Дух противоречия
-Joe-, твой подарок под ёлочкой!)
Название: «Хлопок одной ладони»
Автор: Abarai_Takana
Фандом: Bleach
Пейринг: Гин/Изуру
Рейтинг: попытка рейтинга
Жанр: романтика
Предупреждения: АУ, ООС
Дисклеймер: все права принадлежат Kubo Tite
Примечание: фанфик написан на XXX-2011 Челлендж для -Joe-, которая желала «ГиноКир - отмечать новый год в одиночестве, сигареты, глинтвейн. Рейтинг - любой, жанр - романтика или драма».
Песня: Gregg Kofi Brown & Sting «Lullaby To An Anxious Child»
Часть 1.
Если приложить ладонь к заиндевевшему стеклу и некоторое время подержать, остается прозрачный отпечаток. Через него можно посмотреть наружу. Или заглянуть внутрь. А потом он медленно затягивается сначала прозрачным, затем седеющим ледком.
И остается на белом стекле след ладони… словно кто-то бьет в окно, прося то ли о помощи, то ли просто чтобы впустили. И как-то это так пронзительно и грустно…
А руке потом долго еще очень холодно.
Кира Изуру зябко поводит плечами. На улице мороз, от окна дует. Наверное, можно было бы что-то с этим сделать, - но он, в общем, так нечасто теперь бывает здесь!.. Он обводит взглядом кажущееся нежилым помещение. Лейтенантская каморка на задворках отряда. - Сейретей, декабрь, предновогодняя ночь.
Время-то как летит… Вот и очередной Новый год наступает. Для людей это праздник… а проводникам душ, как всегда, не до праздников. А ведь когда-то они тоже отмечали! Большой компанией, весело, шумно, разыгрывая друг друга…
Или это был праздник только для двоих. Кира запомнил навсегда свой первый Новый год вдвоем с Гином. Разве такое забудешь!.. И – никогда уже не повторишь.
Мир так изменился… за последние десятилетия… что большинству шинигами приходится бОльшую часть времени проводить в Генсее. Особенно высшим офицерам. Телефонная связь и интернет практически свели на нет необходимость в общих собраниях, и видятся они все редко. Слишком редко. Даже лейтенанты со своими капитанами. А дел – невпроворот.
Черт бы побрал этих живых, которым теперь так неймется стать мертвыми… И в этот дурацкий праздник, который в Японии и своим-то не считают, работы богам смерти прибавляется на порядок! Раньше в земле Ямато считалось, что в последнюю ночь старого года в дом возвращаются души предков, которых члены семьи обязаны радушно и с почетом принять. Поэтому праздник был исключительно семейным, все сидели по домам. А теперь всех куда-то несет, души предков тоже болтаются неприкаянные. Только успевай отлавливать и отправлять в Общество Душ. А живые ведут себя не лучше. Одни окочурились, перебрав алкоголя, другие – чего повеселее, третьи пьяные полезли на крышу и с нее свалились, четвертые тоже пьяные уснули на улице и замерзли насмерть, кто-то и вовсе решил покончить с собой – от одиночества, от несчастной любви, или от того, что что-то не так сложилось…
Несчастная любовь… Что они вообще в любви понимают! Их чувства преходящи, - сегодня одно, завтра другое… Их слова не наполнены смыслом, их поступки лишены логики… Их духовное развитие скоро опустится до уровня животных. Из нынешних людей мало кто сможет стать шинигами.
Как хрупка человеческая жизнь… Всего один неосторожный шаг… Неаккуратное обращение с… оружием? Да ладно! – с лекарствами, бытовой техникой, прочей ерундой. Невнимательность на дорогах. Бессмысленная жажда «острых ощущений», заканчивающаяся тем, что ощущения оказываются чересчур уж острыми. И всё это как-то так нелепо! Вот раньше – либо война, либо болезнь. Несчастные случаи, конечно, тоже бывали – но такая смерть тогда считалась почти стыдной…
Мир так изменился! А ты бегай тут, как идиот, с мечом и с блеском в глазах, по-прежнему рубай Пустых и заботься о сохранении Равновесия. Тоскааа…
А ведь хочется, все-таки, отметить праздник ПО-ЧЕЛОВЕЧЕСКИ. Проводить уходящий год, встретить наступающий. Почувствовать, что ты действительно на пороге чего-то нового. А сначала - украсить комнату… поставить елку… подготовить подарки, поздравить друзей, получить ответные поздравления.
Да только где они все, эти друзья?.. Никого нет, все при исполнении. И какой смысл украшать комнату, если уже завтра с утра придется опять покинуть Сейретей?
«Абарай-кун в прошлом году подарил мне игрушечные бамбуковые грабли. Юморист. Чуть ими от меня по лбу не получил. Нет, я понимаю, что они нужны для того, чтобы загребать деньги и удачу. А я и так удачлив. Кто скажет, что нет? Только на грабли я наступаю с завидной регулярностью!..
Абарай, конечно, и сам не лучше. Но он каким-то образом в прошлом году отстрелялся, отмазался – и в канун праздника как всегда куда-то сбежал. Понятия не имею, где и с кем он праздновал. А я… Я ответственный.
И еще… мне все равно не с кем встречать Новый год! Гин… даже не знаю, где он сейчас. И это я -его лейтенант, называется!»
Кира тряхнул челкой. Невыносимо!.. Тоскливо, и делать нечего, и спать не хочется – да и холодно спать. – И тут ему приспичило все-таки занять чем-нибудь руки и голову.
Сначала он занялся уборкой. Прямо среди ночи.
Рукава подвязаны, в одной руке ведро, в другой тряпка – прекрасный, абсолютно лейтенантский и почти праздничный вид! Кире стало смешно – и уже не так грустно.
Не так уж это и долго – прибраться в практически пустой комнате. Теперь можно сходить за гирляндами – с прошлого года остались, и он даже помнит, в какой из отрядных кладовок они лежат.
