв на солнцепеке ещё минуты три, Кира не выдержал и вздохнул ещё раз. Обернулся. Ичимару не было. Можно было сходить за ним ещё раз, но это было бы уже не вежливо. Он начал нервничать. Ещё через три минуты отряд, глядя на беспокойно теребящего собственный рукав и часто оглядывающегося лейтенанта, заподозрил неладное. Кое-кто начал перебрасываться понимающими взглядами. И только завидев в дверях основного здания белое хаори, бойцы тут же подтянулись. Кира вздрогнул, автоматически обернулся и сдержал вздох облегчения. Ичимару неспешно и лениво шел к нему. Слишком неспешно, по мнению Киры, и все же шел.
- Ммм? Ну, идем? - с неизменной довольной улыбкой сказал он Кире, подходя.
Кира скомандовал выступление.
Только прибыв на место, он понял, что Ичимару с ними нет. Изнутри, из очень глубокого места, о котором Кира иногда забывал, как живое существо, начало подниматься долго копившееся раздражение.
К вечеру стало не так жарко. Тени удлинились. Ичимару несколько часов бродил то здесь, то там. Добрался до озера. Посидел, кинул пару камешков. Настроение не улучшилось. Прогулка не имела смысла. Кира, наверняка, уже вернулся с учений. Ичимару поднялся и отправился обратно.
Когда он зашел в офис, Кира сидел за своим столом и писал отчеты в последнем солнечном свете. Окно было прямо за его спиной, лучи чуть отражались от красноватого, низкого стола, и без того яркие волосы просто светились. Красиво. Ичимару немного полюбовался на его сосредоточенное лицо, сделал шаг вперед... и остановился.
Стоп. Кира не поздоровался. Его легко было застать врасплох, но даже если Изуру не замечал его сразу, потом он обычно удивленно вскидывал голову, приоткрывал рот и выдавал испуганное: "Ичимару-тайчо".
Ичимару прямо посмотрел на лейтенанта, но тот продолжал упрямо писать отчеты.
"Ух ты какой!", - ухмыльнулся Ичимару. "Мы обиделись, надо же".
Он, как ни в чем не бывало, уселся за свой стол, и только тогда заметил на его поверхности листок. Размашистым почерком Изуру листок изъявлял желание лейтенанта Киры о переводе в другой отряд. Ичимару секунд десять в немом изумлении его изучал.
Сжав губы в тонкую линию, в красноватых отблесках заката Кира продолжал писать отчет.
Ичимару положил листок обратно, откинулся в кресле и насмешливо посмотрел на своего лейтенанта. Потом демонстративно медленно смял прошение и, не отрывая взгляда от лица Изуру, выкинул в мусорную корзину.
Ничего не произошло.
Через пятнадцать минут Ичимару отлучился в туалет, а когда вернулся, в темном офисе горела лампа, Кира всё ещё писал, а на столе лежало прошение. Новое.
Ичимару не удержался и вслух хмыкнул.
Нет, он, конечно, знал, что Изуру упрям, как баран...
Он подошел к столу, спокойно взял прошение и сделал с ним то же, что и с предыдущим.
Свободная рука Киры сжалась в кулак.
Ичимару с интересом пронаблюдал, как его лейтенант, не меняя выражения лица, спокойно достает ещё один листок и пишет прошение. Заново.
Это было бы невероятно забавно, если бы не было так серьезно. Ичимару выдохнул. "Нет, так дело не пойдет". Видимо, извиняться тоже когда-то надо. Он развернулся, вышел из офиса и вернулся с чашкой.
Листок лежал на столе. Кира писал.
Ичимару подцепил другой рукой прошение и вместе с ним и чашкой подошел к Кире. Присел напротив на корточки.
Кира замер.
Заглядывая в его лицо, Ичимару медленно вынул из рук лейтенанта кисточку, положил прямо перед ним прошение и поставил на него чашку.
От чашки шел одуряюще вкусный аромат чая.
