Дух противоречия
Название: Желания должны исполняться
Команда: Команда Ичимару Гина
Тема: романс/флафф
Пейринг/Персонажи: Ичимару Гин/Кира Изуру
Размер: 1551 слово
Жанр: романс
Рейтинг: PG
Дисклеймер: Bleach © Kubo Tite
Саммари: в новом непременно должно быть много от старого
Скачать
читать дальше
Генсей искрился огнями и переливался всеми цветами радуги. Изуру казалось — мир сходит с ума, складывается во что-то незнакомое, будто кто-то без конца вертит калейдоскоп, и цветные стеклышки то и дело собираются в новый узор. Все, что было на свете прочного, уходит, переиначивается, и нет больше ни того неба, ни той земли, что были ему домом. Изуру который раз брал задания подальше от Сейрейтея, — а там бродил и бессознательно вглядывался в лица прохожих, не находя знакомых черт... и понимая, как это глупо.
В городе готовились к Рождеству. На одной из больших площадей устроили праздничный базар. Людям отпущено слишком мало времени на веселье, поэтому любой повод для них хорош.
Изуру долго ходил вдоль прилавков, высматривая что-нибудь в подарок друзьям, пока не наткнулся на большой прозрачный куб с куклой-провидицей внутри. Инструкция предписывала положить в щель монетку, и тогда будет можно услышать предсказание на будущий год. Но когда Изуру сделал это, кукла только повернула голову, да так и замерла, не произнеся ни слова. Боги, как же он желал хоть какого-нибудь ответа на незаданный вопрос. И тут, словно из воздуха, рядом возникла древняя старушка, приблизилась и взяла Изуру за руку.
— Спроси лучше у меня, — сказала она с улыбкой.
— Что спросить?
— Уже ничего. Желания должны исполняться. Он вернется, — старушка прикрыла глаза, будто прислушиваясь к чему-то в себе, и продолжила: — Он вернется в чужую ночь, как только колесо года закрутится и упадет тебе в руки.
— Простите… что?
Но рядом уже никого не было. Изуру удивлённо оглянулся. Неужели померещилось? Как может человеческая душа в Генсее исчезнуть так, что шинигами этого не заметит? Ерунда какая-то.
Неделя пронеслась, как один день. Пора было возвращаться. А в городе снова праздновали: по чужому календарю вступал в права новый год.
Сейрейтей встретил его серыми красками, пьяными рядовыми и завываниями промозглого ветра. В отряде тоже устроили празднество. Изуру велел прекратить, и со всех сторон посыпались жалобные просьбы:
— Кира-фукутайчо, посидите с нами! Кира-фукутайчо, праздник же!
— Выпейте, вот!
Под нос сунули стакан. Изуру посмотрел на него неодобрительно и брать не стал.
— Делайте что хотите, — пробормотал он и отправился к себе. Праздновать было нечего и не с кем.
Сон не шел. Где-то вдалеке пускали фейерверки, — блики от них то и дело освещали всю комнату. Изуру неплотно закрыл фусума, когда заходил, и свет проникал сквозь щель, танцевал на стенах. Некоторое время он следил, как нарисованная на створках календула крутится от вспышек – зрение очень легко обмануть, – а затем терпение кончилось. Повинуясь яростному иррациональному порыву, Изуру вскочил и изо всех сил дернул фусума. Створка легко выскочила из пазов и рухнула бы на татами, не успей Изуру удержать ее.
Как странно. Такого никогда раньше не случалось.
Раздражение мгновенно улеглось. Изуру заботливо прислонил створку к стене – она кое-как закрыла дыру – и отвернулся, прикрыв глаза рукой, чтобы прийти в себя и окончательно успокоиться.
— Не оборачивайся, Изуру, — послышалось из-за образовавшегося на месте двери проема.
Изуру застыл. Не было и никогда не будет таких сил, что заставили бы его забыть этот голос.
— У-у, да тут у нас разгро-ом. Стоит оставить тебя ненадолго, и ты разнесёшь все вокруг?