Чуть не навернуться в пыльной темноте с хромоногой табуретки, уронить пару коробок… какие-то банки… из-под хурмового варенья, бррр… Что тут у нас еще? О, чей-то Дарума. Сколько ж он тут стоИт?.. Может, и не один год. А второй глаз ему так и не нарисовали. Эх…
Найдя, наконец, гирлянды, опять погрустневший Кира вернулся к себе. Развесил их, как мог, скептически посмотрел. Хмыкнул. Вытащил и расставил свечи. Немного поколебался – но достал бутылку белого вина. Все хорошо, - не хватает главного: кадомацу - маленького «снопа» из веток сосны, бамбука и сливы, перевязанного соломенной веревкой. Но где уже всё это прямо сейчас возьмешь?.. Разве что нарисовать…
Лейтенант вытащил белоснежный лист бумаги, кисти, тушечницу, развел тушь… и задумался. И вместо связанных в «букет» веток на листе появился зимний городской пейзаж, едва намеченный: улица, падающий снег, крыльцо, засыпанные снегом ступени… подумав, Кира снова обмакнул кисть в тушь – и нарисовал цепочку следов, ведущую к крыльцу. Грустно улыбнулся.
«Будем считать, что сегодня я просто провожаю уходящий год. Надо поблагодарить его за все, что было хорошего. Ведь было же?..»
Он долго сидел, думая, вспоминая, потягивая вино. Догорели маленькие свечи. Последний раз мигнули на сквозняке дрожащие огоньки. Потом все-таки лег спать. Ощущение было странным: словно он изменил сегодня что-то в своем будущем. С чего бы?.. Но ощущение волновало… и Кира вдруг с удивлением понял, что даже улыбается.
Утром, выходя из своей комнаты, он приостановился и оглянулся. Неизвестно даже, когда получится вернуться. Может быть, уже наступит весна!.. А тут – новогодние гирлянды, ну и нелепо же это будет. Хотя, - кому какое дело, в конце концов! Вперед, лейтенант, служба не ждет…
Часть 2.
Если в горячий кофе положить мороженое и пару минут подождать – оно перестанет быть мороженым. Сохранит вид, цвет и форму, но станет почти безвкусным… и теплым. А на вкус напитка, в общем, особо не повлияет. Лучше в кофе налить виски. Или бренди. Но это приятнее делать дома и вечером.
Гин потянулся так, что узкая черная рубашка затрещала, вытянул длинные худые ноги под маленьким столиком. Он уже так привык к гигаю, что совершенно не чувствовал никакого дискомфорта. Однако, пора и за работу. Оставив деньги на столе, он встал и вышел из кафе на улицу.
Суета, беготня… Японцы теперь – как европейцы. Все им надо оставить на последний день, а потом носиться в мыле и с вытаращенными глазами… совершенно разучились получать от жизни удовольствие!
Город украшен елками, везде мигают разноцветные лампочки гирлянд… Тут же – традиционные фонарики, сосновые ветки, запах гамбургеров сменяется запахом риса, как же всё теперь перемешано… Иногда не понимаешь уже, где находишься!
Новый год – сегодня ночью. Это чувствуется. Гин не спеша шел по улице, разглядывая живых – и призраков. Грань истончается сегодня, многие из живых могли бы тоже увидеть много интересного, - но они теперь так погружены в бестолковую суету, что им некогда поднять глаза, приглядеться, задуматься… Наверное, если бы он, Гин, разгуливал тут без гигая, в черном шихакушо, белом капитанском хаори и при своем мече – никто бы и внимания не обратил! Его бы многие увидели, но решили бы, что это какой-то маскарад. Так же, наверное, и с призраками.
Призраки озадаченно раскланиваются. Гин улыбается. До вечера он никого не будет трогать, он сегодня добрый. Кстати, с ними даже можно поболтать. А то что-то в последнее время так скууучноо…
Новый год, который не с кем будет встречать. Нет, можно было бы, конечно, запросто подклеить каких-нибудь девиц. Но от них же потом не избавишься! Уж лучше самомУ. Тем более, что совершенно ведь непредсказуемо, будет ли эта ночь более-менее спокойной, или не обойдется без сюрпризов.
В Генсее нынче должен быть весь Готэй. В разных городах. Так, на всякий случай. Усиленные наряды, полная мобилизация. Скорей всего, это опять никому не понадобится… но лучше перестраховаться, чем наоборот.
Выпить еще кофе? Хватит пока. А вот покурить – пожалуй, можно. Гин медленно распечатывает новую пачку, зеленую с белым, прищурившись, сдирает весь целлофан, - пачка уйдет быстро, истрепаться не успеет, а ему нравится ощущать пальцами чуть шершавый картон, а не гладкую пленку. Ичимару не вышибает сигарету, а аккуратно вытаскивает. Небрежно-привычный щелчок зажигалки, язычок огня… первая затяжка. В принципе, на этом можно было бы и закончить. Все это – как ритуал. А дальше уже не то. Но Гину нравится холодящий привкус ментола, добавляющий горечи белесоватому дыму. Он снова затягивается, глубоко. Небрежно стряхивает пепел. Задумывается.
Хотелось бы знать, как там Кира. Как давно он не видел своего лейтенанта!.. Не слышал его голоса, не смотрел в его глаза, не прикасался, не вдыхал запаха пушистых золотых волос. Они теперь все – словно постоянно в тылу врага. Только пароли и явки совсем никому не известны, - все бродят наощупь, с завязанными глазами… а как еще и охарактеризовать пребывание в гигаях!..
В кармане оживает мобильный телефон. Звонок выключен, но вибросигнал довольно ощутимый.
Вызов? Это интересно!
Но нет, - ничего серьезного. Так, рекомендация: находиться следующим утром, если ничего не произойдет, в районе одного из городских храмов – самого крупного. Логично, - там будет самое столпотворение: хоть Новый год японцы теперь и встречают по европейскому календарю, обычай начинать первый день года с посещения храма соблюдают практически все. Верят, что первая молитва обязательно будет услышана.
Что же, у храма – так у храма… Там еще такие забавные каменные лисицы у лестницы… Гин усмехается своим мыслям – и теряется в толпе.
Часть 3.
В здешней квартире Киры Изуру на первом этаже одного из многих одинаковых двухэтажных домиков на тихой улице далеко от центра – всё по-прежнему. Аккуратно – и как-то сиротливо. Видно, как ни крути, что молодой хозяин совершенно равнодушен к этому месту, так и не ставшему для него домом. Квартирка обустроена по-европейски, но с истинно японским минимализмом. Малюсенькая кухонька с одной табуреткой у небольшого столика, одна комната, в которой всего-то мебели – диван, тумбочка с музыкальным центром на ней, овальный стол да пара стульев. В прихожей есть шкаф, но в нем почти пусто. Посуда здесь – самая простая, книг – меньше десятка, журналы – еще прошлогодние. На низеньком диване – подушка и аккуратно сложенный плед в ногах. На спинке стула висит легкая куртка. Не по сезону сейчас. На столе – засохшие астры в запылившейся вазе, на окне – пустой высокий стакан и пачка сигарет…
Изуру замер посреди комнаты. Взгляд его остановился на музыкальном центре – но он выбрал тишину, шума ему сегодня еще хватит на городских улицах.