Кира уставился на чашку, потом глубоко вдохнул и поднял глаза на Ичимару. Ичимару улыбнулся шире и легонько сжал его руку. Кира подавил желание уткнуться лицом в ладони, но чашку взял. Конфликт был исчерпан.
На этот раз.
Инцидент с полевыми учениями (Прим. авт.: ссылка на фанфик «Страх») был последним, что наглядно показало: Киру он терять не хочет. И что забирать его с собой на небеса нельзя…
Кира не выдержит. Не сможет. Погибнет в Уэко Мундо. Гин не мог этого допустить, но и сказать ему не мог тоже.
Потому однажды, почти за два месяца до того, как Кучики Рукия ушла «на грунт», на прогулке он вскользь спросил:
- Нэ, Изуру, а ты будешь плакать, если я умру?
Он спиной чувствовал, как Кира оступился и застыл.
Надо. Это было нужно сделать и сказать.
Он развернулся на пятках и весело повторил.
- Ну, ты же хороший мальчик, Изуру, а хорошие мальчики обычно плачут, если их командиры умирают. Нэ?
Ему показалось, что Кира заплачет прямо сейчас. Но тот сдержался. Но ничего не ответил. Его глазами абсолютно завладел ужас.
Ичимару рассмеялся и добавил:
- Ну что ты, Изуру-чан, я не собираюсь пока умирать. – И Кира неловко улыбнулся и опустил глаза. Но Ичимару понял.
В тот вечер, он «натолкнулся» на идущего по своим делам Кучики и особенно сильно, сильнее, чем обычно, и долго действовал ему на нервы.
И когда Айзен наконец-то изложил ему весь план, выбрав момент, когда Айзена не было в Сейрейтее, он пришел на южную окраину. Его ждали.
- Пришел-таки, - с усмешкой, прячущейся в густой бороде, сказал ему Ямамото Генрюсей.
Интерлюдия – Оставленные (без Ичимару Гина)
Если бы Кира захотел описать себя в тот момент, когда вслед за Ичимару вошел в комнату 46, он назвал бы хрустальный шар. Шар, разбивающийся на тысячу осколков. И каждый осколок ударялся бы о пол, издавая мелодичный звон.
Так звенело его сердце, разбившееся вдребезги, когда он видел кровь, своего капитана и Айзена победно ухмыляющегося, стоя рядом с Ичимару на расстоянии чуть больше лезвия меча. Он ослеп. Оглох. Полностью потерял силу воли.
А тайчо, тайчо, который всё последнее время вел себя странно, как всегда улыбнулся и приказал ему пойти и остановить капитана десятого отряда и его лейтенанта. И только у самого выхода, вдали от Айзена, шепнул на ухо:
- Не ввязывайся в бой с Хицугаей.
Он не ввязался. Он был хорошим мальчиком. Умницей. Он попытался убить Мацумото, и она едва не убила его.
В тот момент его это не волновало. Его уже не было. Просто не могло быть.
Но он заблуждался. Если бы Мацумото убила его, все закончилось бы быстро и просто. Вместо этого были медики из четвертого, множественные повязки и несколько дней нудного, изматывающего расследования.
Знал? – Нет, не знал.
Пособничал? – Да, пособничал.
По своей воле? – Мне приказали.
Он настолько устал, что даже не заметил, как его отпустили. Ушел, сопровождаемый множеством сочувствующих взглядов. Кое-как добрался до своей комнаты и уснул, как мертвец.
Но утро все расставляет по своим местам. Комната рядом пустовала. И он должен был идти и заняться всем тем, что бросил Ичимару, предавая Сейрейтей.
Ещё пару дней он был занят тем, что составлял списки раненых, в битвах с риоками и случайно, принимал отчеты из четвертого отряда, разговаривал с бойцами («Да, он ушел. Да, мы будем продолжать службу без него. Да, он… предатель».), посылал их на восстановление одних стен и зданий, снимал, посылал на восстановление других. А когда на третий день пришел домой, обессиленный и злой, он сорвался.
Не так, как в камере перед… этим, но все равно сильно.
