Дух противоречия
Название: "Священник"
Цикл: "Перекрестки"
Рейтинг: G
Мини, закончено.
читать дальшеЕсли бы пули были не серебряные...
Эта мысль билась в голове набатом, заглушая остальные. Карен двигался на чудом сохранившихся инстинктах, властно приказывавших подниматься даже через боль и бежать, бежать, бежать, не разбирая дороги. Ноги сами несли его вперед. Куда? У него не было ответа, лишь одно желание - найти укромное место, отлежаться, выгрызть из себя проклятый металл, приносивший невыразимые мучения.
Ему катастрофически не везло с этим заказом. С самого начала он чувствовал, что все идет не так, но природное упрямство не дало повернуть назад, расторгнуть уже заключенную сделку. А ведь заказчик в первую же встречу произвел впечатление скользкого типа. Как же он догадался?
Судя по тому, чем были вооружены встретившие Карена люди, они прекрасно знали, с кем имеют дело. Колья и пули. Серебряные, освященные по всем правилам. Интересно, что они думали о своем нанимателе, предпочитавшего убирать свидетелей столь изощренным способом? Или крупная сумма денег способна ликвидировать любые вопросы? Охотниками они не были - те никогда не работали группой. Карен зло прищурился и до крови закусил щеку, пытаясь отвлечь себя от другой боли, выжиравшей его изнутри.
Три куска серебра, застрявшие в груди.
Три очага пламени, медленно отнимавшие последние силы. А погоня сидела на хвосте как приклеенная.
Плохо, очень плохо.
Карен шел, пошатываясь, то и дело прислоняясь к стенам домов, заборам и фонарным столбам, делал глубокий вдох, хватая прохладный воздух воспаленным горлом, и, заслышав позади тяжелые шаги, снова устремлялся вперед, не замечая даже, что за ним тянется кровавая цепочка. Вместе с кровью уходило и подобие жизни, которым его наградили много лет назад. Если бы ему встретился хоть один прохожий, у Карена мог появиться шанс, но улицы Сан-Франциско, как назло, в этот час были совершенно пусты. Невероятно. Что за невезение...
Шаги раздавались все ближе. Карен даже слышал размеренное, не сбитое бегом дыхание и мерные удары чужих сердец. В них кипела горячая, столь нужная сейчас кровь, но развернуться навстречу преследователям, вооруженных серебром, было бы настоящим самоубийством. А Карен слишком любил свое свое существование, чтобы поступать столь опрометчиво.
Силы были на исходе. Карен, ослепленный болью, не глядя сворачивал на перекрестках, то и дело толкая попадавшиеся под руку двери в надежде, что случится чудо. Он сжевал щеку до открытой раны, но даже не почувствовал этого. В какой-то момент все поплыло, перед глазами сгустилась чернота, грудь пронзила острая, нестерпимая боль. Карен взвыл, покачнулся, цепляясь пальцами за выступ стены, а та внезапно поддалась и... распахнулась. Карен, вскрикнув, мешком повалился на холодный пол, почти теряя сознание. И вздрогнул, осознав, где находится.
На узорчатом мраморном полу в двух шагах от него стоял человек. Позади него стройными рядами выстроились скамьи для прихожан, в проходе возвышались массивные подсвечники, свет от которых отбрасывал на стены причудливые тени, показавшиеся почти невменяемому Карену крыльями огромных птиц. Вампир приподнялся, помотал головой, пытаясь ухватиться за ускользающее в темноту сознание. Все тело полыхало, в глазах двоилось, висевшее на стене распятие, казалось, прижимало к полу, не давая встать. Карен снова закусил изжеванную в лоскуты щеку и, издав короткий рык, рывком поднял себя на ноги, всей кожей чувствуя приближение погони. И покачнулся, с отчаянием осознав - это все. Конец. Он не сможет сделать ни единого шага. Если бы эти пули не были серебряные...