Рейацу — та самая знакомая рейацу, — прохладная, колкая, струящаяся шелком и звенящая ледяными каплями, — коснулась Изуру, обволокла, погладила, проникла внутрь. Голос заставил затаить дыхание.
— Капитан! – выдохнул Изуру срывающимся шепотом — а затем резко повернулся, бросился к переступившему порог Ичимару и сжал в объятьях так, что не отцепишь ничем. – Капитан, — повторил он. – Капитан… – на большее слов не находилось. – Капитан И…
— ...чимару, — закончил за него Гин. – Ты у меня такой многословный, Изуру, всегда любил в тебе это.
— Как? Но как?! – здравый смысл подсказывал Изуру, что все это невозможно; но вот же, вот он, капитан Ичимару, прямо в его руках, как можно в этом сомневаться? И говорит, как всегда, и пахнет – Изуру уткнулся капитану в плечо, — как всегда, и… Мысли скакали, как разноцветные блики от фейерверков на стенах. Что-то грохотало на улице, слышались веселые голоса рядовых. Изуру было на все плевать. На все, кроме того, кто сейчас прижимал его к себе, успокаивающе поглаживая по волосам.
— Не люблю печальные концы, — объяснил, если можно это так назвать, Ичимару и отстранил Изуру, а тот, не размыкая рук на шее капитана, взглянул ему прямо в лицо. Ичимару улыбался той самой знакомой улыбкой, и глаза были так же знакомо прищурены.
— У нас с тобой на двоих один глаз, Изуру. Нам нужно больше, — Ичимару отвел челку Изуру в сторону. – Скучал, да?
— Да, — Изуру не мог насмотреться, боялся даже моргнуть – вдруг Ичимару исчезнет, испарится... как та старушка. Больше он никогда его не отпустит, больше он не будет идиотом, он станет смелым, пусть даже капитан Ичимару разозлится на него за это, теперь он все ему скажет. Совсем все. – Я не мог без вас.
— Развалил мне, наверное, весь отряд? Ходил и вздыхал с мрачным видом? Кстати, как там моя комната?
— Она… готова, — Изуру стыдно было в этом признаваться, но в комнату капитана после обыска он никого не пустил. Убрался, расставил все по местам и… часто уходил туда по ночам, возвращаясь до утреннего гонга, чтобы никто из отряда не заметил. – Только там… холодно.
— Вот как? – Ичимару попытался выбраться из объятий, но Изуру не мог расцепить руки. – Изуру, пусти, — Изуру снова уткнулся капитану в шею. Глаза предательски заслезились. – Какой глупый.
— Не уходите. Больше не уходите от меня. Пожалуйста, — зашептал он.
— Надо же, какой ты собственник, — Ичимару положил руки на ладони Изуру на своей шее и мягко опустил их вниз. – Три футона, Изуру, и какой-нибудь плед. И разожги ирору. Выполняй, пока я совсем не закоченел.
— Да, капитан, — Изуру стоило больших усилий отвести взгляд и выйти из комнаты. На пороге он оглянулся, чтобы удостовериться, что Ичимару все еще там, что он не плод больного сознания, не сон, не мираж. Капитан преспокойно рассматривал что-то на полке и исчезать, по всей видимости, не собирался.
Изуру побил все рекорды расторопности, устраивая для капитана спальню; носился как ненормальный, пугая празднующий отряд и отмахиваясь от вопросов. В свою комнату он влетел на всех парах, и сердце болезненно сжалось – капитана не было. А затем застучало с утроенной силой – Ичимару нашелся на его собственном футоне. Он лежал, свернувшись калачиком, и размеренно дышал. Наверное, сильно устал с дороги. Какой же он, Изуру, глупый, не подумал даже приготовить еды или чаю, горячей воды, чтобы капитан мог помыться и расслабиться, хоть чего-нибудь. Изуру опустился перед футоном на колени и, зажмурившись, погладил Ичимару по плечу.
— Немножко правее, там чешется, — сон у Ичимару всегда был очень чутким.