Выбросить цветы, не сдержав вздоха. Вымыть вазу и убрать подальше. Сполоснуть стакан. Покрутить в руках сигареты – и положить обратно на окно.
Надо ли сегодня обязательно влезать в гигай?.. В гигае мерзнут руки, устают ноги, и, если судить по Абараю, Куросаки и Рукии, плохо варит голова. Кто-то его может выследить?.. Какая ерунда!.. Тут сегодня такое делается, что можно было б весь отряд за собой водить без всяких гигаев!
Кира представил себе это зрелище и тихо прыснул.
Прикинув так и этак, лейтенант решил сначала просто пройтись и разведать обстановку. А там видно будет, насчет гигая. Поборов искушение резво вывалиться спиной вперед через окно прямо в снег, пока никто из своих не видит (сезон не тот, все-таки – окна нараспашку оставлять…), Кира чинно вышел через дверь и отправился бродить по городу.
Всё было совершенно спокойно. Как, в общем, и следовало ожидать. Изуру гулял несколько часов – побывал около всех храмов, был в торговых кварталах и в районе суперсовременных офисов… Возле лавок, лавочек и больших магазинов творилось что-то невообразимое, - Кире показалось, что его сейчас затопчут, и это было почти страшно. Изуру сказал себе: «Ну вот, - а ты переживал, что комнату поздно украсил у себя в отряде! А тут – до праздника несколько часов, а народ еще вовсю покупает и подарки, и новогодние украшения… И ничего!..»
Зато в районе офисов было тихо и безлюдно. Все звонки сделаны, все письма отправлены, дела завершены, компьютеры выключены, на окнах – жалюзи, двери закрыты на ключ. Несколько дней передышки – чтобы в это время старательно просить у Высших Сил новых клиентов, новых контрактов… побольше новой выматывающей работы. Кире не понравилась аура этого места, здесь было давяще тяжело и тоскливо. Поэтому, невзирая на тишину и покой, он постарался поскорее покинуть квартал.
В хаотично двигающейся толпе оказалось комфортнее. Энергии и мысли разных людей сливались во что-то одно – немного взвинченности и опасений НЕ УСПЕТЬ полностью компенсировались всеобщим предвкушением праздника и ожиданием каких-то неопределенных чудес. Кира улыбнулся. Ему тоже захотелось чудес. Не то чтобы он в них совсем не верил – но он стал уж очень рациональным в последнее время.
Лейтенант поймал себя на том, что, рассматривая прохожих, словно бы ищет всё время кого-то в толпе… и порой как будто находит. То пепельные короткие волосы мелькнут, то знакомый смех послышится… То силуэт покажется знакомым… Один раз он даже словно уловил всплеск знакомой рейацу. Что-то ухнуло и оборвалось в груди, потом гулко заколотилось сердце… Кира остановился как вкопанный, прижавшись к какой-то стене… но больше ничего не чувствовал. Да, наверняка показалось.
Как это понятно… и как грустно.
Надо, пожалуй, возвращаться. Передохнуть немного перед вечером и ночью. А потом все-таки воспользоваться гигаем, - а то что-то он слишком уж расслабился.
Часть 4.
Падает и падает снег. Крупные пушистые хлопья застревают в золотистых волосах и не тают на длинных ресницах. Везде давно зажглись огни – цепочки фонарей кажутся бесконечными праздничными гирляндами.
Быть незваным на чужом празднике – немного неуютно. Кира думает, что, наверное, никогда к этому не привыкнет. С ним пытаются заговаривать девушки, но он только отстраненно улыбается – и бредет дальше. Он - ожидаемо - основательно замерз, у него уже отваливаются ноги, его пихают и толкают спешащие по домам прохожие… Хочется горячего чая, но почему-то совсем не тянет заходить в какие-то забегаловки.
И возможность встретить Новый год на улице тоже как-то совершенно не привлекает. Кира морщится. Если за столько часов всё было абсолютно спокойно – может он себе позволить побыть немного дома? Тем более что он и сам не заметил, как вернулся в свой район. Почти бездумно перемещаясь по улицам, он иногда заходил в магазины, и теперь у него в руках – пакеты с не то чтобы необходимыми, но приятными покупками. Новая рубашка, белая в золотистую полоску, пушистый белый шарф в подарочной упаковке, два набора новогодних украшений для комнаты, несколько сортов чая в красивых коробочках, бутылка вина, хлеб, сыр, всякие сладости…
«Нужно выпить чего-нибудь горячего. Например, этого вина. Положить туда фруктов и пряностей. Тоже европейский обычай, я как-то по телевизору видел. Надо попробовать».
Кира подходит к своему крыльцу. Видит цепочку следов на снегу. Они уже чуть присыпаны свежим снегом, - но, видимо, кто-то был здесь не так уж и давно. Ну, мало ли… Лейтенант слегка пожимает плечами и заходит в дом.
Теперь он включает радио. Ловит первую попавшуюся музыкальную волну. Лаунж. Устанавливает минимальную громкость. Маленькая комната наполняется тягучими звуками, мелодия льется неспешно, обволакивая.
Изуру греет руки под горячей водой. Потом, подумав, залезает в душ. Хорошо!.. Выходит, замотанный в мохнатое белое полотенце. Тем временем успел вскипеть и чуть остыть маленький электрочайник – как раз до той температуры воды, которая подходит для заваривания чая. Кира любит заваривать чай, это для него почти что медитация. Помогает выкинуть из головы тревожные или печальные мысли. Залить кипятком небольшой глиняный чайник, чтобы согрелся, вылить эту воду, открыть коробочку с чаем, понюхать, зачерпнуть маленькой ложечкой – высыпать себе в ладонь. Вдохнуть аромат несколько раз. Согреваемый теплом ладоней, чай начинает раскрываться, показывая, каким будет напиток. И это – как будто здороваешься с ним… Теперь можно пересыпать чай из ладоней в чайник, залить кипятком – и немного подождать. Обычно Кира просто сидит молча и думает о чем-нибудь приятном. Но сейчас он достает из пакета всякую мишуру и развешивает по комнате. Его забавляет ситуация: вроде, только вчера делал то же самое… Но это занятие, тем не менее, даже создает какое-то особое настроение.
