Bleach. Фик «Не покидай». Написала 3-ю главу. Флафф беспросветный))

[crystalsphere79]

Фандом: Bleach
Название: «Не покидай»
Автор: Crystal Sphere
Направленность: слэш
Пейринг: Гин/Изуру; Ильфорте, Заэль, Гриммджо
Другие персонажи: Хинамори, Ренджи, Синдзи
Рейтинг: PG-13
Жанр: романс, флафф, местами пафосный ангст, приключения
Статус: в процессе
Краткое содержание: Изуру тяжело переживает уход капитана…
Дисклеймер: все права принадлежат Кубо Тайту.
Предупреждение: ООС, AU и далее по списку.

Примечания

Примечания: для тех, кто не в теме, но хочет рискнуть почитать.
Сейрейтей – город в Обществе Душ, месте, куда попадают души людей после смерти. В Сейрейтее живут синигами – «боги смерти», это души-воины, помогающие обычным душам умерших уйти из мира живых и защищающие их от пустых – душ, превратившихся в чудовищ и пожирающих души призраков и живых людей. Готей 13 – воинская часть Общества Душ, состоящая из 13 отрядов; тайчо – капитан; фукутайчо – лейтенант; реяцу – духовная сила; менос – одна из разновидностей пустого; ксо – чёрт; кун – обращ. к другу, ровеснику; тян – уменьшит.-ласкат.«малыш»; сан – уважаемый; сама – господин; ками – бог; арранкар – пустой, снявший маску; Эспада – сильнейшие из арранкаров, модифицированные и пронумерованные от 1 до 10 лично их создателем, Айзеном Соуске; Каракура – город в мире живых; кидо – магия демонов, одна из четырёх техник, которыми пользуются синигами; занпакто – духовный меч; Вабисукэ – имя духовного меча Киры; Забимару – имя духовного меча Ренджи; синпо – «мгновенный шаг»; релиз – освобождённая, истинная форма арранкара, как правило, лишь отдалённо напоминающая человеческую; вайзард – синигами, развивший в себе силу пустого.

Глава 1. Превращение.

Глава 1. Превращение.
Золотистый расплавленный диск солнца в прозрачных небесах Сейрейтея клонился к закату, озаряя красные черепичные крыши и белые стены домов у подножия холма Соукиоку мягким оранжевым светом. Дневная жара спала, но прогретая за день земля ещё была горячей от впитанного зноя. Повсюду в траве слышался сухой стрекот цикад и кузнечиков, пучеглазые стрекозы зависли в воздухе, который, казалось, можно было пить, настолько сладок был аромат трав и цветов – голубые, жёлтые, фиолетовые, они яркими пятнышками горели тут и там, подставляя свои лепестки последним скользящим лучам уставшего за день светила.
Красивый юноша стоял на вершине холма, рассеянно глядя в высокое чистое небо. Светлые волосы почти полностью закрывали левую половину лица, разделённые сзади на прямой пробор, двумя острыми прядками были уложены в стороны по плечам. Бледная кожа казалась золотистой в закатных лучах, тёмные глаза цвета бирюзы застыли, устремив свой взор ввысь. Вряд ли он делал это специально, просто взгляд сам устремлялся в небо каждый раз в минуты задумчивости, когда поток мыслей захватывал сознание, подчиняя его своему течению.
«Когда небеса стали такими пустыми? – невольно задался вопросом Кира. – Тайчо… в последний раз я видел вас в небесах, поднимающимся ввысь в свете меносов…»
С тех пор лейтенант третьего отряда Изуру Кира очень часто смотрел в небо, сам того не замечая, словно ждал возвращения своего капитана. Но Ичимару Гин так и не вернулся. Прошёл уже месяц, с тех пор как он и ещё два капитана Готей 13 – капитан пятого отряда Айзен Соуске и капитан девятого отряда Тоусен Канаме – самовольно покинули Общество Душ и ушли в мир Пустых, пустыню Уэко Мундо. Туда, где царит вечная ночь и дуют ветра, и тоненькие веточки кварцевых деревьев одиноко торчат из песка среди бескрайних голубых барханов, и порой кажется, что нет никого на мили вокруг. Кира никогда не был в пустыне Уэко, но в детстве родители, тоже синигами, рассказывали ему о том странном месте.
Юноша вздохнул. Его глаза устали от света, и он закрыл их, позволяя образам заполнить его сознание. Перед внутренним взором Киры моментально возник высокий тонкий мужчина-альбинос в обычной для синигами чёрной форме сихакусё и развевающемся белом капитанском хаори, с гладкими, шелковистыми волосами, едва закрывающими шею, «лисьей» улыбкой и вечно прищуренными глазами. Ветер трепал его белые волосы и широкие рукава косодэ, открывая руки до локтя. Узкие запястья казались обманчиво хрупкими, неподвижность тонких пальцев внушала чувство опасности.
«Ичимару-тайчо…» – мысленно прошептал Кира. Внутри что-то болезненно сжалось, и уже в который раз долгое, мучительно-тягучее чувство тоски появилось в груди, словно кто-то потянул за невидимую цепь. Кира сжал кулаки.
«Нет! Не снова… Не надо так… Ксо!» – в глазах потемнело от боли, Изуру упал на колени, не в силах вдохнуть. Грудь вдавило так, что казалось, будто она прилипла к позвоночнику.
«Да что это такое…» – упершись кулаками в землю, он тщетно пытался дышать. На глазах выступили белые «слёзы», поползли по щекам, заползая в нос, проникая в рот… Кира выпрямился, стоя на коленях, обхватил голову руками и, закинув её назад, подняв лицо к небу, закричал…