— Все готово, капитан, — Изуру смущенно убрал руку, а потом смотрел и смотрел. Как Ичимару встает, как потягивается, как улыбается ему.
— Ты такой счастливый, надо почаще оставлять тебя подумать о своем поведении.
— Нет! – Изуру выкрикнул это раньше, чем успел сообразить.
— Только вот с чувством юмора надо что-то делать. Это же невыносимо, И-изуру.
Ичимару вышел, Изуру двинулся следом:
— Я провожу.
— Такой смешной, заботливый.
Изуру подождал, пока Ичимару уляжется, проконтролировал каждый шаг, пять раз проверил ирору, принес чаю, бумажных фонариков, запасной плед. Все еще не верилось, что это взаправду. Когда же поводов мельтешить в комнате Ичимару не осталось, он просто сел у двери, прислонившись к стене и уставившись на рассекающие небо разноцветные огни – и где только набрали столько, полночи уже грохочет. Больше Ичимару никогда не уйдет от него незамеченным в ночи. И днем тоже не уйдет.
Объяснений не было. Порой вещи просто случаются. Он выспросит все у капитана завтра или в любой другой день, теперь у них будет так много дней. И все изменится, и все будет, как раньше, — и совсем не как раньше. Изуру так просил этого у небес, вот они и сжалились — отпустили его капитана, дали еще шанс. Этот он не упустит.
Изуру вдруг понял, что больше нельзя терять ни минуты; даже вечность бывает слишком коротка. Он осторожно раздвинул седзи и протиснулся в образовавшийся проем. В комнате тускло горел единственный фонарик. Ичимару приоткрыл один глаз, и вся решимость Изуру ушла куда-то в пятки.
— Ну и ну-у, — протянул Ичимару. – Ты теперь и спать решил со мной, м? Не тесновато?
— Я… пришел к вам, — Изуру стыдливо опустил взгляд. Дыхание враз сбилось — но не отступать же теперь?
— Это я вижу, не слепой. А заче-ем? — глаз Ичимару снова прикрыл, но Изуру чувствовал на себе заинтересованный взгляд. Наверное, он и пригвоздил его, словно бабочку, к полу.
— Я пришел к вам, — повторил Изуру, чувствуя, как щеки заливает румянец.
— Видимо, так мы с тобой не продвинемся, — заключил Ичимару. – Давай, я скажу за тебя, а ты повторишь. Капитан Ичимару.
— Капитан Ичимару, — эхом отозвался Изуру.
— Я хочу…
— Я хочу… — Изуру набрал побольше воздуха в легкие, но он как-то необъяснимо исчез оттуда почти сразу.
— Всю ночь…
— Всю… ночь…
Ичимару привстал на локте и потер тонкие губы привычным жестом, который Изуру тоже прекрасно помнил, как и все остальные жесты Ичимару.
— Простоять у двери.
— Простоять… нет!
— Не-ет? Тогда, может… — договорить Ичимару не успел. Изуру наконец справился с оцепенением и мигом очутился рядом с ним, прижался всем телом, — близко, как только мог. Зашептал горячечно:
— Мне все равно, что вы скажете. Вас. Я хочу вас. Всегда хотел, капитан, всегда, понимаете?
— Какая настойчивость, Изуру, — прохладный голос переливался, искрился, кажется, в ночном свете, точно вода. Его можно было пить. Его хотелось пить. — Желания должны исполняться, — Ичимару вовсе не злился. Напротив, казался довольным.
Изуру неверяще распахнул глаза. Все это было слишком хорошо, чтобы быть правдой.
— Тогда… позвольте, я вас поцелу… — прошептал он — и окончание осело на губах Ичимару, тонких, требовательных и неожиданно мягких.
За окном все еще гремели фейерверки, возвещая начало чего-то нового. Изуру, шалея от собственной наглости и плавясь в руках Ичимару, подумал, что в этом «новом» непременно должно быть много от старого и что все искренние желания однажды непременно исполняются. Год сулил много возможностей и еще больше открытий.