Ему казалось, что падение заняло целую вечность, но медленно приближавшийся пол почему-то внезапно замер, а потом снова начал отдаляться. Под руку протиснулось горячее, почти обжигающее по контрасту с собственным телом, плечо, за пояс крепко обхватили, удерживая вертикально.
- Да стой же ты... - услышал он негромкий голос над самым ухом, и сознание затопил кровавый туман. Голод, боль и страх сделали свое дело, отперли Зверя, метавшегося на глубине души. И тот, освобожденный, бросился на волю...
В себя Карен приходил тяжело. Ему казалось, что его разобрали на части, а потом склеили - небрежно, кое-как, и теперь каждый стык, каждый шов болел немилосердно, вырывая разум из спасительной темноты. Он застонал, попытался открыть глаза, но тьма сменилась тьмой, немногим отличавшейся от прежней.
- Кровавый ад...
- Просто отключили электричество, - пояснили из темноты, и Карен, уже почти вновь ускользнувший в беспамятство, распахнул глаза. - А ты так метался, что я побоялся отойти за свечами. Слава Всевышнему, теперь тебе гораздо лучше.
Лучше? Карен прислушался к себе, гадая, куда подевалось его ночное зрение в комплекте с остальными сверхчувствами, и понял, что боль изменилась, перестала печь огнем. Это была боль медленно сраставшегося тела. Слишком медленно. Но все же!
Плеч коснулись теплые руки, помогая приподняться, в губы настойчиво ткнулось что-то твердое, и Карен, машинально приоткрыв рот, почувствовал на языке прохладу воды.
- Не надо, - прохрипел он, отталкивая чашу. - Я не...
И осекся, не зная, что сказать. Не нуждаюсь в этом? Не найдется ли пары литров свежей крови? Так вот она тут, сидит почти вплотную, дышит. Карен лихорадочно облизнулся, чувствуя, как удлиняются клыки, а руки сами собой тянутся к горячей пульсирующей венке...
- Не стоит. У меня хорошая подготовка, а ты не в той форме, чтобы нападать. Один раз я тебя уже вырубил, не будем повторять. А на клыки твои я уже полюбовался, впечатляет.
- Что? - от удивления закружилась голова, и даже Голод как-будто поутих, отступив под шквалом эмоций. - Ты кто?
- Я...
Его собеседник не успел ответить - над головой мигнуло, затрещало, а потом комнату залил мягкий свет, испускаемый висевшей под потолком лампой в треснутом стеклянном абажуре. Карен на секунду прикрыл продранные резью глаза, а потом, выждав несколько секунд, внимательно посмотрел на сидевшего рядом человека. Плотный, широкоплечий. Четкие скулы, резко очерченный узкогубый рот, сжатый в прямую линию, каштановые волосы, щедро сдобренные проседью, внимательные серые глаза. Карен напрягся. Облачение не оставляло никаких сомнений в роде занятий незнакомца - он был священником. Неудачная компания для раненого вампира.
- Меня зовут отец Майк, - представился тот, и Карен нашел в себе силы кивнуть в ответ. Таким растерянным ему еще не приходилось себя чувствовать никогда. Священник тем временем поднялся, поставил чашку на узкий деревянный стол, стоявший у окна, и завозился, позвякивая чем-то металлическим. Только теперь Карен заметил, что лежит на кровати в небольшой, обставленной по-спартански комнате с низким сероватым потолком. На стене слева от него висели квадратные часы, мерно отсчитывавшие в тишине секунды. На сороковой священник снова повернулся к нему.
- Ты не представился, - без упрека заметил он. Карен на мгновение заколебался. - Я не требую имени. Просто хочу знать, как к тебе обращаться. Не сын мой, в самом же деле.
- Те, кто шли за мной, - вместо ответа произнес Карен. - Они...
- Они ушли, - перебил его священник, и заметив недоверие в глазах Карена, пояснил:
- Я решил, что ложь будет меньшим грехом на моей совести, чем совершенное в церкви убийство. Я солгал им. Разбил стекло и сказал, что ты ушел. Они поверили.