Он просто зашел в комнату, огляделся, взял из токонома вазу, принадлежавшую ещё родителям, и изо всех сил запустил ею в стену. Ваза разлетелась на мелкие осколки, прямо как его сердце. Он крушил все, что попадется под руку ещё полчаса. Молча и зло. А потом остановился, осмотрел деяния рук своих и только устало подумал, что теперь всё это надо восстанавливать, и так, чтобы никто другой об этом не узнал.
Никому не было положено знать, ЧТО он чувствовал после предательства Ичимару.
На следующий день он пришел к Рангику.
И этот день ещё раз убедил его держать себя в руках. Стыд перед Хисаги-сан он чувствовал ещё очень долго…
А к Хинамори он так и не зашел. Ни разу.
Из воспоминаний Мацумото Рангику
Все, что я могла – это злиться. Злиться на него, на себя и на весь мир. На его идиотскую привычку. На его идиотские, писаные только для него правила. На себя, что я такая дура. И особенно, на Айзена. Как я могла не заметить? Ведь я же видела. С самого начала видела.
Дура, полная, непроходимая, грудастая дура!
Если я и не могла кого-то простить, так это себя. Бедняжка Хинамори лежала в коме. Шухей держался уверенно, но на то он и Шухей. А вот Киру я простила сразу. Вообще сразу, когда поняла, что именно сделал Ичимару. И все ждала, когда он придет.
Ну… может, в первый раз прошло и не все гладко…
Мы стали собираться втроем. Брошенные. Оставленные. Хоть никто из нас в лицо и не собирался этого признавать. Шухей всегда что-то рассказывал о работе, но я больше смотрела на Киру. Тихий и сдержанный, пока не выпьет, он почти всегда сидел молча и грустно улыбался. А я думала: «Что ты чувствуешь?» И думала: «Чем ты был для него?»
Честно говоря, я ревновала. Воображение подкидывало мне картинку за картинкой, и это бесило меня. Можно было только радоваться, что свои чувства я научилась со временем скрывать так же хорошо, как и Гин.
«Чем ты был для него?», - спрашивала я снова и снова, осознав ответ на вопрос: «Чем он был для тебя?»
«КЕМ?»
Однажды, без Хисаги рядом, я смотрела, как он спит, пьяно уронив голову на стол, и дрожала от ревности. Так ведет себя женщина, находясь рядом с любовницей своего мужчины.
Но я понимала, что не права.
Все разрешилось само собой. Мы с Хисаги уже допивали мои запасы, и тут он остановился.
- Что? – спросила я его, пытаясь придать своей речи членораздельность.
Шухей только прикрыл на миг глаза и легонько кивнул в сторону.
Там, сидя у стены и уткнувшись лицом в скрещенные на коленях руки, тихо и горько всхлипывал во сне Кира.
Я хотела разозлиться. Подойти, встряхнуть его, закричать: «Не будь тряпкой!». И не смогла. Я слишком хорошо помнила, как плакала сама. В тот раз, когда он ушел впервые, и тогда, когда я сама оттолкнула его.
И в тот день я простила его повторно.
Глава 4 – Встречи в ночи
Увидев Киру стоящим у Врат и что-то подробно объясняющим своему третьему офицеру, Мацумото исключительно удивилась. Она понимала, что она делала здесь (Хицугая был вполне способен справиться со всеми делами сам), понимала, что здесь делает Кучики Рукия (она использовала любую возможность, чтобы улизнуть в мир живых), понимала, что здесь делает Абараи (Кучики Бъякуе тоже нужно когда-то отдыхать), но что здесь делает Кира, не первый месяц тянувший на себе не ставший более дисциплинированным после предательства капитана третий отряд?!
Кира словно почувствовал, что на него смотрят, чуть повернул голову и вежливо ей улыбнулся. Спокойный и собранный. И даже глаза его ничего не выражали.
«А он изменился», - подумала она.
- Привет, - буркнули рядом.