* * *

Изуру открыл глаза. Над ним, по-прежнему, было высокое безоблачное небо.
– Кира-кун! Ты очнулся… – раздался тихий голос прямо над его головой, лёгкая ладонь легла на плечо.
– Хинамори, – выдохнул Изуру, узнав знакомый голос.
– Кира, что с тобой произошло? – спросила Хинамори десять минут спустя, когда Изуру полностью пришёл в себя и они вмести сидели на вершине холма над обрывом. – Твоя реяцу, она была похожа на реяцу…
– … Пустого? – закончил за неё фразу Кира.
Хинамори изумлённо уставилась на друга. Нет, она была не из трусливых. Хинамори Момо была лейтенантом 5-го отряда, решительным, отважным и бесконечно преданным своему капитану бойцом.
Преданным… Изуру внимательно посмотрел на девушку. Огромные застывшие карие глаза на остром осунувшемся личике, впалые щёки, глубокие тени, залегшие под глазами. Тёмно-русые волосы, обычно аккуратно собранные в пучок и спрятанные под заколкой, сейчас просто свисали вокруг лица плохо расчёсанными прядями.
– Кира, давно это с тобой происходит? – тихо спросила она.
Изуру отвёл взгляд. Он ответил не сразу, размышляя о том, что, возможно, не стоит об этом с ней говорить, в конце концов, её совсем недавно выписали из госпиталя. Но она ведь не отстанет.
– С тех пор как они ушли. Где-то на третий день. И происходит с периодичностью… не могу сказать, с какой именно, я не считал, потому что каждый раз надеялся, что это больше не повторится. Но это повторяется, и с каждым разом всё больнее, – ответил Кира. Его кулаки опять непроизвольно сжались, взгляд снова устремился в небо, теперь бледно-оранжевое, с золотистыми и алыми разводами и синеватыми громадинами облаков на горизонте.
Хинамори уже не смотрела на него. Она молча сидела рядом и тоже наблюдала закат. Немного поколебавшись, Кира решился.
– Знаешь, когда Он ушёл, мне было очень плохо. Было такое чувство, как будто я снова стал ребёнком, покинутым, беспомощным, беззащитным. Совсем как тогда, когда умерли мои родители. Когда я среди товарищей или на задании, мне кажется, что всё в порядке, что я справлюсь, привыкну, смогу… Но это иллюзия! Стоит мне остаться одному, стоит подумать о нём, как начинается… это. Иногда мне кажется, что я просто схожу с ума! Ты ведь понимаешь, верно?
Некоторое время девушка молчала, наблюдая, как последний золотой лучик солнца гаснет, исчезая за горизонтом.
– Да, – спустя минуту тихо сказала она.

* * *

Кира долго не мог уснуть. Ему вспоминалась первая ночь, проведённая в третьем отряде, волнение и трепет от встречи с новым капитаном. «Ичимару-тайчо… Он так силён! И он прекрасен… Во всём Сейрейтее нет другого такого красивого капитана! И такой улыбки… Все его боятся, многие ненавидят… А я… я преклоняюсь перед моим капитаном!..» – воспоминания той ночи были так ярки, от них сжималось сердце.
Кира с тоской смотрел на огромный, светящийся серебром диск луны, заглядывавшей в окно. «Его волосы, как этот свет… Неужели я никогда больше его не увижу?..» Тем временем на фоне луны появилась маленькая трепещущая точка. Она росла, приближаясь, приобретая более чёткую форму.
– Срочное сообщение для всех капитанов и лейтенантов отрядов!! Тревога! Тревога! Арранкары в Каракуре! Количество – шестеро! Уровень – красный!!!
Адская бабочка зависла возле уха Киры, «транслируя» сообщение из информационного центра двенадцатого отряда.
«Арранкары?..» – лихорадочно соображал Кира, вскакивая с постели, быстро натягивая косоде и хакама. Одевшись, схватив Вабисукэ, Кира выбежал из казармы и направился к ближайшему из порталов, открытых с помощью кидо в мир живых.
«Арранкары… Должно быть, они пришли по приказу Айзена…»
Рядом с порталом он почти столкнулся с Хинамори.
– Хинамори-сан!
– Кира-кун!
– Ты тоже идёшь?..
– И ты…
– Ну, я подумал, Абараю не помешает наша помощь…
– Верно! Идём!
– Вперёд!

* * *

К моменту их прихода бой был практически завершён. Они добрались до магазина Урахары в тот момент, когда из центра поступило разрешение на снятие предела, и наблюдали, как красный выстрел Забимару «Хикоцу Тайхо» настиг арранкара, сражавшегося против их друга и бывшего товарища по отряду, а ныне лейтенанта шестого отряда, Абарая Ренджи.
В последнюю секунду странная, тревожная мысль промелькнула в сознании Киры: возможно, этот арранкар – последний из пришедших, последняя надежда узнать хоть какие-то новости из Уэко Мундо. Использовав технику синпо, Кира мгновенно переместился к раненному арранкару и забрал его с линии огня. Так же мгновенно переместившись с ним за несколько кварталов от места боя, Кира опустил свою ношу под деревом в небольшом, безлюдном в это время суток сквере.
Находившийся в момент атаки в релизе арранкар принял свою человеческую форму. Очевидно, его занпакто получил очень серьёзные повреждения, впрочем, как и он сам. Белая униформа превратилась в опалённые лохмотья, пропитанные кровью. Длинные светлые волосы, спутанные, все в крови, налипли на лицо.
– Я Кира Изуру, лейтенант третьего отряда Готей 13. Скажи, ты видел в Уэко Мундо моего капитана? Его зовут Ичимару Гин, – стараясь, чтобы голос звучал безразлично, спросил Кира, присев на колени рядом с поверженным арранкаром.
Блондин презрительно хмыкнул, в уголках губ запенилась кровь.
– Капитан? Ты смешон, синигами. В Лас Ночес нет капитанов. Мы все слуги Айзен-сама.
Кира проигнорировал его слова, хотя в груди больно заныло. «Он мой капитан, что бы ни произошло!»
– Ты видел Ичимару Гина? – с нажимом повторил Изуру.
– Да. Он правая рука Айзен-сама. Жуткий тип, но кх… красивый, – арранкар закашлялся, разбрызгивая кровь.
Кира замер, впитывая каждое слово. «Конечно, мой капитан красив! Даже арранкары это признают!» Только сейчас Изуру вполне осознал происходящее. Схватив блондина за остатки униформы, он приблизил его лицо к своему лицу.
– Отведи меня к нему!
Арранкар тяжело дышал. Он закрыл глаза.
– Мой господин всё ещё здесь. Без него я не уйду.
– Твой господин? Айзен?! – Кира непонимающе уставился на блондина.
– Нет. Гриммджо Джаггерджек. Шестой Эспада.
Рядом появились Абарай и Хинамори.
– Какого меноса ты бросился его спасать?! Я же мог тебя убить!!! – накинулся на Изуру Ренджи.
– Он мог знать что-то о моём капитане, – бесцветным голосом ответил Изуру.
– Кира… – заговорила Хинамори.
– Тогда отведи нас к своему господину! – перебив её, снова обратился к арранкару Кира.
– Нет. Мой господин дерётся с сильнейшим, я не приведу подкрепление его противнику, – глухо ответил блондин, не открывая глаз.
– Ичиго… Чёрт, этому придурку и правда может понадобиться помощь. Всё, я пошёл. У меня есть дела поважнее, чем болтать с полудохлым арранкаром. Надеюсь, вы добьёте его, когда закончите? – с этими словами Ренджи развернулся и побежал прочь, через несколько секунд скрывшись из вида.
Изуру секунду раздумывал, следовать ли за ним, и решил остаться.
– Как тебя зовут? – впервые заговорила с арранкаром Хинамори.
Блондин помолчал несколько секунд, словно раздумывая, стоит ли отвечать. Затем тихо, с трудом произнёс:
– Ильфорте Грантц, пятнадцатый из Арранкар.
– Хинамори Момо, лейтенант пятого отряда. Айзен Соуске был моим капитаном в Готей 13.
– Вот как. И что вы от меня хотите?
– Помоги нам пройти в Уэко Мундо. Взамен мы сохраним тебе жизнь.
– Х-хинамори-сан?! – настала очередь Киры удивляться.
– Чему ты удивляешься, Изуру? Не ты один хочешь увидеть своего капитана…
Хинамори вдруг замолкла и замерла с расширенными глазами, рядом точно так же замер Кира. Внезапное появление поблизости очень сильной реяцу застало их врасплох.
– Привет, синигами. Как интересно, кто это тут у вас? О, да это арранкар! И какой… совершенный… Здорово вы его отделали!
– Ты нас видишь? Кто ты? – наконец придя в себя, спросил Кира.
– Моё имя Синдзи. Хирако Синдзи. Я одноклассник Куросаки Ичиго. Вы же знаете его, верно?
Настороженное молчание было ему ответом.
– Ну же, синигами. Я никакой не злодей, напротив, хочу вам помочь. Этот парень вам зачем-то нужен, иначе вы давно уже прикончили бы его. А ведь он скоро умрёт, – многозначительно-натянуто улыбаясь, ответил Синдзи, и уголки его тонких губ изогнулись подчёркнуто вверх, обнажая ряд идеально ровных зубов. Светлые волосы длиной до плеч и чёлка были подстрижены настолько ровно, что это казалось неестественным, во всей его внешности было что-то искусственное, пугающее.
– Мне хотелось бы знать, что нужно тебе, – Изуру выделил последнее слово.
– Говорю же, проходил мимо, решил помочь. Я знаю того, кто может вылечить его. Безвозмездно, и всё останется в секрете.
– Сначала ответь, кто ты такой, – Кира хмуро смотрел на незнакомца, а тот смотрел на него, словно соревнуясь с Изуру по тяжести взгляда.
– Какие же вы синигами упрямые. Один твердил «кто такой, кто такой», теперь второй заладил, – с деланной усталостью «пожаловался» незнакомец, словно самому себе. – Вайзард я. Слышал о таких?..