- Почему? - прямо, не отводя взгляда, поинтересовался Карен, и глаза священника блеснули. - Ты же видел... Что ты видел?
- Тебе нужно отдохнуть, - не отвечая на вопрос, отозвался тот, и Карен непроизвольно скрипнул зубами от злости. - Что-нибудь нужно?
То, что было нужно как воздух людям, находилось всего в нескольких метрах от него, но Карен благоразумно оставил свои желания при себе и лишь отрицательно покачал головой. Священник кивнул, словно и не ожидал ничего другого, а потом молча вышел из комнаты. Карен обессиленно упал на подушку, а потом, подумав, откинул одеяло и внимательно начал рассматривать забинтованную грудь. Интересные такие служители культа пошли, способные удалить пули и не впадающие в транс от отсутствия сердцебиение у оперируемого тела.
"Я его укусил или нет?" - подумал Карен, вспомнив, как ввалился в церковь. В том, что странный отец Майкл и был человеком, встретившим его на пороге, он ничуть не сомневался. Как и в том, что сейчас в здании кроме них двоих никого не было. Как же он сумел обуздать Зверя?
Силы постепенно возвращались. Тело, избавившееся от смертоносного серебра, медленно восстанавливалось - слишком медленно, учитывая обстоятельства. Те трое никуда не делись. И очень скоро поймут, что их надули. А когда поймут - вернутся, и помоги тогда Господь своему нерадивому слуге, пустившему ночную тварь на святую землю.
"Так я его укусил или нет?" - снова озадачился Карен. Зверя он почти не чувствовал, тот свернулся где-то внутри, не подавая голоса, и это было еще более странно, нежели удивительное поведение отца Майкла. Тот, словно подслушав его мысли, появился на пороге.
- Пули я удалил, - сообщил он, заметив, что Карен задумчиво ощупывает бинты. - Это ведь было серебро, да?
Карен уверенно встретил его пытливый взгляд.
- Да, серебро, - подтвердил он. Священник кивнул.
- Работает?
- Как видишь, - против воли огрызнулся Карен, чувствуя себя полным идиотом. Отец Майкл снова кивнул.
- И... это действует на всех... вас? - явно с трудом подбирая слова, поинтересовался он. Карена внезапно разобрала злость.
- На всех, - показав в улыбке длинные клыки, ответил он. - На вампиров, оборотней, ведьм, чертей и горных троллей. А еще чеснок, разумеется. У тебя, случайно, нет чеснока?
Ярость, подстегнутая Голодом, затопила его с ног до головы. Радостно зарычал пробужденный Зверь, поднимая голову, и Карен прикрыл глаза, собирая в кулак всю свою силу воли.
"На место, тварь. Сиди тихо!"
Внутри кипело, плавилось, распадалось на части только было обретенное спокойствие. В глазах клубился багровый туман, застилая разум, и, почувствовав прикосновение к руке, Карен отшатнулся, вжался в стену, больше всего на свете боясь порвать горло тому, кто так опрометчиво спас ему жизнь.
- Уходи... - прохрипел он, отталкивая священника. - Я не сдержусь! Это сильнее меня! Уходи!
- Ты сможешь, - услышал он такой же хриплый, сбивчивый шепот, и его снова ухватили за руки, притягивая ближе. - Один раз уже смог, иначе бы мы с тобой не разговаривали. Кем бы ты ни был, ты прежде всего человек. Ты справишься. Ты сильнее этого. Посмотри на меня.
И Карен почему-то подчинился, больше всего боясь увидеть страх и отвращение. В серых глазах не было ничего, кроме сочувствия.
- Я... - попытался было объяснить он, но тут же взвыл от резкой боли, пронзившей плечо. - Каин, что это такое?!
- О, прости, - ошарашенно произнес священник, во все глаза уставившись на небольшой ожог, а потом перевел взгляд на свешивавшийся с шеи крестик. - Кажется, это я виноват.