Она повернулась и задрала голову вверх, чтобы посмотреть на Абараи. Высокий, засранец!
- Привет, Абараи-кун.
Ренджи, явно пребывая не в лучшем расположении духа, кивнул и ткнул пальцем ей за спину:
- А он что тут делает?
- Он? – переспросила она и обернулась. Кира все ещё инструктировал свою замену. – О, я тоже хотела об этом спросить, Абараи-кун. Он изменился, правда? – добавила она, искося наблюдая за реакцией Ренджи.
- Ага. – Ренджи скрестил руки на груди. – Изменился, блин. Только и вижу его, что на собраниях. Со мной не разговаривает, от Хинамори бегает с того момента, как она с больничной койки слезла. А она-то в чем виновата, спрашивается?!
Это прозвучало по-детски и очень обиженно. Рангику вздохнула. Да… не всем взрослеть от пережитой боли…
Кира закончил разговор, махнул рукой своему офицеру и, придерживая занпакто, двинулся к ним. Кучики нетерпеливо переступила с ноги на ногу.
«Ну, с богом», - подумала Мацумото.
Рукия с ходу отправилась к Ичиго, а их, конечно же, разместили у Урахары. Не то чтобы Урахара и Ко были этому особенно рады, ровно как и наученный горьким опытом Абараи. Рангику сначала хотела отправиться к Орихиме-чан, но потом решила, что разбивать группу на всякий случай не стоит, и осталась. Кире, судя по всему, было все равно. Первое, что он сделал, это сел и спокойно начал выяснять у Урахары новости.
Изменился. Он очень изменился.
Пейзажи в Уэко Мундо разнообразием не отличались. Гулять не было никого смысла. Разговаривать – никакого желания. Тем не менее, Гин бродил где-нибудь большую часть времени, иногда наведывался в мир людей и уж совсем изредка - редко, но метко – представал пред ясны очи осчастливленного властью Айзена. Вот как сейчас.
- Развлекаешься? – приподняв бровь, спросил Айзен, распустив, наконец, арранкаров.
Гин нехотя оторвался от косяка, который подпирал последние полчаса, и потянулся.
- Смотреть, как его величество распекает нерадивых подданных, разве это не увлекательно? – задал он встречный вопрос.
Уголок губ Айзена дернулся, но голос остался спокоен.
- Рад, что ты так же независим, как всегда, Гин.
Гин улыбнулся шире.
- Только ты, похоже, заскучал тут? – продолжил Айзен, внимательно глядя на него.
- Вы решили послать меня на задание? – хмыкнул Ичимару.
Айзен брезгливо шевельнул рукой.
- Нет, задания пусть делают… эти. А ты мне нужен здесь. Хотя… - его глаза прищурились. – Пожалуй, у меня для тебя есть развлечение. В подарок.
Ичимару почувствовал неладное, но внешне расслабился ещё сильнее.
- Да? – промурлыкал он, оглаживая узор на стене, - И что же это?
Айзен буравил его глазами, явно пытаясь прочесть за внешними проявлениями его настоящие чувства.
- Наши бывшие соратники отправили новую группу. И как мне донесли, - он сделал эффектную паузу, - в этой группе находится твой маленький лейтенант.
Ичимару оторвался от созерцания стены и прямо посмотрел на него.
- И? – протянул он.
- И я разрешаю тебе поиграть, - закончил Айзен.
Ичимару шутливо поклонился, развернулся и вышел из залы.
«Разрешил», - подумал он. «Какой чудесный выход – разрешить то, что было бы сделано и без разрешения».
«Только», - он усмехнулся. «Результаты могут удивить вас…тайчо».
Они всё-таки разделились: Абараи с Исидой - в одну сторону, Кучики и Ичиго – в другую, Орихиме с Чадом – в третью, а они с Кирой остались вдвоем с северной стороны города. Спиной к спине.
У неё были сильные подозрения, что им досталась далеко не самая маленькая часть противников.
Она ловко поднырнула под лапу Пустого, коротко ударила его по маске и тут же в прыжке вызвала Хайнеко. Ещё четверых Пустых не стало.