* * *

Изуру и Хинамори в ту ночь больше не вернулись в Общество Душ. Приняв предложение Синдзи и взяв с собой израненного арранкара, они направились в гости к вайзардам.
– Хачи, излечи его. Только будь осторожен, – с этими словами Синдзи оставил полуживого, уже какое-то время находившегося без сознания Ильфорте на попечение розовоусого гиганта, а сам занялся гостями…
Ильфорте пришёл в себя полчаса спустя. Он медленно открыл глаза и сквозь небольшой, светящийся тёплым светом, лечебный купол над ним увидел нечто знакомое – розовый цвет.
– За… эль… – беззвучно произнёс он, едва шевеля губами.
Хачи слегка нахмурился. «Он бредит? Ему уже должно было стать лучше…»
Ильфорте закрыл глаза, и Хачи вновь сосредоточился на лечении.
Прошло примерно четверть часа, прежде чем Ильфорте снова пришёл в себя. В голове было пусто, лечебный купол мягко согревал и успокаивал, отражаясь расплавленным золотом в полуоткрытых глазах арранкара.
– Как ты себя чувствуешь? – спросил толстяк.
Ильфорте медленно привстал на локтях и огляделся по сторонам. «Гриммджо… Его реяцу исчезла! Убит?! Нет, не может быть… Он, должно быть, просто вернулся в Уэко Мундо… просто вернулся… Где я?..»
– Где мой занпакто? – бордовые глаза Ильфорте, наполовину скрытые под полуопущенными веками, уставились в маленькие карие глазки Хачи.
Толстяк ничего не ответил, лишь повернул голову и позвал:
– Хирако. Твой гость пришёл в себя.

* * *

У Изуру голова шла кругом после разговора с вайзардом. «Немыслимо… Ему известно так много и так давно! Я и подумать не мог… И то, что он сказал о капитане… Ксо! Ну почему так больно? А эти эксперименты Айзена… Это выше моего понимания. Он же тоже синигами, так почему, как можно было делать такое?!» – размышлял он, ворочаясь на жёстком футоне в небольшой, освещаемой лишь светом луны из окошка, комнате с ветхими стенами и прогнившими деревянными полами. В противоположном углу завозилась Хинамори.
«Не спит… Ещё бы, какой там сон. Столько всего на неё свалилось, узнать такое… Наверняка она не знала, и если уж на меня это так подействовало, то каково должно быть ей…»
– Хинамори-сан? – осторожно позвал Кира.
– Что, Изуру? – отозвалась Момо.
– Хочешь, принесу тебе воды? – неловко предложил он.
– Спасибо, Изуру, не нужно. Я в порядке.
– Тогда… доброй ночи, Хинамори-сан.
– Доброй ночи, Кира-сан.
«Упрямая. Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, Хинамори. Потому что я уже запутался окончательно. И, если верить словам Синдзи, всё будет гораздо хуже, и совсем скоро… Нет, в это я просто не в силах поверить. Просто не могу. Он сказал, что я превращаюсь в Пустого! Три дня… если верить ему, осталось всего три дня! Но разве в это можно поверить? Даже глядя на них, видя перед собой их лица, я всё ещё не могу! Это просто безумие. Я чувствовал это, боялся этого, но всё же на что-то надеялся, а теперь… теперь всё кончено. Хочу я того или нет, поверить придётся… И то, что я ушёл из Сейрейтея, лишь подтверждает тот факт, что изменения уже достигли критической точки. Я не тот, кем был раньше. Уже не синигами, ещё не Пустой… Как же ты вляпался, Изуру, чёрт подери…»
Он уснул пару часов спустя. Ему снились кошмары. Во сне его тело распадалось на миллионы атомов прямо у него на глазах, он кричал и корчился от боли, а затем оно собиралось снова, и это было уже не его тело. У него отрастали длинные когти и хвост, прорезались острые клыки, на ушах появились рысьи кисточки, и была невыносимая, убийственная боль в груди. Вокруг стояли его товарищи по отряду, и в их глазах он видел ужас и ненависть. Они смотрели на него, того, кто только что был их лейтенантом, как на врага, как на Пустого, сжимая в руках занпакто, готовые броситься в атаку…