И, видимо решив доконать свихнувшуюся реальность Карена, быстро спрятал крест под одеждой.
- Так он может обжечь тебя, - помолчав, предупредил его вампир. - И, вообще-то, это единственная твоя защита от меня. Я бы держал ее на виду.
- Моя защита не в металле, даже освященном, - возразил ему отец Майкл и осторожно уложил сбитого с толку Карена обратно. - Да и не боюсь я смерти. Навидался.
- Странный ты, - констатировал очевидное Карен, устраиваясь поудобнее. Зверь, недовольно урча, снова спрятался, выжидая. - Тебе не страшно?
- Все в Его руках, - пожал плечами священник и, поднявшись, отошел к столу. Вернулся он буквально через минуту - с ножницами. - И в Его воле. Если Он привел тебя сюда, значит, это для чего-то нужно.
- А если я тебя убью? - с каким-то непонятным самому себе упрямством поинтересовался Карен. - Это тоже нужно?
- Кто же знает? - неожиданно улыбнулся священник и склонился к нему. - Давай, посмотрим, что осталось от твоих ран. Они начали заживать, как только я удалил пули. Эх, такое бы чудо ребятам во...
Он осекся и ниже опустил голову, пряча лицо, но в его голосе отчетливо прозвучала горечь. Карен задумался.
- Ты не напуган и не удивлен. При этом знаешь, что я... не человек. Спрятал меня. И лечишь. Почему?
- Я давно разучился удивляться, - с коротким смешком ответил тот, разрезая бинты. Перепачканные бурым ленты, как змеи, скользнули по бокам, обнажая почти поджившую кожу, и священник коротко выдохнул, очевидно помня раны в куда более плачевном состоянии. - Ну, почти...
- И поэтому решил принять сан? - продемонстрировал чудеса догадливости вампир. Отец Майкл поднял на него спокойный взгляд.
- Почти. Скорее - не считал возможным жить прежней жизнью. Это... закрытая тема.
Карен кивнул, соглашаясь. Лезть в душу - самое неблагодарное занятие, считал он, да и интересовало его совсем другое.
- Так почему ты меня спрятал? - снова повторил он. - Я же... совсем не угодная твоему Богу тварь. Ты не мог не заметить, что я... немного мертвый.
- Для мертвого ты слишком шумен, - заметил отец Майкл. Он наскоро осмотрел затягивавшиеся на глазах раны и, видимо, остался доволен. - Знаешь, я хорошо разбираюсь в людях. И верю, что ничего не случается просто так. От тех троих буквально несло смертью. Чужой смертью, болью, кровью... Я таким руки не подам, не то что живую душу. А о тебя пахло иначе... Тоже смертью, но... Иной. Я не слишком разбираюсь в тонкостях, но почему-то мне показалось, что ты не зло. Другой - да. Чужой, но... Не зло. Тебе ведь нужна кровь, чтобы восстановиться полностью?
- Да, - не стал лукавить Карен и тут же поспешил добавить. - Но для этого не обязательно убивать. Хотя, многие так делают.
- Люди тоже, - невпопад произнес священник, механически крутя в руках ножницы. Он смотрел не на Карена, а как-будто сквозь стену, видя там что-то свое, скрытое чужому взгляду, и вампир с тоской пожалел об утраченных на время способностях. Если бы он мог подслушать его мысли... Увы, все ушло на регенерацию, оставив Карена слепым и глухим, как обычный человек. Поразмыслив, он решил, что это не так уж и плохо.
- В общем, я не знаю, что мне там показалось, но своему чутью я доверять привык. Поэтому ты здесь. Вот и все.
- Повезло мне, - глубокомысленно заметил Карен. Священник пожал плечами.
- А что касается угодной или не угодной Ему твари, так это не тебе судить и не мне. Все мы живем для чего-то, а для чего - кто знает? Важно то, что когда я перед Ним встану, то за каждый свой поступок смогу ответ дать. По совести. А ты?