Она успела только на миг оглянуться на Киру, как на их месте тут же появились новые. И так раз за разом. Она уже успела потерять им счет.
«Какой это был? Пятнадцатый? Шестнадцатый?», - устало попыталась вспомнить она, и тут внутри разлилось какое-то знакомое чувство. Так бывает, когда шинигами ощущает рядом кого-то близкого – духовная энергия тянется…
Что?!
Она едва увернулась от удара Холлоу и безошибочно повернулась в нужную сторону.
На дальней крыше, серебристый в свете луны, маячил силуэт Ичимару.
Она ахнула, пропустила удар и зашипела от боли в руке, тут же развернулась и ударила Пустого по маске.
Когда она обернулась, Ичимару все ещё был там, словно чего-то ждал. Или кого-то.
«О, нет!», - успела подумать она, прежде чем мимо метнулась золотоволосая фигура.
В момент, когда он увидел Ичимару, он забыл, как дышать, и, прежде чем его мозг осознал это действие, он уже прыгал от крыши к крыше вслед за удаляющимся серебристым силуэтом. Меч тихонько пел в его руке.
Достигнув последней крыши, на которой он видел Ичимару, Кира помедлил пару секунд, огляделся и спрыгнул вниз.
Гин ждал его в самом конце переулка, стоял спокойно, чуть расставив ноги и опустив руки. Рукоять Шинсо безобидно выглядывала у него из-за пояса. Ичимару улыбался.
- Привет, Изуру, - легкомысленно сказал он.
Кира сжал свободную руку в кулак.
- Зачем вы здесь? – чуть сипло спросил он.
- Ммм? А ты не рад меня видеть? – Ичимару наклонил голову на бок.
Жест был до того знакомым и родным, что у Изуру заболело сердце.
- Вы теперь враг, - слова застревали в горле. – Вы знаете, что я должен сделать.
Ичимару улыбнулся шире.
- Ну, конечно, Изуру. Ты же у меня умница.
Он сделал шаг назад (Кира напрягся, ожидая, что он вытащит Шинсо) и развел руки в стороны:
- Давай.
Кира замер, не в силах поверить собственным глазам.
- Давай! – громче повторил Ичимару.
Дышать стало трудно, ладонь на рукояти Вабиске взмокла от пота. Кира несколько секунд смотрел, как ветер, гуляющий по переулку, колышет одежду Ичимару, потом глубоко вдохнул, закрыл глаза и бросился вперед.
Все на что он наделся, это что сейчас Шинсо вонзится ему в живот и оборвет его жалкую жизнь. Но этого не произошло.
Вабиске пролетел мимо плеча Ичимару на миллиметр, руку перехватили, вывернули, и меч со звоном вывалился на асфальт. Продолжая одно смазанное движение, Ичимару дернул Киру на себя, тот потерял равновесие, споткнулся и уткнулся лицом ему в грудь.
Несколько долгих мгновений они стояли так: словно в танце, Ичимару одной рукой удерживал в стороне правую руку Киры, а второй крепко держал его за талию.
Потом Кира вздрогнул всем телом и разрыдался. Гин выпустил его руку и запустил пальцы в золотые волосы.
- Тсс. Ну что ты… - прошептал он. – Ты же умница, а умницы не плачут.
Кира подавился рыданием и вцепился руками в его кимоно.
- Ну… не плачь, Изуру, не плачь. Я знаю, это была плохая шутка, да? – Гин ласково провел ему по волосам, переместил пальцы под подбородок и заставил поднять голову…
- Изуру, а теперь слушай меня…
На соседней крыше ветер трепал рыжие волосы Мацумото…
Ночью, старательно скрыв рейацу, Кира тихо покинул дом Урахары. Быстро преодолел пару районов, остановился и обхватил себя руками.
«Что я делаю?» - с ужасом подумал он. «Что же я делаю…». Он вскинул голову и посмотрел в нужно направлении. Полнолуние вступило в полную силу, и видимость была хорошей. Он ещё раз прокрутил в голове указанный Ичимару адрес, собрал волю в кулак и двинулся туда.