Внезапно, разбивая так тщательно создаваемый хрупкий покой, требовательно пищит мобильник. Кира резко разворачивается и в некотором ступоре смотрит на издающий призывные звуки аппарат. Ну что там еще?.. Все-таки что-то случилось? Тревога? Срываться, спешить, сражаться и крошить?.. Но, взяв трубку в руки, Изуру видит, что это всего лишь смс от сервисной службы мобильного оператора. Поздравляют с праздником всех клиентов. Какой в этом смысл, Кира не понимает, - только еще явственнее осознаёт тот факт, что Новый год он будет встречать совсем один. И даже поздравлений по телефону ждать особо не приходится: наверняка никто о нем не вспомнит, все ведь слишком заняты. Как всегда…
Кира кладет телефон и продолжает украшать свою комнату. Тянется к косяку, чтобы зацепить там гирлянду, и полотенце спадает с него. Он краснеет – будто его кто-то может увидеть!.. Хотя, он как раз напротив окна… Но на улице сейчас никого нет, да и стекло здесь тоже заиндевевшее. И все-таки, откуда это ощущение, что кто-то смотрит на него?.. Смутившись, Кира немного нервно хватает новую рубашку и натягивает, не сразу попадая в рукава. Рубашка нравится ему, и он быстро успокаивается. Кира относит в ванную мокрое полотенце, возвращается, надевает остальную одежду. Причесывается перед зеркалом, чуть грустно улыбаясь своему отражению. Теперь можно и чая спокойно попить. Крохотная чашечка наполняется снова и снова, и у чая каждый раз немного другой вкус. Да, всё так изменчиво в этом мире. Ничто нельзя заставить не меняться.
А уже полночь скоро. Изуру берет бутылку с вином и идет на свою маленькую кухню. Налить в кастрюлю немного воды, подогреть, насыпать специй. Корица, гвоздика, мускатный орех, кардамон. Пара горошин черного перца. Какие запахи, с ума сойти!.. Теперь вылить вино, аккуратно, чтобы не забрызгать рубашку. Кире нравится цвет, глубокий, рубиновый. Такое вино хочется пить даже не из-за вкуса!..
В кастрюлю отправляются нарезанные яблоко и апельсин. Ароматы уже не помещаются в кухне и растекаются по всей небольшой квартире. Ах да, надо положить сахар… или мед… Но у Киры нет ни того, ни другого. «Значит, мой глинтвейн будет не сладким!» - спокойно говорит себе Кира – и снимает кастрюльку с плитки: вино не должно закипать.
Перелив рубиновую жидкость в высокий стакан, Кира уходит в комнату. Садится на диван, делает глоток. Вкус напитка – глубокий, терпковатый. И очень соответствует настроению. Кира откидывает голову и закрывает глаза, вслушиваясь в музыку.
Нет, ему не плохо в одиночестве. Он привык помногу быть один с детства. Ему никогда не было ни скучно, ни тоскливо. Но… Но в такую ночь очень хочется, конечно, чтобы рядом был тот, кто дорог. Не потому что угнетает пустота и безмолвие маленькой квартиры, и не потому, что не с кем пить это благоухающее и растекающееся блаженным жаром по всему телу горячее вино… а просто потому, что тогда становится понятно, для чего, уходя на задания, ты обещаешь себе вернуться, а принимая бой, каждый раз велишь себе победить и выжить. Нет, ты ничего никому не доказываешь, и не выживаешь назло кому-то, до боли сжимая зубы. Ты испытываешь совсем другие чувства, ты постоянно несешь в глубине себя светоч ясной улыбки – и она не для каждого, а только для того, кто, возможно, и не вернет тебе такую же улыбку – но ответит как-нибудь по-другому – и ты поймешь, потому что вы всегда друг друга понимаете.
Но его здесь нет. Так получилось. Это не его выбор, и не выбор Киры. Наверное. Это просто – долг, правила… и стечение обстоятельств. Но это всё неважно, в конце концов, - ведь то, что Изуру чувствует, у него никто не отнимет!..
Глоток за глотком Кира пьет терпкий и уже остывающий напиток. Допивает. Идет за добавкой. Мельком кидает взгляд на часы. Несколько минут до наступления Нового года. Очередного года, который будет наполнен беготней, суетой, сражениями, отчетами… Нет, - не думать об этом!.. Не сейчас. Изуру подходит к окну и присаживается на подоконник. От окна тянет холодом, но горячий стакан в руках ощутимо согревает.
Новый год. Зима. Волшебное время. И ведь есть, о чем вспомнить, что представить. За столько лет! Низкое красное солнце и искрящиеся снежинки, лыжи-коньки-санки. Детский смех и визг возле снежных горок. Смешные шапки и теплые варежки, румяные щеки и горящие глаза, а потом дома - запах мокрой одежды, которая сушится у жаровен. Вваливаться с мороза в тепло и шумно отряхиваться... А на следующий день снова валяться в снегу, стряхивать комья с веток. Смотреть на следы зверей и птиц. Строить снежные замки или прокапывать пещеры. Играть в снежки и катать снеговиков, когда оттепель.
День зимой короток, но ночью светло от белого снега. И особенно ярко и пронзительно светят звезды, льдисто мерцая. Их видно даже сквозь ветви деревьев, и это удивительное зрелище: черные ажурные деревья, увешанные звездными огоньками. И верится в сказки, и хочется их рассказывать, и придумывать свои – с любимыми героями и правильными, хорошими финалами.
Хочется, на этом холоде, знать наверняка, что своим теплом ты сможешь согреть кого-то… и что тебя тоже согреют. Просто верить в это.
Кира допивает второй стакан. В голове начинает слегка шуметь. Ох уж эти гигаи!.. Может, у них и лучше устроено физическое восприятие – в духовной форме Кира не так остро чувствует запахи, например… Но проголодаться, опьянеть, замерзнуть, устать, простудиться в гигае тоже получается гораздо быстрее и проще. К этому долго приходится привыкать!
Однако, надо все-таки использовать плюсы, а не пенять на минусы.