URL записиКоманда: Команда Ичимару Гина
Тема: романс/флафф
Пейринг/Персонажи: Ичимару Гин/Кира Изуру
Размер: 1551 слово
Жанр: романс
Рейтинг: PG
Дисклеймер: Bleach © Kubo Tite
Саммари: в новом непременно должно быть много от старого
Скачать
читать дальше
Генсей искрился огнями и переливался всеми цветами радуги. Изуру казалось — мир сходит с ума, складывается во что-то незнакомое, будто кто-то без конца вертит калейдоскоп, и цветные стеклышки то и дело собираются в новый узор. Все, что было на свете прочного, уходит, переиначивается, и нет больше ни того неба, ни той земли, что были ему домом. Изуру который раз брал задания подальше от Сейрейтея, — а там бродил и бессознательно вглядывался в лица прохожих, не находя знакомых черт... и понимая, как это глупо.
В городе готовились к Рождеству. На одной из больших площадей устроили праздничный базар. Людям отпущено слишком мало времени на веселье, поэтому любой повод для них хорош.
Изуру долго ходил вдоль прилавков, высматривая что-нибудь в подарок друзьям, пока не наткнулся на большой прозрачный куб с куклой-провидицей внутри. Инструкция предписывала положить в щель монетку, и тогда будет можно услышать предсказание на будущий год. Но когда Изуру сделал это, кукла только повернула голову, да так и замерла, не произнеся ни слова. Боги, как же он желал хоть какого-нибудь ответа на незаданный вопрос. И тут, словно из воздуха, рядом возникла древняя старушка, приблизилась и взяла Изуру за руку.
— Спроси лучше у меня, — сказала она с улыбкой.
— Что спросить?
— Уже ничего. Желания должны исполняться. Он вернется, — старушка прикрыла глаза, будто прислушиваясь к чему-то в себе, и продолжила: — Он вернется в чужую ночь, как только колесо года закрутится и упадет тебе в руки.
— Простите… что?
Но рядом уже никого не было. Изуру удивлённо оглянулся. Неужели померещилось? Как может человеческая душа в Генсее исчезнуть так, что шинигами этого не заметит? Ерунда какая-то.
Неделя пронеслась, как один день. Пора было возвращаться. А в городе снова праздновали: по чужому календарю вступал в права новый год.
Сейрейтей встретил его серыми красками, пьяными рядовыми и завываниями промозглого ветра. В отряде тоже устроили празднество. Изуру велел прекратить, и со всех сторон посыпались жалобные просьбы:
— Кира-фукутайчо, посидите с нами! Кира-фукутайчо, праздник же!
— Выпейте, вот!
Под нос сунули стакан. Изуру посмотрел на него неодобрительно и брать не стал.
— Делайте что хотите, — пробормотал он и отправился к себе. Праздновать было нечего и не с кем.
Сон не шел. Где-то вдалеке пускали фейерверки, — блики от них то и дело освещали всю комнату. Изуру неплотно закрыл фусума, когда заходил, и свет проникал сквозь щель, танцевал на стенах. Некоторое время он следил, как нарисованная на створках календула крутится от вспышек – зрение очень легко обмануть, – а затем терпение кончилось. Повинуясь яростному иррациональному порыву, Изуру вскочил и изо всех сил дернул фусума. Створка легко выскочила из пазов и рухнула бы на татами, не успей Изуру удержать ее.
Как странно. Такого никогда раньше не случалось.
Раздражение мгновенно улеглось. Изуру заботливо прислонил створку к стене – она кое-как закрыла дыру – и отвернулся, прикрыв глаза рукой, чтобы прийти в себя и окончательно успокоиться.
— Не оборачивайся, Изуру, — послышалось из-за образовавшегося на месте двери проема.
Изуру застыл. Не было и никогда не будет таких сил, что заставили бы его забыть этот голос.
— У-у, да тут у нас разгро-ом. Стоит оставить тебя ненадолго, и ты разнесёшь все вокруг?
Рейацу — та самая знакомая рейацу, — прохладная, колкая, струящаяся шелком и звенящая ледяными каплями, — коснулась Изуру, обволокла, погладила, проникла внутрь. Голос заставил затаить дыхание.
