Bleach. Фанфик "Тот, кто всегда рядом"

[crystalsphere79]

Ещё один начатый фанфик, который уже не закончу.
Всё, теперь папка "текущее" пуста. И на творчестве поставлена точка.
Leyana, гоменне, это всё.

Название: Тот, кто всегда рядом
Автор: Crystal Sphere
Фандом: Bleach
Пара: Кира, Абараи
Рейтинг: PG-13
Предупреждение: OOC, бред, пафос
Права: © Kubo Tite

текст

Кира выпрямился, разглядывая из-за спин впередисидящих широкоплечего красноволосого парня, перегнувшегося через край стола и с энтузиазмом тянувшего руку.
– Я знаю! Я знаю, сенсей, разрешите мне!
Изуру приподнял бровь.
– Ваше рвение похвально, Абараи, но чтобы Вы могли ответить, студентам рядом с Вами придётся встать.
По рядам поползло хихиканье. Парень притих и больше не высовывался, а Кира с любопытством поглядывал на него до конца занятия.
«Он сильный. И не слишком дружелюбный – то, что надо. Он будет хорошим противником…»
Аудитория опустела, лишь среди рядов застыла одинокая фигура с упрямо торчащим на макушке вихрастым красным хвостом. «А здорово его задело», – подумал Кира. Решив, что теперь самое время подойти, он начал спускаться из верхних рядов, но его опередили.
Девушка обращалась к Абараи с особенной, личной ноткой в голосе, из чего Кира заключил, что они знают друг друга давно. «Значит, у него всё же есть друзья. Вернее, подруга. Тем лучше, скоро ему надоест возиться с девчонкой. Ему нужен хороший, сильный противник, такой как я. Вот увидишь, нам будет весело, Абараи-кун!»

* * *

Всё получилось именно так, как он и рассчитывал. Абараи заметил его почти сразу. Кира почувствовал, как ревностно всплеснулась его реяцу. Это был урок кидо. В кидо Кира был лучшим, Абараи же явно не собирался уступать ему ни в чём. Он слишком сильно сконцентрировал реяцу, ошибся в формуле… Результат оказался плачевным, но Ренджи с лихвой отыгрался на следующем занятии – в поединке на мечах. Отлетевший к стене Изуру даже растерялся. Сила, с какой его противник наносил удары, впечатляла. И неожиданно больно царапнуло где-то внутри, оттого что эта сила так яростно была направлена против него. А Ренджи только фыркнул, отвернувшись, когда «пострадавшего» Киру окружили однокурсницы.
Оставшись вечером один, Изуру улыбнулся, вспомнив этот эпизод. «Да… я не просчитался в тебе. Немного обидно, что ты такой агрессивный. Мне хотелось бы, чтобы мы стали не только соперниками, но и друзьями».

На следующий день была тренировка в лесу. Во время передышки, воспользовавшись представившейся возможностью, Кира подошёл к сидевшему под деревом Абараи и заговорил, вежливо представившись и протянув для пожатия руку. Ренджи руки не пожал, но ответил вполне дружелюбно. С тех пор они стали регулярно общаться – они двое и Хинамори, прибившаяся к ним как-то незаметно и вписавшаяся так гармонично, что вскоре они даже перестали её замечать, настолько естественным и комфортным было её присутствие.
Кире нравилось проводить время с друзьями. Общение с Абараи помогало тренироваться, поскольку было отличным локальным стимулом для того, чтобы становиться сильнее в бою на мечах. С Хинамори было приятно тренироваться в кидо, она действительно была достойным противником. Они трое были почти неразлучны, в ещё большей степени после памятной тренировки на полигоне в мире живых, закончившейся гибелью патруля шестикурсников и их собственным чудесным спасением. Правда, после того случая Момо только и твердила об Айзене-тайчо и о том, как ей хотелось бы служить в пятом отряде. А Ренджи всё чаще хмурился, тяжело переживая вынужденную разлуку с Рукией. Он, конечно, ничего не рассказывал, но и без того было понятно, о чём или о ком он думает. Вдобавок, на вечеринке в честь зачисления Хисаги в офицерский состав 9-го отряда Готей 13, будучи уже не очень трезвым, Абараи услышал среди прочих новостей слух о том, что у лейтенанта 13-го отряда якобы роман с новой подчинённой. Кира собственными глазами видел, как изменился в лице его друг. В тот вечер Абараи больше не притронулся к сакэ, а потом и вовсе ушёл, сославшись на боль в животе. Кира извинился перед Хисаги и ушёл следом, объяснив свой уход беспокойством за товарища: «Как бы чего не натворил в таком состоянии», – оставив Хинамори на попечение Рангику.
Зачем он пошёл за Абараи – вряд ли он сам мог бы точно сказать. Почему-то боль Ренджи ощущалась, как своя, и ещё было обжигающее горькое чувство, похожее на ревность. И странная, несвойственная Кире злость – из-за того, что кто-то посмел причинить его другу боль.
Он нашёл Абараи в пустой казарме. Все ученики были отпущены на выходные по домам, а у кого нет дома, те разошлись по друзьям и на вечеринки – погода была прекрасная. Ренджи неподвижно стоял у раздвинутых седзи и немигающим взглядом смотрел на поднимавшуюся над Сейрейтеем полную луну.
На секунду Кира застыл в дверях, не решаясь войти. Как вести себя, что говорить в такой ситуации? Внезапно его поразило осознание того, насколько беспомощным может сделать человека простая душевная боль. Это казалось ужасно неправильным, несправедливым. Только не Абараи. Для Киры он был воплощением силы и мощи, неуправляемой, неудержимой. И вся эта сила оказалась бесполезной, неспособной защитить от боли, ударившей в самое сердце.
«Ренджи не должен быть слабым, просто не может таким быть, – думал Изуру, делая шаг вперёд. – Лучше бы он буйствовал, дрался, крушил всё вокруг. Мне было бы спокойней: раз дерётся, значит, с ним всё в порядке. А он стоит, застывший, как изваяние. Словно умер внутри, словно сдался… без боя».