Рука сама тянется к узкой золотистой пачке сигарет на подоконнике. Ванильные. Кире понравился запах. И дым, - ему нравится смотреть на дым. Тоненькая тлеющая палочка привычно зажата в длинных пальцах, в другой руке Кира крутит стильную дорогую зажигалку. В Генсее почти все курят. Как-то так повелось. Клубы дыма рассеиваются потихоньку. Изуру уже не смотрит на них, он опять задумался. Сигарета догорает – обжигая напоследок нежные пальцы. Охнув, Кира роняет окурок. Да, и боль гигаи тоже передают неплохо. А на губах после сигареты остался сладкий ванильный вкус.
Кира посмотрел на покрытое морозными узорами стекло – и приложил к нему ладонь. Накрыла привычная легкая грусть. Слабая боль от ожога ушла, изгнанная холодом. Когда Изуру опустил руку, на стекле остался отпечаток, сквозь который видно было, что снаружи, на улице – никого, только горят фонари, и всё падает и падает крупными хлопьями снег… и так не хотелось никуда уже сегодня идти!..
«Кажется, в Новый год можно загадать желание? Гин… я хочу… хочу, чтобы мы еще отпраздновали что-нибудь вместе. Когда-нибудь. Я устал. Устал брести вперед и вперед – не видя цели. Мне нужна передышка. Небольшая. Пожалуйста!..»
Кира опускает голову. Тихая пустынная улица навевает странные мысли. Хотя, это только здесь тишина и покой. А стоит лишь выйти из дома да за угол повернуть – там толпа молодежи, шум, крики, треск и всполохи фейерверков. Все-таки заставить себя и пойти посмотреть?..
Но Изуру почему-то продолжает сидеть на подоконнике. И вдруг за окном появляется чья-то тень… и в следующее мгновение просвет кириной ладони на стекле закрывает с другой стороны такая же узкая ладонь.
Кира совершенно ошарашенно смотрит на это. Он не понимает, что происходит. То есть, боится себе позволить понять. Потом у него начинает бешено колотиться сердце. А потом снаружи раздается слегка приглушенный стеклом, но все равно до боли знакомый чуть ироничный голос:
- Син-нен-омэдэто! (С Новым годом!) Ты меня впустишь, Изууууру?.. Я не призрак!
Кира еще какое-то время не сводит глаз с окна. Но вот ладонь с той стороны исчезает, и тень движется по направлению к крыльцу. Изуру срывается с подоконника, едва не уронив пустой стакан, и бросается открывать.
Часть 5.
Ичимару похож на снеговика: его черная куртка вся засыпана снегом. И его волосы – тоже. От него веет морозной свежестью.
- Я шапку потерял… - сообщает он так спокойно, словно они с Кирой расстались всего несколько часов назад, а до этого долгое время не расставались вообще. Словно всё остальное совершенно неважно, словно… Впрочем, в этом – весь Ичимару.
- Тайчо…
Кира утыкается в грудь капитана, не обращая внимания на тут же превращающийся в воду снег, и замирает. Пальцы его сжимают запястья Гина, словно Изуру боится, что тот сейчас исчезнет.
- Но как…? Я же…
- Как я нашел тебя? Ну, надо сказать, ты не осооообо старался прятаться. Особенно днем, когда расхааааживал по всему гоооороду без гигая. Ты знал, что я тоже здесь?
- Нет. Информации об остальных никому не сообщают. Неправильно это, мне кажется: в случае чего не знаешь даже, на чью поддержку рассчитывать. Хотя, - о чем я! – мы все давно привыкли, что каждый сам за себя.
«И я – могу… но больше так не хочу!»
- Я шел за тобой, довольно долго. Мне стало интересно, где же ты тут обитаешь. Потом решил вернуться позже.
- Неужели нельзя было просто подойти!..
Это звучит почти грубо. Но Кира еще словно не верит, что ему это всё не снится… а во сне – какая разница?..
- Чтоб ты так же вцепился в меня посреди улицы?.. – насмешливо спрашивает Гин.
Изуру вспыхивает, разжимает пальцы, отступает на шаг. Замечает у Гина в руках полупрозрачный пакет.
- Хурма. Мандарины. Шоколад. Шампанское. – Отвечает Ичимару на молчаливый вопрос. – Какой же Новый год без хурмы и шампанского, нэээ?..
И Кира, наконец, понимает, что всё правда. Что это действительно его Ичимару тайчо, который его нашел… и по крайней мере сейчас они будут вместе. В эту ночь. Хоть какое-то время. Он мотает головой – и начинает смеяться, как ненормальный. Забирает у Гина пакет, показывает, куда повесить куртку.
- Я сопьюсь когда-нибудь тут, на грунте!.. У меня – глинтвейн… - говорит, наконец, отсмеявшись. – Налить?
- Даваааай. Надо согреться. А шампанское… можно остаааавить на уууутро.
Часть 6.
В маленькой квартирке всё тут же неуловимо меняется. С виду нескладный Гин двигается легко и текуче даже в гигае. И он словно сразу повсюду. Моет руки в ванной, варит кофе и разогревает какие-то булочки на кухне, что-то ставит на стол в комнате, присаживается на диван, тут же оказывается у окна. Улыбаясь, смотрит на отпечаток кириной ладони на стекле, потом ловит Киру за руку где-то в дверях между кухней и комнатой.
- Хватит суетиться, сядь уже рядом со мной! – говорит Гин, хотя, кажется, Изуру не сделал за это время вообще ничего – только старался не мешать.
А потом глинтвейн уже выпит, и кофе тоже, и Кире удивительно тепло, и, наконец, уютно в своей странноватой квартире, и немного кружится голова… может, и от вина, а может, и нет… Они сидят на диване, Ичимару обнимает Киру, а Кира, прикрыв глаза, прижимается к нему спиной и молчит. Ему столько хотелось сказать – но зачем, ведь и так всё ясно…
Колокола во всех храмах Японии давно отбили положенные сто восемь ударов, большинство японцев давно спят – чтобы увидеть ночью благоприятный «хацуюмэ» - первый сон, а потом в первый день года встать пораньше и встретить первый рассвет. А Кире совсем не хочется спать. Он поворачивается к Гину и тихо спрашивает, наконец:
- И что же… дальше?
- Все что хочешь, Изуру.