Изуру проснулся в холодном поту и замер с открытыми глазами. Никак не удавалось отдышаться после такого правдоподобного кошмара. Несколько минут он лежал без единой мысли в голове, были лишь отголоски сна и ледяной страх, сковавший тело. В окошке высоко под потолком виднелось бледное небо.
«Светает… мой отряд сегодня без лейтенанта, – тягучее чувство стыда и тоски возникло в груди, и появилось невыносимое желание вернуться в Сейрейтей немедленно, сейчас же. – Теперь и я их бросил… Чёрт, я точно сошёл с ума! – Кира вскочил на ноги и кинулся к выходу, толкнул дверь. – Заперта? Да что же это… – страх липкими пальцами снова заползал в душу, но в этот раз он был с примесью паники и гнева. – Не может быть…»
– Откройте! – крикнул Изуру, изо всех сил стукнув кулаком в дверь. Опомнившись, он обернулся. Хинамори в комнате не было, постель была убрана.
«Что это значит? Она ушла без меня? Но куда, в Уэко Мундо? Или вернулась в Сейрейтей? И почему заперта дверь? – вопросы вихрем пронеслись в голове и остались без ответов. Изуру вернулся к футону, обшарил постель – Вабисукэ тоже исчез. – Ксо! – Кира сжал кулаки. – Хинамори, что ты задумала?!..»

Это были три самых бессмысленных по ощущению и безумных по напряжению дня в жизни Киры. Синдзи заставлял его тренироваться, бесконечные изматывающие тренировки на велотренажёре, затем на катанах – ему вернули Вабисукэ – тренировки на ловкость и скорость, на меткость удара, и снова проклятый тренажёр. Поначалу Изуру пытался сопротивляться, несколько раз он пробовал сбежать, но за ним постоянно следили один или два вайзарда. А когда, в одну из попыток, ему всё же удалось выбраться наружу, то оказалось, что он не может пройти сквозь защитный барьер, окружавший этот чёртов сарай, тайное обиталище вайзардов.
Хинамори с той ночи Кира больше не видел. Он спрашивал о ней Хирако, и Синдзи ответил, что она ушла той ночью, непонятным образом миновав дежурившего у их двери вайзарда и преодолев защитный барьер снаружи. Для Изуру это не было непонятным, ведь он знал, что Хинамори в совершенстве владела магией кидо и могла загипнотизировать и охрану, и того, кто ставил барьер. Но ему оставались неизвестны причины её ухода и то, куда она ушла, и это беспокоило Изуру.
Но больше всего, конечно, его волновало его собственное положение. Мысль о превращении пугала его, но физические упражнения отвлекали от страха, и это, казалось, был единственный положительный момент.

Превращение началось на третий день, вечером. Боль была такая, будто плавились кости. Белая вязкая масса залепила глаза и лицо, забилась уши, проникла в горло, не давая кричать. Она текла и струилась через голову Изуру, окончательно вытеснив обрывки бессвязных мыслей, которые ещё оставались в его истерзанном страхом и болью сознании. Но самым ужасным во всём этом была боль в груди. Грудную клетку словно впечатало в позвоночник, ребра скрутило, было невозможно дышать. В центре груди образовались завихрения – всё та же проклятая белая масса, перетекая и вращаясь против часовой стрелки, как кислотой выжигала всё внутри. Перед внутренним взором картинками калейдоскопа мелькали разрозненные образы: удаляющиеся фигуры родителей в чёрной форме синигами… зелёный холмик их могилы за аккуратной оградой… хмурое лицо Ренджи… мертвенно бледная, похожая на тень Хинамори… И среди всего этого – улыбающееся лицо его капитана. «Ичимару-тайчо…» Широкая улыбка, повторяющая линию подбородка и скулы, уголки тонких сомкнутых губ – только вверх, хитрые сощуренные глаза, в которые не заглянуть… «Бай-бай!»…
Боль в груди достигла апогея. Собрав остатки воли и рассудка, Изуру закричал, пытаясь вытолкнуть из себя эти образы, вытолкнуть истязавшую его белую массу из своей груди, из головы… «Борись, сражайся! Ты должен его победить! Пустой внутри тебя…» – чьи-то чужие слова отголосками затихающего эха звучали в голове, но эти слова не имели для Изуру уже никакого значения.
Кира не верил, что это может закончиться. Ему казалось, что эта агония будет длиться вечно. Поэтому, когда запредельная боль и адский шум в ушах внезапно стихли, он ещё долго не мог пошевелиться и боялся открыть глаза.
Широкие передние лапы, когти-лезвия. Короткий хвост с пушистой чёрной кисточкой. Мощное и гибкое, похожее на сжатую пружину, тело, покрытое короткой шерстью – кремовой, с рыжеватыми подпалинами и мелкими тёмными пятнышками. Острые выдающиеся клыки. Чёрные рысьи кисточки на ушах. И белая маска с узкими зловещими прорезями, украшенная хищным звериным оскалом. Это было то, что предстало взору Хирако Синдзи, когда извивавшееся перед ним существо, на несколько долгих мгновений исчезнувшее в клубах пыли после мощного взрыва реяцу, наконец, появилось снова.

Глава 2. Испытание боем.

Глава 2. Испытание боем.
– Ксо, – выругался Синдзи, сжимая рукоять занпакто. – Я не хочу тебя убивать.
Пустой рыкнул и бросился на вайзарда. Хирако мог бы разрубить маску Пустого одним ударом, но в последний момент предпочёл увернуться. И это решило всё. Изуру-Пустой не собирался драться с Синдзи или пожирать его. Его реяцу возросла многократно после превращения, и Кира, почувствовав, что это его шанс, решил прорываться. На этот раз Вабисукэ был с ним. Добравшись до защитного барьера, Изуру с ходу вспорол купол своим занпакто и спустя мгновение скрылся из вида.