Кира подошёл и остановился в паре шагов за его спиной.
– Хочешь подраться, Ренджи? – слова родились сами собой, неожиданно мягко – по имени.
И в ответ бесцветное:
– Нет.
«Ксо. Нет уж, я от тебя так просто не отстану». Кира подошёл ближе, положил ладонь на плечо Абараи. Можно было бы сейчас напасть на него с мечом, но чутьё подсказывало Кире, что даже так он не заставил бы Ренджи обороняться. Тот просто позволил бы нанести себе рану. А в драке на кулаках Кира был ему не ровня. Абараи отшвырнул бы его, как назойливого котёнка, и ушёл бы. И беспокойся о нём потом.
– Это всего лишь сплетня, Абараи. У Кайена есть жена, ты ведь знаешь? Они прекрасная пара…
Ренджи молчал, даже голову не повернул.
«Не бывает дыма без огня», – прозвучала тишина его голосом.
«Ну и что? – не выдержав, мысленно вскинулся Кира в ответ. – Что за дело тебе до неё? Может, раньше вы и были близки, но теперь она Кучики! И она далеко, как эта проклятая луна, так зачем страдать по тому, до чего всё равно не можешь дотянуться? К тому же, она ведь не умерла, просто у неё теперь новая жизнь, новая семья, новые друзья и товарищи по службе… И у тебя, между прочим, тоже новые друзья, Абараи, и, если ты ещё не заметил, беспокоятся о тебе! А ты… ты просто… упёртый красноволосый болван! Груда мышц и амбиций… глупый… эгоистичный…»
Видимо, он слишком сильно сжал пальцы на плече своего друга, потому что Абараи, наконец, обернулся и посмотрел на него.
– Кира? – прозвучало в тишине, выдернув из горьких размышлений.
Изуру вздрогнул и поднял глаза. Встретившись взглядом с Абараи, неловко отдёрнул руку, судорожно вцепившуюся в тонкую ткань косоде, словно бы её обладатель пытался удержаться за него.
Глаза смотрели в глаза, а ночь плыла в комнате, обтекая двоих, словно глубокие тёмные воды, устремляясь сквозь раскрытые седзи наружу и вверх, в бездонное чёрное небо, к сияющей луне. В голове чуть звенело от тишины и выпитого сакэ.
Пальцы Ренджи коснулись волос Изуру, проследили линию чёлки. Что-то неуловимо изменилось в его реяцу, что-то происходило, а Кира никак не мог собраться с мыслями и понять – почему?
А может быть, и не нужно понимать? Может быть, нужно просто следовать этому течению, позволить ему подхватить себя и нести, пропуская сквозь себя мягкие волны реяцу, окутавшей со всех сторон…
Ренджи смотрел на него, не произнося ни слова, но его жест говорил лучше любых слов: «Ты прав. Она – Кучики. У неё – своя жизнь. Она – далеко, и я не должен ей мешать. А ты рядом. Ты – осязаемая часть моей жизни, и именно тебе я подарю всё своё тепло – хочешь, Изуру? Мне больше некому его отдать…»