Кира смущенно улыбается. Неужели непонятно, чего он хочет? Только он уже совсем отвык от этого. И – здесь это тоже как-то странно и непривычно.
- Ну же?.. – Гин с уверенной и спокойной ответной улыбкой начинает медленно расстегивать пуговицы на рубашке Киры.
- Вот так… в гигаях?..
- Почему нет? Ты против?
- Хм. Я так… не пробовал.
- Или ты хочешь отправить гигааааи патрулировать уууулицы? Или наоборот, оставить их здесь – а самим уйти?.. Ииииили…
- Я не знаю!
- Или, или… Этот гигай настолько похоооож на тебя, что, даже если ты сейчас из него выйдешь, я никудаааа его не отпущу!..
- Ой, ну это уже совсем будет… какая-то групповуха!
Они смеются.
- Ичимару-тайчо, вы…
- Изууууру, мы же договааааривались: на «ты» в Генсее. Не хочу слышать таких официальных обращеееений… от тебя. Договаривались же, нэээ?..
- Да… Гин.
- Вот и слаааавненько, молодец.
- Я… отвык. Совсем уже отвык.
Отвык от такого взгляда: ласкового, но чуть насмешливого. От негромкого голоса. От худых бледных рук с длинными пальцами… рук, так похожих на его собственные руки. Отвык от разговоров – и от молчания. Которое совершенно не тяготит, потому что это не молчание одиночества, и не молчание непонимания, - а, наоборот, такое единение и полнота, что, просто, уже совершенно не нужно ничего говорить.
Отвык… и теперь это всё так острО и почти нОво… И, в то же время, это узнавание – каждой черточки, каждого жеста, каждой интонации.
Кире кажется, что он сейчас просто не выдержит. Он стремительно встает и отходит к окну. Надо отдышаться.
А снег там, снаружи, уже почти засыпал все следы…
Гин подходит, встает рядом. Больше пока не прикасается, ждет. Взгляд его падает на сигареты на подоконнике.
- О!.. И ты куришь, Изуру?..
Кира чувствует себя почему-то как школьник, пойманный за чем-то постыдным. Тут же сердится за это сам на себя, - и сразу вспоминает последнюю сигарету, обжегшую пальцы… И бурчит негромко, глядя в сторону:
- Нечасто. И только когда я один!
- А… Я тоже. Только когда один.
Гин делает еще один шаг, подходя вплотную, - берет Киру за подбородок, поворачивает к себе, заглядывая в глаза. Его лейтенант сердится, надо же!..
- Что такое, Изуууру?..
- Почему?.. Почему ты сегодня так долго ждал? Этот Новый год в одиночестве… Грусть, вязнущие в пальцах бесконечные минуты… Всё – как всегда… А могло же быть по-другому! Я бы хотел… вместе его встретить!
- Хм, а есть какая-то разница? Когда оказаться вместе? Ровно в 12, или часом позже?.. или уже под утро? Изуру, прекрати. Перестань, как всегда, себя накручивать. Я понимаю, ты бы переживал, если б с 12м ударом часов всё здесь превращалось бы… в хурму!
Гин, как всегда, насмешничает. При этом его шутки могут быть и весьма утонченными – и вот такими вот, простыми и непритязательными. И все равно смешно. Кира опять смущенно улыбается, ему уже самому стыдно за свою вспышку недовольства. Но причина ее – в некоторой неуверенности. Кира не знает, когда Ичимару уйдет – вот и не получается не думать, что тот мог ведь прийти хоть немного раньше! Впрочем, это слишком эгоистично. Тебе должно быть, пожалуй, стыдно, Изуру!..
И, словно чтобы загладить вину, Кира обнимает капитана, тянется к нему… Гин гладит его по волосам, говорит задумчиво:
- А ведь я встречал здесь прошлый новый год… В этом городе, один… С сигаретами - и глинтвейном.
- Вот как?.. И… ты загадывал желание?
- А я уже и не помню. – Гин усмехается. – Ну, ты же знаешь: главное – громко рассмеяться в момент наступления Нового года, и тогда весь год с тобой пребудет счастье… Ты смеялся сегодня в полночь, а, Изуру?..
- Я?.. Нет… наверное.
- Ай-яй-яй… Ну, придется нам идти встречать рассвет… потом. Чуть позже. А пока – не отвлекайся…
Отвлечешься тут, пожалуй. Поцелуи Гина, вроде, нежные – но такие требовательные. А его руки каким-то образом оказываются сразу везде. Кира пытается немного умерить его пыл:
- Гин… Я и правда не пробовал так…
- А… Понятно. Я буду аккуратен.
Надо было, пожалуй, разложить диван… впрочем, теперь уже поздно - и совершенно неважно.
Кира не может сдержать почти мучительных стонов… Ох уж этот чересчур чувствительный гигай!..
Гин… его тонкие пальцы, которыми на инструменте музыкальном бы играть… его становящийся в такие минуты хрипловатым голос… его чуть насмешливая нежность, от которой Кира совершенно теряет голову…
- Ммммм… Ох… Ааааа… - Изуру выгибается, извивается, закусывает губы… но сдерживаться больше не способен. Гин чувствует, как на его живот попадает липкая влага. Хмыкает, откидывает челку Киры с взмокшего лба. Кира смотрит виновато:
- Ох. Прости… Я… Этот гигай…
- Чтоооо, - уже всё?.. – притворно удивляется Гин.
- Я не очень еще умею его контролировать… получается!
- Ну чтоооо ж, - надо чаще тренироваааться… получаааается!..
- Ты продолжай… если хочешь…
Это было опрометчиво. Вскоре Киру накрывает вторая волна наслаждения, после чего он довольно долго приходит в себя. И сначала словно не понимает, почему они лежат на узком диване в какой-то маленькой комнате, почему Гин, прищурившись, опять смеется…
- Даааа, Изууууру, если б мы не были в гигааааях, сюда бы уже сбежались все из Готэя, кто есть поблизости. Вот мы и узнали бы, с кем делим гооород…
Кира прижимается к Ичимару и закрывает глаза. Он не хочет ничего видеть, он не хочет думать про Готэй, - он хочет только чувствовать. Гигай, не гигай – ему уже без разницы.
Часть 7.
- Нужно все-таки выйти в мир… - полушутя-полусерьезно напоминает Гин. - Я должен патрулировать район храма… который тут неподалеку. Пойдешь со мной.