— Капитан! – выдохнул Изуру срывающимся шепотом — а затем резко повернулся, бросился к переступившему порог Ичимару и сжал в объятьях так, что не отцепишь ничем. – Капитан, — повторил он. – Капитан… – на большее слов не находилось. – Капитан И…
— ...чимару, — закончил за него Гин. – Ты у меня такой многословный, Изуру, всегда любил в тебе это.
— Как? Но как?! – здравый смысл подсказывал Изуру, что все это невозможно; но вот же, вот он, капитан Ичимару, прямо в его руках, как можно в этом сомневаться? И говорит, как всегда, и пахнет – Изуру уткнулся капитану в плечо, — как всегда, и… Мысли скакали, как разноцветные блики от фейерверков на стенах. Что-то грохотало на улице, слышались веселые голоса рядовых. Изуру было на все плевать. На все, кроме того, кто сейчас прижимал его к себе, успокаивающе поглаживая по волосам.
— Не люблю печальные концы, — объяснил, если можно это так назвать, Ичимару и отстранил Изуру, а тот, не размыкая рук на шее капитана, взглянул ему прямо в лицо. Ичимару улыбался той самой знакомой улыбкой, и глаза были так же знакомо прищурены.
— У нас с тобой на двоих один глаз, Изуру. Нам нужно больше, — Ичимару отвел челку Изуру в сторону. – Скучал, да?
— Да, — Изуру не мог насмотреться, боялся даже моргнуть – вдруг Ичимару исчезнет, испарится... как та старушка. Больше он никогда его не отпустит, больше он не будет идиотом, он станет смелым, пусть даже капитан Ичимару разозлится на него за это, теперь он все ему скажет. Совсем все. – Я не мог без вас.
— Развалил мне, наверное, весь отряд? Ходил и вздыхал с мрачным видом? Кстати, как там моя комната?
— Она… готова, — Изуру стыдно было в этом признаваться, но в комнату капитана после обыска он никого не пустил. Убрался, расставил все по местам и… часто уходил туда по ночам, возвращаясь до утреннего гонга, чтобы никто из отряда не заметил. – Только там… холодно.
— Вот как? – Ичимару попытался выбраться из объятий, но Изуру не мог расцепить руки. – Изуру, пусти, — Изуру снова уткнулся капитану в шею. Глаза предательски заслезились. – Какой глупый.
— Не уходите. Больше не уходите от меня. Пожалуйста, — зашептал он.
— Надо же, какой ты собственник, — Ичимару положил руки на ладони Изуру на своей шее и мягко опустил их вниз. – Три футона, Изуру, и какой-нибудь плед. И разожги ирору. Выполняй, пока я совсем не закоченел.
— Да, капитан, — Изуру стоило больших усилий отвести взгляд и выйти из комнаты. На пороге он оглянулся, чтобы удостовериться, что Ичимару все еще там, что он не плод больного сознания, не сон, не мираж. Капитан преспокойно рассматривал что-то на полке и исчезать, по всей видимости, не собирался.
Изуру побил все рекорды расторопности, устраивая для капитана спальню; носился как ненормальный, пугая празднующий отряд и отмахиваясь от вопросов. В свою комнату он влетел на всех парах, и сердце болезненно сжалось – капитана не было. А затем застучало с утроенной силой – Ичимару нашелся на его собственном футоне. Он лежал, свернувшись калачиком, и размеренно дышал. Наверное, сильно устал с дороги. Какой же он, Изуру, глупый, не подумал даже приготовить еды или чаю, горячей воды, чтобы капитан мог помыться и расслабиться, хоть чего-нибудь. Изуру опустился перед футоном на колени и, зажмурившись, погладил Ичимару по плечу.
— Немножко правее, там чешется, — сон у Ичимару всегда был очень чутким.
— Все готово, капитан, — Изуру смущенно убрал руку, а потом смотрел и смотрел. Как Ичимару встает, как потягивается, как улыбается ему.