* * *

Жизнь в Сейрейтее шла своим чередом. Сразу по окончании академии, Кира, Абараи и Хинамори были зачислены в пятый отряд. Айзен-тайчо лично подал запрос на приглянувшихся ему студентов. Надо ли говорить, какая это честь для выпускников. Восторгам Хинамори не было предела…
Кира и Абараи встречались. Правда, нечасто, и всегда молчали. Кира и подумать не мог, что его грубоватый и гордый друг-руконгаец может быть таким деликатным. Ни разу Абараи вслух не предложил ему переспать. Чаще всего это были цветы. Ренджи исчезал на какое-то время и появлялся с целой охапкой – душистых, полевых… Выбрав момент, когда Хинамори нет рядом, или же приносил два огромных букета: один для Киры, другой для неё.
Иногда это был взгляд – задумчивый, отрешённый. И вот с таким взглядом Абараи мог, ни с того ни с сего, подсунуть корпевшему над книгами Кире чашку чая или миску черешен, и скармливать по одной, поднося к самым губам – одну ему, одну себе…
Кире не нужны были слова, чтобы понять. Он слишком хорошо знал, что такое одиночество в толпе. Через какое-то время они стали замечать, что у Хинамори появилось интересное свойство – исчезать из поля зрения именно тогда, когда её присутствие становилось для них препятствием. Вначале это немного смущало, но вскоре они привыкли, и лишь изредка её понимающая улыбка, случайно «забытая» на лице, заставляла скулы Киры предательски алеть и приводила в замешательство невозмутимого Ренджи. Когда же они оставались одни, всё становилось на свои места. Они учились не чувствовать одиночества вдвоём, но всё равно каждый оставался наедине с собой…

Ренджи никогда не предпринимал активных действий. Чаще всего он просто лежал рядом с Изуру, теребя кончики его волос или задумчиво водя подушечками пальцев по его ладони. Кира улыбался, это было приятно. Иногда их настроения не совпадали, и Кира не выдерживал, срывался. Опрокидывал Ренджи на спину и садился сверху, прижав его запястья к татами…

Конечно, Абараи был сильнее, но никогда, ни разу, даже в шутку, он не воспользовался своей силой, чтобы помешать действиям Киры, направленным против него. А они, эти действия, могли быть весьма агрессивными. Кира не любил себя, и если он был в плохом настроении, его ненависть к себе выливалась в агрессию, которая могла быть направлена как на него самого, так и на окружающие объекты. Но, как правило, такие вспышки были кратковременны, и Изуру приходил в себя раньше, чем успевал что-нибудь натворить.
Иногда он задумывался о том, почему Абараи так неизменно мягок и бережен с ним, когда они наедине. И размышления эти не были приятными. Изуру считал, что Ренджи проецирует на него своё отношение к Рукии. Это было горько осознавать, но Кира убедил себя в том, что ничего обидного здесь нет. То, что было между ним и Абараи, было искренним и тёплым чувством, пусть и лишённым той особенной страсти, какая бывает между влюблёнными. Они оставались, прежде всего, друзьями, и это было для Киры очень важно. «Он значит для меня то же, что и я для него. Тот, с кем можно поделиться болью, радостью и теплом, кому не страшно довериться. Тот, кто всегда рядом. Друг».
…Нависая над Ренджи лицом к лицу, Кира неотрывно смотрел в его глаза. Кончик его чёлки касался шеи Абараи. Это было похоже на игру в гляделки, на самом же деле они просто пытались понять и почувствовать желания друг друга. Кира первым отвёл взгляд, ему не требовалось много времени. Отпустив запястья Ренджи, он потянул за край его косоде.
– Сними это…

Изуру не был женственным, нет. При всей кажущейся мягкости образа – тонкие руки, длинные пальцы, белая кожа и светлые волосы – в нём был стержень, и Абараи это чувствовал. Он очень уважал Киру. И любил, да… наверное, так называлось это чувство. Ренджи заглушил в себе многое, связанное с Рукией, с ним самим, с кланом Кучики: любовь, привязанность, боль, одиночество, ярость, отчаяние. Чувство, возникшее к Кире, он растил и лелеял. Это было то, что можно. То, что принадлежало только ему. То, что было тепло и приятно, и что никто не мог забрать. Или Ренджи хотелось так думать…