Это не вопрос, - это спокойное утверждение. Кира невозмутимо кивает. Да, - почему бы им не пойти вместе? Лейтенант должен сопровождать своего капитана… тем более, если капитан отдал такой приказ. Других приказов у Киры нет… а встретиться там они ведь и так могли, - как же это забавно: храм, возле которого живет Кира, почему-то поручили Гину!..
- А ты… где живешь? Далеко?
Голос Киры чуть дрожит. Гин бросает на него быстрый взгляд, снова прищуривается.
- Хооооочешь посмотреееееть?.. И… сменить обстановку?.. А то, хм, у тебя тут даже белья постельного нет!..
Кира краснеет. Гин, как всегда, словно читает мысли. Но капитан и сам ведь этого хочет, разве нет?.. Так чего же тогда смущаться!
- Хочу. Да.
- Хорошо. Но это на другом конце города!
- Ничего.
Проходя в ванную мимо стола, на котором – два пустых стакана, шкурки от мандаринов, остатки хлеба и сыра, обертка от шоколада, коробочки от сладостей, Кира чуть морщится. Но тратить время на уборку ему сейчас не хочется категорически.
Они одеваются, не глядя друг на друга – думают уже о предстоящем «дежурстве» у храма.
- Я готов.
- Идем.
Кира смотрит на Гина – без шапки, с голой шеей, в куртке нараспашку… зябко ежится – и вдруг вспоминает:
- Ой, подожди минутку!
Бросается обратно в комнату, шуршит пакетами – и тут же возвращается с красной картонной коробкой.
- Пусть хотя бы это будет моим подарком для тебя!
- Что там? – улыбаясь, спрашивает Гин.
- Ну открывай же!
Гина забавляют и легкое смущение Киры – и его нетерпение, будто Кира сам должен открыть сейчас подарок… и ожидание реакции: понравится? не понравится?
Он нарочито медленно раскрывает коробку, достает шелестящий сверток в тонкой рисовой бумаге, перевязанный серебристой лентой. Развязывает, разворачивает. И в руках его оказывается мягкий пушистый белый шарф крупной вязки.
- Спасибо, Изуру… - Гин еще шире улыбается, рассматривая шарф.
- Можно?.. – Кира забирает шарф у Гина из рук и заматывает вызывающе обнаженную шею капитана. – Так – хорошо?
- Хорошо, - замечательно!.. Но только у меня нет никакого специального подарка для тебя!
- Ничего, - это совсем неважно! – беззаботно отвечает Кира.
А глаза его говорят: «Гин, ты сам – лучший подарок для меня.» Впрочем, Гин это и сам знает. И Изуру знает, что Гин знает.
Они выходят на улицу.
Снегопад прекратился, небо очистилось, в нем – катится к горизонту почти полная луна. Снег сверкает под ее холодным светом.
До рассвета часа полтора. На улицах пусто: те, кто хотел встретить Новый год в храмах, находятся на территории святилищ с вечера, остальные - еще спят. Шинигами спокойно идут рядом, молча и не прикасаясь друг к другу. Но Кира, на самом деле, каждой частичкой души ощущает присутствие Гина. Он счастлив, - он так счастлив, что сейчас, пожалуй, не заметил бы даже Ямамото сотайчо!.. Чего уж удивляться тому, что, когда перед Гином останавливается стайка совсем молоденьких юношей и девушек, все в черных куртках - и все в разноцветных масках - и почти хором выдает:
- Доброй ночи, Ичимару тайчо!.. - то Кира реагирует уже только на прозвучавшее имя - и в озадаченности рассматривает ребят.
- Младшие офицеры седьмого отряда! - рапортует тем временем один из них. - На вверенной нам территории всю ночь всё было совершенно спокойно!
- Вот и отличненько. Если у вас нет других распоряжений - можете отдыхать! - милостиво разрешает Гин. - Мы с фукутайчо идем к храму, - до утра там будет кому последить за порядком.
- Хай!.. - радостно, снова хором, отвечают офицеры, кланяются. - Спокойного вам дежурства, Ичимару тайчо! С праздником! Доброй ночи, Кира фукутайчо.
Ребята, галдя, скрываются где-то за углом, улица снова пуста.
- Ну вот, за нас уже порабоооотали... - ехидно говорит Гин. - Можем теперь со спокойной совестью дойти до храма!
- Они... Ээээ... - Кира, наконец, возвращается в реальность.
- Они еще воспринимают такие задания как веселую игру. Для них праздник остается праздником. Но что в этом плохого?.. Вот ты - всегда такой серьёооозный, Изуууру...
Кира вздыхает.
- Я такой серьезный... что протунеядствовал сегодня всю ночь!
- Ты расстроен, нээээ?..
- Честно говоря, не особо.
Они останавливаются, смотрят друг на друга и смеются.
- Если что - нас бы вызвали... я думаю... - скорее для самого себя говорит Изуру.
- Угу... - отвечает Гин. - Надо бы, кстати, хоть включить телефоооон...
- Ну тайчо!.. Вы даёте!!! - не сразу обретает дар речи Кира.
- Если что - я бы просто почувствовал... я думаю... - пожимает плечами Ичимару. - Капитанский уровень позволяет!
А вот и храм. Здесь множество людей, горят огни. Кто-то молится, кто-то шутит и смеется, продаются амулеты, сувениры, праздничная еда, горячие напитки. Иностранцы ходят, щелкая фотоаппаратами: да, в первый день года, приходя в храмы, японцы любят надевать традиционную одежду, и в ней они сразу становятся важными и серьезными... Впрочем, даже те, кто и не верит толком в старых богов, с удовольствием соблюдают старинные обычаи, пусть и воспринимая это как игру. И всех, кто собрался здесь, объединяет ощущение чего-то большого и хорошего: все эти люди пришли сюда обрести поддержку богов и благополучие, и сейчас они искренне верят, что немудреные ритуалы им в этом помогут... и в большинстве своем они правы: вера в чудо, действительно, хранит и ведет... А жизнь после Нового года продолжается с нового и чистого листа.
Потолкавшись в толпе, съев традиционных рисовых колобков моти, накупив какой-то ерунды - и тут же раздав ее прыгающим под ногами детям, лейтенант и капитан решают все-таки поискать более тихое место.
Хозяйственные постройки в закрытом для посторонних заднем дворе храма привлекают внимание Гина.
- А давай - на крышу! - предлагает он.