* * *

Ильфорте не нужно было объяснять «почему». Он уже знал, зачем эта худенькая девушка с тёмными волосами, убранными в нелепый пучок, и огромными равнодушными глазами помогает ему. Была ещё ночь, лишь на востоке алела тонкая полоска зари, когда Хинамори появилась в комнате, неся в одной руке его занпакто. Она была… другая. Одного лишь взгляда в её глаза с завораживающим фиолетовым отблеском хватило для беспрекословного подчинения. Ильфорте Грантц вдруг почувствовал себя куклой на верёвочках, безвольной марионеткой, готовой выполнить любое её приказание. И это было пугающе. «Кидо, магия демонов. Я слышал об этой технике синигами от брата», – мысли ворочались вяло, как будто были не его. До этого момента только Заэль Аполло оказывал на Ильфорте подобное действие, причём Заэлю даже не нужно было пользоваться для этого демонической магией…
– Портал, – произнесла Хинамори. Они отошли на приличное расстояние от построек и теперь стояли посреди небольшого поля, на котором днём дети играли в футбол. Ильфорте молча открыл портал, ведущий в Уэко Мундо. – Отведи меня к Айзену-сама.
Спустя пару секунд портал закрылся за спинами двух случайных спутников, а небольшое футбольное поле на окраине Каракуры оставалось всё так же безлюдно, как и до их появления.

Они молча шли по коридорам Лас Ночес, Ильфорте впереди, Хинамори на шаг позади него. Было совершенно очевидно, что реяцу синигами не могла остаться незамеченной, но почему-то никто не попадался им на пути. Двери тронного зала отворились, впуская прибывших, хозяин дворца ждал их.
Ильфорте остановился на почтительном расстоянии перед своим создателем, опустился на одно колено и склонился в глубоком поклоне. Хинамори стояла рядом и, не моргая, смотрела на бывшего капитана. Он величественно и расслабленно восседал на своём троне из белого камня, со снисходительной, задумчиво-знающей улыбкой на губах, прекрасный, как никогда, успевший за этот месяц стать богом. Впрочем, для неё он был богом всегда.
– Хинамори-сан. Какой сюрприз, – улыбка стала чуточку шире, тонкий палец подпирал висок. Лёгкий наклон головы и изящная каштановая прядь попрёк лица.
– Айзен-сама, – наконец произнесла она и поклонилась.
– Ильфорте. Я рад, что ты жив. Ты привёл дорогую гостью, за это освобождаю тебя от наказания. Можешь идти, – Айзен «всепрощающе» улыбнулся блондину. Но тот не торопился уходить, кожей ощущая, что это ещё не всё. И он оказался прав. – Да, и передай твоему брату, что я жду от него подробный отчёт о твоём приключении в мире живых, – в карих глазах владыки затаилась усмешка.
«Вот оно. Это и есть моё наказание».
– Слушаюсь, Айзен-сама, – покорно ответил Ильфорте. Он поднялся с колена и, несколько мгновений спустя, скрылся из вида.

– Подойди ближе, Хинамори. Присядь.
Она сделала пару шагов и села перед ним на колени на холодный пол, чёрно-белый, как шахматное поле.
– Расскажи мне, зачем ты пришла.
– Я хочу быть рядом с вами, Айзен-сама. Если не вашим лейтенантом, то помощником… кем пожелаете. Я не так сильна, как… Ичимару-сама или Тоусен-сама, но могу быть полезна.
– Мои деяния тебя не смущают? То, что я проткнул тебя своим занпакто?
– Нет, Айзен-сама.
– Что же, тогда покажи мне, как ты можешь быть полезна. И, может быть, я позволю тебе остаться. Мой мир не для слабых, Хинамори.
– Дайте мне противника, Айзен-сама, и я докажу, что сильна.
– Как скажешь, – владыка благодушно улыбнулся. – Улькиорра.
Четвёртый Эспада бесшумно возник в зале, словно появившись из воздуха.
– Твой противник, Хинамори-сан, – изящным жестом руки и лёгким наклоном головы Айзен указал на арранкара. – Бейтесь в полную силу. Оба.
– Слушаюсь, Айзен-сама, – Улькиорра занял позицию напротив Хинамори.
– Слушаюсь, Айзен-сама, – эхом повторила Хинамори и также заняла позицию.
Из-за трона владыки скользнула тень – Ичимару Гин явился как всегда вовремя.
– Рви, Тобиуме! – Хинамори высвободила занпакто. – Проснись, Сила Демона! – чёрный вихрь, похожий на смерч, возникший вокруг девушки, на несколько мгновений скрыл её от глаз присутствующих. Затем воронка вихря расширилась, и сквозь неё проступили очертания крыльев. Это была та же Хинамори и, в то же время, не та. За её спиной были огромные чёрные крылья, распущенные волосы длиной в её рост спиралью развевались над головой. Вихрь вокруг не ослабевал, напротив, набирал мощь. Воронка разрушительной реяцу разрасталась, раскручиваясь вверх и в стороны по часовой стрелке.
Улькиорра тоже высвободил занпакто, достав из ножен и произнеся команду релиза одними губами, свистящим шёпотом.
Поток восходящего зелёного света вырос, словно цунами. Улькиорра исчез за этой стеной реяцу, а когда появился, у него также были крылья – гигантские белые крылья, перепончатые, похожие на крылья дракона, а белая униформа, верхняя её часть, теперь напоминала сияющую чешую.
Они ударили одновременно. От столкновения реяцу задрожали стены и треснул пол, полетели в стороны покорёженные куски черного и белого мрамора. Ослепительная вспышка чёрного и зелёного длилась, словно в замедленной съёмке, несколько долгих секунд. Когда осела пыль, противники всё так же стояли на своих местах, среди развороченных плит и обломков колонн.
– Благодарю вас за столь убедительную демонстрацию сил, – произнёс владыка, поднимаясь с трона, обращаясь к обоим. – Этого достаточно. Хинамори, на следующем собрании Эспады я представлю тебя сильнейшим арранкарам. Улькиорра, проводи Хинамори в свободную комнату и распорядись, чтобы ей подготовили форму и всё, что потребуется.
– Благодарю вас, Айзен-сама.
– Слушаюсь, Айзен-сама.
Они удалились. Ичимару, глядя им вслед, покачал головой.
– Ай-ай. Сколько разрушений после себя оставили. Айзен-сама, и как вы им позволили? Разрешите помочь вам с уборкой?..

Хинамори шла по коридору за Улькиоррой. Самое трудное, первый разговор, было позади. Впереди была неизвестность, но это её не пугало. В её душе больше не было той ужасающей, убийственной пустоты. Он позволил ей быть рядом, и жизнь снова обрела смысл.