Чтобы найти нужный дом, пришлось немного покружить, но отсчитать балкон не составило труда. Балконная дверь оказалось открыта. Чуть помешкав, Кира попытался унять мечущееся в груди сердце, и шагнул внутрь, в темноту.
Ичимару абсолютно искренне улыбался. Он не включал в комнате свет с самого вечера, потому не был ослеплен темнотой, как золотоволосый лейтенант. За Кирой было забавно наблюдать: Изуру замер, словно ожидая нападения, и только руки его нервно теребили ткань хакама.
Гин встал c кресла, неслышно подошел к нему сзади и обнял. Уткнулся носом ему в шею.
Кира вздрогнул всем телом, забился и сразу обмяк – он упал бы, если бы не руки Ичимару. Гин раскрыл губы и коснулся ими его кожи, медленно, ощущая каждую реакцию тела в своих руках. Кира потрясенно выдохнул, но не воспротивился, а губы Ичимару продолжили путешествие по его шее вверх, до подбородка, на щеку. Он ненадолго остановился, полюбовался на плотно закрытые Кирины глаза, чуть повернул ему голову на бок и поцеловал.
Кира был неловок, скован и почти не отвечал, но ощущение его губ приносило удовольствие. И не только физическое. Теплое чувство поднималось откуда-то изнутри, из глубины души, в то время как тепло совсем иного характера начало концентрироваться в паху. Он оторвался от губ, извернулся и подхватил лейтенанта на руки. Так носят женщин, но Кира так и не воспротивился. Он только потрясенно ахнул, распахнул глаза и со страхом вцепился в Ичимару руками. Щеки и губы его горели. Гин усмехнулся, в два шага преодолел расстояние до футона и опустил его, принуждая принять сидячее положение. Кира оперся на футон обеими руками и оглянулся.
- Ичимару-тайчо? – прошептал он.
Гин вытянул из хакама верхнее и нижнее кимоно и сбросил их с себя. Кира мучительно покраснел и уставился себе на руки.
- Мы… не можем. Это неправильно. – Он попытался встать, но Гин уже опустился на колени и удержал его.
- Тсс, - прошептал он, отводя золотые волосы и целуя его шейные позвонки. – Между тобой и мной в этом ничего неправильного нет.
Кира не попытался встать, но и не расслабился. Ичимару приподнял голову и прикоснулся губами к его уху.
- Доверься мне, - прошептал он, и улыбнулся, когда почувствовал, как Кира расслабился.
Гин поцеловал его в ухо и потянул края его кимоно вверх, сначала верхнего, потом нижнего. Они соскользнули, и левое плечо Киры оголилось – красивое, развитое, с четкими линиями мышц и острой косточкой плечевой кости. Гин скользнул по ней губами, и стащил кимоно полностью. Когда его обнаженная спина соприкоснулась с грудью и животом Ичимару, у Киры свело живот. Словно почувствовав это, Ичимару придвинулся плотнее и опустил руки к разрезам его хакама, нырнул дальше, и Кира испугался, хотел отстраниться, но ловкие руки уже касались его сквозь ткань набедренной повязки, вынуждая дышать чаще и выгибаться, положив голову Ичимару на плечо. Мир заволокло туманом. Он почти не заметил, как Гин высвободил одну руку, ловко развязал и вытащил его пояс. Напряжение стало невыносимым – и вот Кира уже сам теребит узел на поясе хакама. Дыхание Гина над ухом и его явно сильно эрегированный член, упирающийся ему между ягодиц, вызывали одновременно и ужас, и невыносимое желание продолжать. Продолжать, несмотря ни на что.
Хакама упали. Руки Гина на мгновенье исчезли, потом вернулись, разбираясь с повязкой, и Ичимару уверенно, безо всякого усилия, развернул Киру лицом к себе.