Изуру за сегодняшнюю ночь уже готов к чему угодно, - он, пожалуй, и на крышу храма залез бы, - но Гин хотя бы до этого не додумывается.
На плоской крыше снежно, ветрено, и шум со двора храма сюда почти не долетает.
- Ой. Я перчатки потерял… - философски сообщает Кира.
- Они, наверное, отправились поискать мою шапку... - так же философски отвечает Гин.
- Хм.
- Давай сюда руки. А то как же ты будешь хлопать в ладоши с первыми лучами солнца!
- А, касивадэ... Призвать благих духов... Гин, ты разве синтоист?
- Мне нравятся все забавные и веселые обычаи... и все праздники... от этого как-то... светлее, нэээ?
Кира задумчиво кивает.
Они сидят прямо в снегу, согревая друг друга, - кто-то внизу запускает фейерверки... а край неба уже начинает светлеть...
- Так ты желание-то загадал? - вдруг спрашивает Гин.
- Я?.. Да, пожалуй, оно уже сбылось! И... я не буду больше загадывать желаний. Пусть всё будет как будет.
- Изуру, ты разве фаталист?
Кира тихо смеется.
- Я просто верю, что всё будет хорошо.
Они смотрят опять вниз, на храмовый двор. Он перед ними как на ладони. Людей постепенно становится еще больше. Встретить рассвет во дворе храма - хороший обычай. Еще больше людей придет сюда завтра днем, и послезавтра... Генсей живет своей обычной жизнью, - и, как бы всё ни менялось, что-то должно оставаться неизменным...
Уже совсем светло. Кира вдруг понимает, что все-таки замерз. Но надо дождаться солнца. И с крыши его будет хорошо видно.
Шинигами смотрят туда, где появляется на небе белое свечение.
А потом, в тончайших, словно шелковых облаках, медленно начинает выползать оно. Восходящее солнце, наполняющее всех, кто встречает его, энергией и силой. В первый день года - про запас на целый год. Двум высшим офицерам Готэя это совсем не помешает.
- Ну, Кира!..
- А, да...
Кира и готов был бы хлопнуть в ладоши, но запутался левой рукой в куртке Гина, где грел ладони.
- Не успел... - усмехается он.
- Хлопок одной ладони!.. - иронизирует Гин.
И они снова смеются. В голос. Стоят на крыше и хохочут. И им все равно, видит их кто-нибудь или нет. Впрочем, никому нет до них дела.
Потом Ичимару приглядывается к Кире при сероватом свете раннего утра.
- Изуру, да ты закоченел совсем!.. Здесь всё спокойно, - как и ожидалось. Новый сумасшедший год наступил, ничего особенного не случилось... Можно расслабиться!
- Сумасшедший? Почему сумасшедший?
- Потому что все они такие! Нет?
- Не знаю... Знаю только, что, говорят, как год встретишь, так его и проведешь.
- Хм, аканнааа... Ладно, - всё, хватит, - греться!.. Домой!..
- Домой?.. К... тебе? Кстати, я твое шампанское с собой забрал...
P.S. В подарок автору!
@темы: Ичимару Гин, Bleach © Kubo Tite, XXX-2011, Новый Год, Кира Изуру, Любимые мальчики, Зима, Подарки, Рождество, Радостное, Рисунки, Гин & Изуру, Фанфики, XXXmas, Bleach
-
-
07.01.2011 в 20:50-
-
07.01.2011 в 21:26-
-
07.01.2011 в 22:04А меня пронял эпизод, когда Кира от переполнявших эмоций сбежал к окну, отдышаться.
И это: Кира пытается немного умерить его пыл: - Гин… Я и правда не пробовал так… - А… Понятно. Я буду аккуратен. Нет слов!
-
-
07.01.2011 в 22:09А эпизод, как Изуру на него шарфик надевал?) Дарил и надевал
-
-
07.01.2011 в 22:27встретились два любителя нежного (только по отношению к Изуру!!!) Гина)))
-
-
07.01.2011 в 22:35И ладошки Киры в своей куртке грел
-
-
07.01.2011 в 23:05-
-
07.01.2011 в 23:08-
-
07.01.2011 в 23:35-
-
08.01.2011 в 00:21А то у автора были сомнения, нужно ли то, что после 5й части
Автору, однако, ужасно интересно, что скажет адресат "подарка"... :-))
-
-
08.01.2011 в 01:02За оформление, за красивый язык, за милый и трогательный сюжет, за Гина и Киру, за изящный рейтинг - за всё!
Но особенно за:
Несчастная любовь… Что они вообще в любви понимают! Их чувства преходящи, -
сегодня одно, завтра другое… Их слова не наполнены смыслом, их поступки лишены логики… Их духовное развитие скоро опустится до уровня животных. Из нынешних людей мало кто сможет стать шинигами.
Потому что так совпадает с моим взглядом на современных людей.
За описание ритуалов заваривания чая и распития глинтвейна, за описание сигарет:
Рука сама тянется к узкой золотистой пачке сигарет на подоконнике. Ванильные.А на губах после сигареты остался сладкий ванильный вкус.
Прям мои любимые Arte. Не с них, случаем, писали?)
- Ой. Я перчатки потерял… - философски сообщает Кира.
- Они, наверное, отправились поискать мою шапку...
И вот за такое очаровательное завершение фанфика))))
Спасибо вам огромное за всё это)) За такой приятный подарок на Рождество))))
-
-
08.01.2011 в 01:13Уффф...
*аффтар испытал нечеловеческое облегчение... словно из чужого гигая вылез
Прям захвалили :-)). Но, может, и заслуженно :-)) (автор очень СКРОМЕН, да...)
Хе-хе-хе... Описывая сигареты, автор, действительно, покуривал ванильные "Арте"... чтобы освежить ощущения, так сказать - ибо автор уже года полтора как не курит, - но до того курил три года... и в основном только их :-)))))))
или вишневый табак, но это уже из другой оперы
Но мне априори так сразу показалось: Кире - ванильные, Ичимару - ментоловые.
В общем, автор очень рад, что его устремившийся в бесконечность "драббл" не только прочитан, но еще и нравится :-).
-
-
09.01.2011 в 16:20-
-
09.01.2011 в 16:38Да не, - это, в общем, почти традиционно
Автор.
-
-
10.01.2011 в 08:41не все понимают, обычно народ возмущаются))