— Ты такой счастливый, надо почаще оставлять тебя подумать о своем поведении.
— Нет! – Изуру выкрикнул это раньше, чем успел сообразить.
— Только вот с чувством юмора надо что-то делать. Это же невыносимо, И-изуру.
Ичимару вышел, Изуру двинулся следом:
— Я провожу.
— Такой смешной, заботливый.
Изуру подождал, пока Ичимару уляжется, проконтролировал каждый шаг, пять раз проверил ирору, принес чаю, бумажных фонариков, запасной плед. Все еще не верилось, что это взаправду. Когда же поводов мельтешить в комнате Ичимару не осталось, он просто сел у двери, прислонившись к стене и уставившись на рассекающие небо разноцветные огни – и где только набрали столько, полночи уже грохочет. Больше Ичимару никогда не уйдет от него незамеченным в ночи. И днем тоже не уйдет.
Объяснений не было. Порой вещи просто случаются. Он выспросит все у капитана завтра или в любой другой день, теперь у них будет так много дней. И все изменится, и все будет, как раньше, — и совсем не как раньше. Изуру так просил этого у небес, вот они и сжалились — отпустили его капитана, дали еще шанс. Этот он не упустит.
Изуру вдруг понял, что больше нельзя терять ни минуты; даже вечность бывает слишком коротка. Он осторожно раздвинул седзи и протиснулся в образовавшийся проем. В комнате тускло горел единственный фонарик. Ичимару приоткрыл один глаз, и вся решимость Изуру ушла куда-то в пятки.
— Ну и ну-у, — протянул Ичимару. – Ты теперь и спать решил со мной, м? Не тесновато?
— Я… пришел к вам, — Изуру стыдливо опустил взгляд. Дыхание враз сбилось — но не отступать же теперь?
— Это я вижу, не слепой. А заче-ем? — глаз Ичимару снова прикрыл, но Изуру чувствовал на себе заинтересованный взгляд. Наверное, он и пригвоздил его, словно бабочку, к полу.
— Я пришел к вам, — повторил Изуру, чувствуя, как щеки заливает румянец.
— Видимо, так мы с тобой не продвинемся, — заключил Ичимару. – Давай, я скажу за тебя, а ты повторишь. Капитан Ичимару.
— Капитан Ичимару, — эхом отозвался Изуру.
— Я хочу…
— Я хочу… — Изуру набрал побольше воздуха в легкие, но он как-то необъяснимо исчез оттуда почти сразу.
— Всю ночь…
— Всю… ночь…
Ичимару привстал на локте и потер тонкие губы привычным жестом, который Изуру тоже прекрасно помнил, как и все остальные жесты Ичимару.
— Простоять у двери.
— Простоять… нет!
— Не-ет? Тогда, может… — договорить Ичимару не успел. Изуру наконец справился с оцепенением и мигом очутился рядом с ним, прижался всем телом, — близко, как только мог. Зашептал горячечно:
— Мне все равно, что вы скажете. Вас. Я хочу вас. Всегда хотел, капитан, всегда, понимаете?
— Какая настойчивость, Изуру, — прохладный голос переливался, искрился, кажется, в ночном свете, точно вода. Его можно было пить. Его хотелось пить. — Желания должны исполняться, — Ичимару вовсе не злился. Напротив, казался довольным.
Изуру неверяще распахнул глаза. Все это было слишком хорошо, чтобы быть правдой.
— Тогда… позвольте, я вас поцелу… — прошептал он — и окончание осело на губах Ичимару, тонких, требовательных и неожиданно мягких.
За окном все еще гремели фейерверки, возвещая начало чего-то нового. Изуру, шалея от собственной наглости и плавясь в руках Ичимару, подумал, что в этом «новом» непременно должно быть много от старого и что все искренние желания однажды непременно исполняются. Год сулил много возможностей и еще больше открытий.
@темы: Ичимару Гин, Фестовое, Bleach © Kubo Tite, БПерс, Кира Изуру, Любимые мальчики, Гин & Изуру, Фанфики, Bleach