Они смотрели глаза в глаза. Красные в голубые. Хитрые и жестокие даже в любви, и испуганные даже перед самым интимным актом в жизни. Смотрели недолго. Потом Ичимару взял Киру за бедра и посадил на себя.
Было больно. Обоим. Это неправда, когда говорят, что активный партнер не испытывает боли. Но тело Киры медленно, но верно поддалось. Когда это произошло, они на секунду оба замерли: Гин – сжимая до синяков бедра Киры, Кира – отчаянно ухватившись ему за плечи… и Гин начал двигаться. Кира закрыл глаза и запрокинул голову.
«Все для тебя, только для тебя», - вертелось в его мозгу.
А Гин двигался и внимательно на него смотрел, стараясь не упустить ни одного момента. Он кончил первым, чуть сильнее сжав руки и зажмурив глаза. Потом облизал пересохшие губы, осторожно ссадил Изуру с себя, вызвав тихий стон, опустил его на кровать и быстро довел его руками до оргазма. И только тогда лег рядом и провалился в сон.
Он проснулся, лежа на спине, а рядом, обнимая его руку, словно в страхе, что он убежит, на боку спал Кира. Он позволил себе разглядывать его совсем недолго. Потом аккуратно освободил руку, встал и начал одеваться.
Пора было возвращаться.
Когда Гин вышел из здания, Мацумото сидела на лавочке и, с пустым взглядом, наблюдала, как восходит солнце.
Он прошел мимо неё, будто не заметил. Как всегда. Это он умел.
Но не сегодня. И не с ней.
Он решительно встала.
- Гин!
Он остановился.
- О! Как фамильярно, Мацумото-сан. Разве я не выше тебя по рангу?
- Ты БЫЛ выше меня по рангу, - резко сказала она в ответ.
- И что? – насмешливо спросил он. – Вызовешь меня на бой?
Она вздохнула.
- Гин, что за игру ты ведешь?
Он пожал плечами.
- Игра, как игра.
- Но ты втравил в неё нас! – не выдержала она. – Меня, его, - ткнула она пальцем вверх, в сторону комнат, где спал сейчас лейтенант Кира Изуру.
- Тебя, его, - задумчиво повторил эхом Ичимару.
Она сделала шаг вперед, но остановилась.
- Рангику, - сказал он неожиданно. – Если я тебя попрошу защитить его, ты это сделаешь?
Она опешила.
- Что?
А он продолжил.
- Ему опасно находиться здесь. Айзен не простит мне этой ночи. Потому я прошу тебя увести его обратно в Сейрейтей.
Она потрясенно замолчала.
- Он не должен даже на шаг приближаться к тому, что связано с Айзеном. Ты понимаешь?
Она кивнула:
- Кажется, да?
- Ты сделаешь это?
Она закрыла глаза, медленно вдохнула и выдохнула.
- Да, я сделаю.
Только тогда он обернулся, преодолел разделяющие их несколько шагов и приподнял её за подбородок.
- Только, - сказал он, глядя глаза в глаза, - ТЕБЯ я в это никогда не втравлял.
Все утро она бродила по городу. Без мыслей и чувств. И это было хорошо. А когда вернулась, вся их компания борцов за справедливость уже шумно бодрствовала в большой комнате Урахары.
Она вошла, сладко потянулась и заявила:
- Ооо, мальчики, вы не представляете, КАКАЯ это была ночь!
Все тут же зашумели.
- Эй, погодите, - дошло до Абараи, как до самого умного, - Кира ведь тоже не ночевал дома. Не хочешь ли ты сказать, что это ты с ним такое сделала! – и ткнул пальцем себе за спину.
Она перевела взгляд.
За спиной Абараи, прислонившись к стене и откинув голову, сидел на полу Кира, обнимал свою катану и блуждал взглядом по потолку.
- Всё может быть, мальчики! – подмигнула она.
Рендзи только усмехнулся:
- Да ни жисть не поверю. Вы не похмельные!
И все остальные посмотрели на него укоряюще.