* * *

Изуру брёл по пустыне Уэко к видневшемуся вдали дворцу Лас Ночес уже несколько часов, но не приблизился, казалось, ни на шаг. Усталость настигла его внезапно, хотелось упасть в холодный песок и лежать так, не шевелясь и не думая ни о чём. Но не думать было нельзя, с усталостью нужно было что-то делать. «Пустой… Теперь я пустой и должен есть других пустых, чтобы стать сильнее, чтобы выжить. Потому что иначе съедят меня… Нет, не так! Я буду есть других пустых и стану сильным, очень сильным…»
Раздавшийся поблизости шорох заставил затаить дыхание. Кира чувствовал, что за ним наблюдают. Он весь внутренне собрался и сосредоточился на колебаниях реяцу, исходивших от существа, находившегося неподалёку, слева от него. «Слабая реяцу. Я много сильнее. Вот и моя первая добыча». Кира рухнул на песок, изобразив крайнюю степень измождения.
Существо осторожно приблизилось. Очевидно, у этого пустого были примерно такие же планы, как у Изуру, только вот силы он явно не рассчитал. Ещё одно движение чужой реяцу, резкий бросок Киры, собравшего остатки сил в кулак – и неудачливый охотник, похожий на гиену, был крепко зажат поперёк горла в острых рысьих челюстях и прижат широкими лапами к песку. Через пару минут всё было кончено, лишь тёмные пятна крови на белой маске бывшего синигами свидетельствовали о произошедшем. Он сыто облизнулся и уверенно направился дальше. «Вот так. Теперь всё как надо. Я уже чувствую себя лучше, и стану ещё сильней!»

* * *

– Ильфорте. Я знал, что ты вернёшься.
В спальне Заэля было темно, лишь в окно заглядывал одинокий месяц, разливая по полу призрачный свет. Но это не мешало глазам Аполло, уже привыкшим к темноте, различать на своём футоне очертания тонкой фигуры и длинные пряди волос, разметавшиеся вокруг бледного лица брата.
Заэль сидел сверху, упершись ладонями в грудь Ильфорте, изучающе его разглядывая.
– Ты назвал того здоровяка моим именем. Неужели перепутал?
– У него были розовые усы.
Аполло расхохотался, кокетливо запрокинув голову. Негромкий, мелодичный смех, соблазнительно открытые губы, приподнятые хрупкие плечи. И волосы – жаль, в темноте их розовый цвет не различить, даже если смотреть очень близко, даже если уткнуться в них лицом…
– Что ты делаешь, Ильфор… те, ах!…

* * *

Память… Для Изуру она была и мучением, и спасением. Она причиняла острую боль, но и давала силы двигаться дальше, давала смысл, удерживала над пропастью отчаяния.
Изуру не знал, сколько времени – дней, ночей, суток или недель – он шёл по этой бесконечной пустыне к видневшемуся вдалеке дворцу. Он был неглуп и понимал, что, возможно, этот дворец доступен только для тех, кого желает или хотя бы не против видеть в нём хозяин этого дворца. Хозяин пустыни Уэко… «Хозяин Небес» – так назвал себя Айзен, когда уходил. И, кажется, этот хозяин не желал встречи с Изуру. Или кто-то другой не желал, но об этом Кира старался не думать. Он упорно шёл вперёд, падал без сил, лежал, восстанавливаясь, а потом снова поднимался и шёл. «У меня получится, нужно просто идти к своей цели. Без рассуждений, без лишних сомнений, просто идти к тебе…»

И снова память накрыла душным облаком:
– Изуру, – позвал знакомый вкрадчивый голос.
Кира вздрогнул, боясь оглянуться.
Капитан ниоткуда возник за спиной, почти вплотную, обдавая волной пугающе сильной реяцу. Вязкой и тягучей, дурманящей. Или вовсе не в реяцу дело? А в том, что капитан стоял так близко, что Кира спиной чувствовал тепло его тела.
Острый подбородок ткнулся в плечо, волосы капитана щекотали ухо. Мягкие, серебристые. И Изуру знал, что, конечно, капитан улыбается – как всегда.
– Боишься меня? – тёплое дыхание обожгло щёку, словно кипятком. Кира вспыхнул.
– Никак нет, Ичимару-тайчо!
– А зря.
Ледяные мурашки поползли по коже, когда тайчо резко отстранился.
– Идём, Изуру. Поторопись.
Ичимару сделал несколько шагов и исчез в синпо. Кира последовал за ним, привычно подчиняясь, не прося объяснений.
Вскоре они оказались на высоком лесистом холме, обрывавшемся кручей вниз. Над обрывом было небольшое плато, утопавшее в густой траве и диких цветах. Остановившись на краю, Гин обернулся и позвал:
– Иди ко мне, Изуру.
– Слушаюсь, тайчо, – подчёркнуто строго отозвался Кира, хотя внутри всё трепетало от непонятного предчувствия. Он подошёл и остановился в двух шагах от Ичимару.
– Вот сюда встань, – Гин указал на крохотный пятачок земли, длиной не больше фута, между ним и обрывом.
Изуру побледнел и уставился на капитана.
– Т-тайчо, я не д-должен…
Гин протянул руку.
– Я помогу.
Не подать руку капитану, когда тот протянул свою, было бы верхом невежливости и неповиновения.
Кира послушался. Положил свою ладонь в раскрытую ладонь Гина, неосознанно сравнивая оттенок кожи и отмечая, что его собственная рука смуглее, чем рука Ичимару. Лицо и руки Киры загорели во время ежедневных тренировок отряда, на которых капитан почти никогда не присутствовал, доверяя их проведение Изуру.
Занятый этой мыслью, он сделал пару шагов и оказался прямо над обрывом, перед капитаном, тесно прижат к нему спиной. Все мысли мгновенно улетучились.
– Нравится, Изуру? – прозвучало над ухом.
Внизу, под обрывом, насколько хватало взгляда, простиралось бескрайнее маковое поле.
– Да, тайчо, – выдохнул Кира, не смея шелохнуться, ощущая руки Ичимару, крепко державшие его, и тело капитана так, словно Изуру был в него влит.
– Хорошее место, чтобы учиться летать, верно, Изуру?
– Как скажете, капитан, – бесцветно пролепетал Кира.
– А как считаешь ты? – продолжил допытываться Гин, чуть потеревшись подбородком о мягкие волосы Изуру.
– Так, как вы прикажете, Ичимару-тайчо.
– А ты упрямец. Все благородные такие. Не хочешь – не отвечай. Так и быть, научу тебя летать.
– А падать научите, тайчо? – Кира сам не ожидал от себя таких дерзких слов. Он замер, стиснув зубы, в ожидании последствий.
Ичимару рассмеялся.
– Всему, чему пожелаешь, Изуру, – он развернул лейтенанта лицом к себе и, взяв за подбородок, чуть склонился, заглядывая в глаза, продолжая улыбаться, теперь уже конкретно ему.
Кира был буквально загипнотизирован этим взглядом. Впервые он смог рассмотреть вблизи вечно прищуренные глаза своего капитана – рассмотреть открытыми. Они были бордовые, цвета тех маков, что колыхались от ветра внизу под обрывом. И такие же… бескрайние, в них так же легко было потеряться, как в том поле.
Изуру отвёл взгляд. Он не издал ни звука, когда капитан медленно провёл большим пальцем по его губам. Остался безмолвным, когда Ичимару уложил его в траву, и не сопротивлялся, когда Гин принялся его раздевать.
– Изуру, – позвал Гин, расположившись сверху. Всю их одежду он побросал в несколько слоёв на траву и переместил своего лейтенанта на эту импровизированную постель. – Посмотри на меня.
Кира усилием воли перевёл взгляд на лицо капитана.
– Я никогда не причиню тебе зла, – улыбка Гина как будто стала теплее. – Ты прекрасен, Изуру. Ты не представляешь, насколько ты красив. Я заметил тебя ещё в Академии. И сразу решил: когда стану капитаном, возьму тебя к себе, – голос Гина звучал завораживающе, так обжигающе ласково, что Кира буквально таял в его звучании, как снежинка в солнечных лучах. – Мне всегда хотелось тебя обнять, запустить пальцы в твои волосы… Такие аккуратные, уложенные. Кира, а не лень тебе каждый день их укладывать, нэ? А ты знаешь, как соблазнительно выглядит твоя шейка сзади, между разделёнными на пробор прядями волос, мм? Не зна-а-аешь, – сладко протянул Гин, склоняясь над Изуру и целуя его в ключицу, мучительно медленно облизывая шею, забираясь языком в ухо. Кира под ним непроизвольно выгнулся, стараясь сильнее прижаться к Ичимару, отстранённо замечая, как на плечо Гина села бабочка…