Карен поперхнулся. Он, не отрываясь, смотрел, как порхают лезвия в умелых сильных пальцах, а потом поднял голову.
- Вряд ли Он будет меня меня слушать. Мы прокляты. У нас нет души. Так говорят, по крайней мере. Я не очень в этом разбираюсь, - он беспомощно развел руками. Священник покачал головой.
- А что тогда сдерживает то, что внутри тебя? Что, если не душа?
У Карена внезапно сдавило грудь. Он отвернулся, не выдержав прямого открытого взгляда, и снова впился зубами в многострадальную щеку. Почему-то нестерпимо защипало в глазах, он даже потер их, пытаясь уменьшить дискомфорт, но ничего не помогало. Отец Майкл вздохнул, а потом вдруг хлопнул его по колену.
- Заговорились мы. Тебе-то есть, наверное, не надо, а вот я, к сожалению, пока еще бренен. У меня тут кухня. Дойдешь?
Отец Майкл жил при церкви, в небольшой подсобке, переоборудованной им самим под жилую комнату и кухню. Карен, с трудом устроившись на шаткой табуретке, как на насесте, наблюдал за тем, как мужчина сноровисто что-то жарит на сковороде, а потом заливает густым белым соусом. Ему даже стало интересно, что это, поэтому он неслышно подошел к увлеченному процессом священнику и заглянул через его плечо.
- Фу, овощи, - скривился он, ткнув пальцем в сторону сковороды. - Я такое и при жизни не ел.
- Наверное, потому и помер, - парировал отец Майкл, отстраняя его от плиты. У него в руках все спорилось само собой, так, что было приятно посмотреть на уверенные точные движения. Карен вернулся на свое место, и оттуда принялся разглядывать священника.
Тому на вид можно было дать лет тридцать пять. Карен по сравнению с ним выглядел куда моложе, особенно если обратить внимание на несвоевременную седину. Что же с ним произошло? Проклиная собственное любопытство, вампир осторожно прикоснулся к его разуму, пробуя постепенно возвращавшиеся способности, и едва сдержал изумленное восклицание. Он словно бы наткнулся на глухую стену. У отца Майкла был Талант!
- Что ты делаешь? - не оборачиваясь, поинтересовался тот. - Такое ощущение, как щекотка. Только внутри.
- Я тебя прощупываю, - не стал отпираться вампир. Он прислонился к стене, скрестил руки на груди и повторил попытку. С тем же результатом - блоки священник ставил мастерски. Хотя, кажется, не вполне осознанно. - Привык доверять своим ощущениям, говоришь? А бывало такое, что ты смотришь на человека и понимаешь, что он вот-вот тебя ударит? Или скажет что-то, а ты уже знаешь что?
- Случалось, - невозмутимо подтвердил отец Майкл, снимая сковороду с огня. - Да у нас через полгода уже любой зеленый юнец так чуйку прокачивал, что...
Он осекся, со стуком поставил сковороду на подставку и без перехода добавил:
- Дружки твои эти, с серебром которые. Возвращаются, кажется.
- Мне пора, - Карен отлепился от стены и быстро поднялся на ноги, потянувшись всем телом. - Моя очередь охотиться.
Он улыбнулся, глаза полыхнули алым.
- Меня зовут Карен, - уже от двери сообщил он.
- Я знаю, - донеслось вслед, но вампир не обернулся. Его ждала охота.
Обратно он вернулся спустя полгода. Просто в один момент обнаружил себя перед знакомой дверью и, не долго думая, толкнул ее ногой. Отец Майкл стоял в проходе между рядами, спиной к нему, и менял в канделябре сгоревшие до основания свечи.
- Ты без дырок на этот раз? - не поворачиваясь, поинтересовался он. - Даже удивительно. Зачем пришел?
- Как зачем? - удивился Карен и чинно присел на последнюю скамейку, тряхнув рыжей гривой. - Поговорить о душе. Мы же в церкви.