Эпилог
Собрались все – и капитаны, и лейтенанты, и риока со своими друзьями. Не было только малышки Хинамори, и Мацумото хорошо понимала почему. Она бы не хотела этого слышать. Никто не позволил бы ей в этом участвовать.
- И последнее, - сказал старик. – Когда будете там, не трогайте Ичимару Гина.
- ЧТООО?!!! – и трое сразу вскочили. Мальчишки, горячие головы: её Широ, Абараи и рыжий риока.
Мацумото без всякого стеснения взяла Хицугаю за руку и погладила её большим пальцем, призывая сесть обратно. Боковым зрением она заметила, как, поморщившись, Бьякуя ухватил своего лейтенанта за рукав и дернул вниз. Абараи рухнул на колени. Только риока остался стоять.
- Но!! – Ичиго потерял дар речи. – Но он…
Старик сверкнул глазами и перебил его:
- Ичимару и я заключили соглашение. И тот, кто вмешается, будет наказан.
И всё. Мацумото знала, что он больше ничего не скажет. Кто-то из шинигами уже встал и начал продвигаться к выходу – готовить отряды к штурму. Бьякуя невозмутимо тащил своего лейтенанта на буксире, Ренджи громко возмущался. Она положила ладонь на плечо своему несчастному, растерянно застывшему капитану и обернулась. Туда, где сидел человек, который был повязан в этой истории чуть ли не больше, чем она сама.
Кира Изуру, золотой лейтенант, молча глядел в пол и мягко улыбался.
«Он вернется», - тоже улыбнулась она. «Теперь всё будет в порядке».
Он вернется.
@темы: Ичимару Гин, Гет, © Isaro, Айзен Соуске, Гениальное, NC-17, Кира Изуру, Слэш, Гин & Изуру, Фанфики, Bleach, Мацумото Рангику
-
-
05.04.2009 в 18:41Мур, в общем, автору реал респект еще и орфографию и хорошую сюжетную линию. не сползающие в эмо- и ангст- мэрисьюизм)))
и тебе - за выкладку)
-
-
05.04.2009 в 21:23Автор молодец, да! Читаешь и видишь всё, как наяву.. А как все чувства переданы тонко, и никаких долгих описаний, ничто не напрягает, а ощущаешь в точности то, что и персонажи.
А мне не за что спасибо, я вообще бяка, без спросу взяла. Но зато кто-то ещё прочитал, кто не видел!
-
-
06.04.2009 в 01:21Я влюбилась.
Черт. А я ведь я кирогины не люблю...
Crystal Sphere
-
-
06.04.2009 в 09:55Вот! И я влюбилась, повторно)))) В обоих)
Не за что) Автору главное спасибо, он трудился)
-
-
24.07.2009 в 18:56offtop.slashfiction.ru/fics/Bleach/Eswet_pain1....
этот посмотрите. Не пожалеете точно.Вот уж где точно удовольствию от прочтения не должно быть границ. пусть меня убьют за это, но я просто высказала своё мнение.
-
-
24.07.2009 в 19:01-
-
24.07.2009 в 19:10-
-
24.07.2009 в 20:31-
-
24.07.2009 в 20:34надеюсь чтонибудь сотворить когда в себя приду )) а то так написано клёво, что даже рисовать ничего не хочится ))) не кажется нужным ))
-
-
24.07.2009 в 20:40-
-
24.07.2009 в 20:49криво конечно, но всётаки )
-
-
24.07.2009 в 22:21-
-
24.07.2009 в 23:25-
-
02.08.2009 в 19:11-
-
02.08.2009 в 19:25-
-
06.06.2010 в 08:24-
-
06.06.2010 в 21:07А... Автор!!!!
О, спасибо Вам за такое чудо, фанфик потрясающий) Я влюблён в Ваших Изуру и Гина навечно)
-
-
07.06.2010 в 03:45^____________________^
На сообществе Сейрейтей Тошокан ещё драбблы мои про них были и фанфик "Страх".
-
-
07.06.2010 в 04:17поищу) Спасибо)