«Наверное, это был сон, – Кира не хотел вспоминать, но образы были сильнее. – Слишком давно… Слишком прекрасно…»
Окончательно воспоминание развеялось, когда кто-то бесцеремонно пнул Изуру в бок. От неожиданности Кира подпрыгнул и зашипел, выгнув спину дугой, мягко приземляясь на лапы. Перед ним стоял арранкар с зачёсанными вверх, взъерошенными волосами цвета ультрамарин, глазами такого же цвета и устрашающе зубастым осколком маски вдоль правой скулы, повторяющим челюсть. Арранкар был одет в короткую белую куртку, небрежно распахнутую. Жуткого вида вертикальный шрам, рваный, словно от ожога, рассекал его грудь по центру. Белые хакама и большая дыра Пустого в животе, ниже солнечного сплетения. Кира с лёгким удивлением отметил, что у арранкара нет левой руки.
«Его реяцу мне знакома. Он был одним из тех, кто пришёл той ночью в Каракуру. Самым сильным из них. Как сказал про своего командира тот раненный арранкар? Кажется, он назвал его… Гриммджо? Шестой Эспада».
– Эй, да ты здесь чужак. Чего развалился-то?
Кира не ответил.
– Мм. А ты сильный. Хочешь подраться?
«Ксо. Только этого мне не хватало – подраться с Эспадой!»
– Ты Шестой Эспада. Драться с тобой означает подписать себе приговор.
Гриммджо довольно хмыкнул.
– Ну, в этом ты прав. А если пообещаю тебя не убивать? Почему бы не доставить друг другу удовольствие хорошей дракой? – он продолжал с интересом разглядывать потенциального противника. – Я бы сказал, у тебя уровень адьюкаса. Хотя для адьюкаса ты размером маловат. Кто ты такой?
«Как ответить? Кто я такой теперь?»
– Изуру Кира. Хочу тоже быть Эспадой.
Гриммджо расхохотался во весь голос, отчего зубы на осколке-челюсти хищно приоткрылись.
– Ну, тогда грех не подраться, а? Испытай свои силы! Проведу тебя к Айзену, если выживешь. Ксо, я же обещал тебя не убивать! Хмм. А чего желаешь больше, чтобы не убивал или чтобы к Айзену провёл? – Гриммджо прищурился, ожидая ответа.
– К Гину проведи, – тихо ответил Кира.
Гриммджо не стал задавать больше вопросов.
– Как скажешь! Защищайся! – он выкрикнул команду релиза. – Грызи, Пантера! – исчез в белом вихре, синей молнией метнулся к Изуру, нанося удар.
Кира увернулся. Держать Вабисукэ в когтистых лапах было непривычно и неудобно, и Изуру решил пока сражаться без него.
Драка длилась долго. Пружинистые, ловкие, оба из семейства кошачьих, противники никак не желали уступать друг другу. Гриммджо нападал с разных сторон, стараясь застать Киру врасплох. Но Изуру реагировал мгновенно, уворачиваясь или блокируя его молниеносные атаки, и тут же наносил ответный удар. Наконец, они остановились, разгорячённые дракой, стараясь отдышаться.
– Ты неплох, Кира, – усмехнулся Гриммджо, довольно скалясь.
– И ты хорош, Гриммджо. Что с твоей рукой?
– Тебя не касается! – рыкнул Джаггерджек, снова бросаясь в бой…

Глава 3. Встреча.

Глава 3. Встреча.
Изуру очнулся от боли. Он не помнил момент, когда отключился, пропустив очередной удар Шестого Эспады, и сейчас было не до воспоминаний. Тело скрутило и ломало так, что уже через пару секунд в сознании осталась только одна мысль: «Умереть!!» Всё его существо кричало об этом. Когда боль, наконец, отступила, он остался безвольно лежать на полу.
Спустя какое-то время, сквозь плывущую пелену и расслабленность, охватившие тело, Кира начал различать достигавшие его слуха, словно издалека, слова. Говорили двое.
– … неплохо, но оказался слишком восприимчив к боли. И всё же я одобряю выбор Гриммджо и его усилия, направленные на исправление своей ошибки и восполнение потерь в численности арранкаров, которые мы понесли вследствие его безрассудства. Он славно потрудился. Этот экземпляр, вне всякого сомнения, пополнит ряды Эспады.
– И тебя не тревожит его прошлое синигами?
– Ничуть. Ведь он пережил двойное превращение. Теперь, когда я применил к нему силу Хогиоку, он такой же арранкар, как и все остальные, Гин.
– Ты Бог, тебе виднее, – в голосе Ичимару слышалась мягкая дружеская усмешка. – И всё же, позволь мне присматривать за ним.
– В Уэко Мундо не так много развлечений, как в Сейрейтее, и тебе скучно, Гин, – снисходительно заметил Соуске. – Отказать тебе в этой просьбе – всё равно, что отнять конфету у ребёнка. Развлекайся. Только не забудь, что он, прежде всего, мой солдат.
– О, не волнуйся. Я лишь немного поиграю с ним.

Шаги стихли. Изуру лежал неподвижно, шевелиться не хотелось, не было сил даже открыть глаза. Что-то острое жгло изнутри. Лёжа на боку, Кира медленно подтянул колени к груди, обхватил себя руками за плечи. Он знал, что его капитан всё ещё в комнате, что, наконец, тот, к кому он так стремился, был рядом. Но что-то мешало Изуру подняться. Ноющая боль в груди… Откуда? Там, где было сердце, уже давно дыра Пустого. Кира заставил себя открыть глаза, позволяя жгучей влаге свободно течь по лицу, и слеза поползла через переносицу, щекотя кожу.
«У меня снова человеческое тело… Каким видит меня сейчас мой капитан?»
Кира вздрогнул, почувствовав прикосновение к волосам. Пальцы Ичимару скользили изучающе, едва касаясь.
– Здра-авствуй, Изуру, – негромкий вкрадчивый голос, знакомые тягучие интонации, от которых сладко и больно защемило внутри. Кира задрожал сильнее. – Ты стал ещё красивее, чем был, знаешь?
Всё, на что хватило сил – разомкнуть губы и выдохнуть, глупо уставившись в пустоту перед собой, чувствуя, как ещё одна слеза покатилась по уже проложенной влажной дорожке через переносицу, а вторая поползла по виску к уху, оставляя холодный след.
Внезапно Киру окутало тепло. Ичимару склонился над ним, положил руку поверх его ладони, вцепившейся в плечо.
– Ты дрожишь… Изуру? Посмотри на меня.
«…Посмотри на меня», – память эхом повторила слова, те же самые, что были сказаны капитаном давно, на вершине холма над маковым полем. В тот день, когда они впервые были вместе, когда Ичимару стал для него всем – целым миром, и всё остальное навсегда ушло на второй план.
Подчиниться приказу было легко. Выполнять Его приказы всегда было легче, чем делать что-то самому. Кира медленно повернул лицо вверх и встретил взгляд бордовых глаз. Утонул во взгляде Его бордовых глаз, как всегда.
– Мой прекрасный мальчик, Изуру, – полушёпотом произнёс Гин, улыбаясь. Его вторая ладонь легла на щёку Киры, вытирая слёзы, притягивая его лицо к своему.
– Не надо, капитан. Не играйте со мной, это больно.
Гин замер в миллиметре от губ Изуру, так и не коснувшись их. Отстранился, по-прежнему глядя в глаза.
– Ты слышал мои слова. Прости, я должен был это сказать, – он вздохнул и отвёл взгляд. – Изуру, помнишь, однажды я сказал, что никогда не причиню тебе зла?
– Да, капитан.
– Всё, что я говорил, что делал потом и сейчас, всегда, я сопоставлял с теми своими словами. Я сказал, что лишь поиграю с тобой, чтобы Айзен-сама позволил мне быть с тобой. Если бы он заподозрил что-то большее, чем развлечение, он был бы против. Арранкары для него – орудие, инструмент, с помощью которого он создаст свой, новый мир. Чувства и привязанности арранкаров, по его мнению, непозволительная и мешающая достижению цели роскошь. А вот удовольствие вполне допустимо. Понимаешь? – улыбка Гина казалась грустной теперь, его тонкие пальцы ласково перебирали золотисто-солнечные пряди волос возле шеи Изуру. – Поверь мне, пожалуйста.
Кира закрыл глаза, из-под светлых ресниц снова покатились предательские слёзы, обжигающе горячие.
– Я верю вам, Ичимару-тайчо.
– Ш-ш. Не плачь. Какой же ты ещё маленький, Изуру, – Гин, улыбаясь, притянул его к себе. – Такой ранимый.
Кира уткнулся в красивое белое косоде на плече Ичимару, цветом напоминавшее привычное белое капитанское хаори. Замер на секунду, не решаясь обнять, но затем всё же осторожно положил руки на спину Ичимару.
Гин улыбался, подбородком касаясь осколка маски Изуру на макушке. Странное чувство поселилось в его душе. Раньше, когда Изуру вот так обнимал его, прижимаясь к его груди, Гин видел перед собой светловолосую макушку. Теперь её скрывал осколок маски Пустого.
– Что же ты сделал с собой, Изуру? Расскажи мне, как это произошло.
Кира вздохнул, успокаиваясь.
– Это само произошло, когда вы ушли, капитан. Я ничего не мог сделать. За два дня до превращения была тревога, я отправился в Каракуру и больше не вернулся. А потом… дороги назад уже не было.
Изуру вдруг улыбнулся, только сейчас вполне осознав, что обнимает Ичимару Гина, что они вместе, а совсем недавно это казалось недостижимо далёкой мечтой.
– Капитан? – тихо позвал Кира, крепче прижимаясь щекой к плечу Гина, комкая в пальцах белую ткань косоде на его спине.
– Что, Изуру? – лёгкая усмешка в голосе в ответ на такие «щенячьи нежности» со стороны бывшего лейтенанта.
– Почему вы не взяли меня с собой в Уэко?
– Потому что это не входило в планы Айзена-самы. Он мой капитан, так же как я был твоим.
– Вы и сейчас для меня капитан.
– Ну, хорошо. Как скажешь, Изуру, – Гин снова усмехнулся, не прекращая улыбаться. – А теперь позволишь тебя поцеловать?
На щеках Киры вспыхнул румянец.
– Да, Ичимару-тайчо, – прошептал Изуру, опуская ресницы.
Нежное касание заставило его трепетать и тянуться навстречу. Руки Изуру обвились вокруг шеи Гина, и пока Гин целовал его, медленно и с чувством – сначала губы, затем шею и плечи, потом гладкую плоскую грудь, осторожно и одновременно дразняще обводя языком дыру Пустого, расположенную шестью дюймами ниже левой ключицы – Кира лишь рассеянно перебирал его волосы, иногда вздыхая, полностью отдавшись ощущениям. Опьянённый уже одним осознанием того, что он снова рядом с капитаном, что тот по-прежнему ласков и нежен с ним, Изуру не мог желать большего счастья, хотя бы потому, что большего счастья для него просто не существовало.