Они разговаривали несколько часов, а перед рассветом Карен бесшумно выскользнул наружу, оставив отца Майкла досыпать остаток ночи. Потом он пропал на два года, вернулся, снова пропал, ведомый шальной звездой наемника, но то и дело его словно магнитом тянуло к этой двери. И каждый раз Карен обнаруживал, что его здесь ждали.
Он почти не рассказывал о себе, да и об отце Майкле за пять их редких встреч так ничего и не узнал, хотя говорили они, не умолкая. О ерунде? Может быть. В любом случае, понимали они друг друга отлично.
Карен ни словом не обмолвился о том, что произошло с его преследователями примерно в миле от этого места. Отец Майкл в свою очередь позабыл рассказать о чудовищном пожаре на старом складе, после тушения которого в завалах нашли останки трех тел, не поддающихся опознанию.
Карен не поминал Каина и его племя. Отец Майкл предусмотрительно прятал крест и любые освященные предметы подальше от ночного гостя.
Карен всегда уходил до рассвета, не желая оставаться в чужой Епархии больше, чем на одну ночь. Отец Майкл никогда не предлагал остаться и не провожал его до двери, просто в какой-то момент отворачивался, давая вампиру возможность незаметно испариться с колченогой, поскрипывавшей табуретки, которую тот себе облюбовал.
Они почти ни в чем не находили согласия, спорили до хрипоты, безуспешно убеждали друг друга, но Карен каждый раз уходил, обремененный какой-то новой мыслью и... в тоже время налегке, с чистой душой, словно он и вправду получил свое отпущение грехов. Или что-то большее.
На шестой раз дверь оказалась закрыта. Карен в недоумении попинал ее ногами, а потом прислушался. Церковь выглядела пустой и... как-будто пропитанной скорбью. Карену стало нехорошо. Он с новой силой начал ломиться в закрытую дверь, а потом, воровато оглянувшись по сторонам, просто вышиб ее ногой, решив, что, в случае недоразумения, отец Майкл его поймет. Внутри, как он и предполагал, было пусто. Более того, церковь пустовала как минимум несколько дней, и это уже заставляло беспокоиться. Где он шляется, этот святой отец? Карен, не мудрствуя, решил прояснить ситуацию в ближайшем жилом доме.
После продолжительного и громкого стука, грозившего перебудить всю улицу, ему, наконец ответили. С заспанной и недовольной женщины, открывшей дверь, моментально слетел весь сон, стоило Карену только упомянуть имя священника. Ее лицо моментально перекосилось от горя, и она, скорбно охая и причитая, затащила одеревеневшего Карена в дом.
- Такое горе, - все вздыхала она, разливая по кружкам горячий чай. - Он же у нас такой был... Святой, не иначе. Поговоришь - и легче. Помогал многим, поддерживал. Один раз даже, представляете, зеленщику нашему... как бы так сказать. В глаз дал, после того, как дочь его - Тереза - на исповедь вся синяя пришла. Не побрезговал тварь приструнить, хоть и священник. Удар у него хороший, видать, оказался... подействовал. А тут.. - она обреченно махнула рукой, сморгнула слезу и присела напротив застывшего с прямой спиной Карена. - Две недели назад это случилось. Вечер уже был. Эти двое магазинчик тут, недалеко, ограбить решили, а там отец Майкл оказался. И две женщины - Соня и Марта. А Марта, она ж... на восьмом месяце, бедняжка. Испугалась, заистерила, те двое тоже в панику. Оружием размахивать стали, с предохранителей сняли. Вот отец Майкл и попытался с ними поговорить...
Она разрыдалась уже в голос, протяжно всхлипывая и вытирая слезы тыльной стороной кисти. Карен молчал. Он даже не испытывал никаких эмоций, одну холодную сосущую пустоту, угнездившуюся внутри. Его как-то разом выморозило, словно наглухо закрылась какая-то потайная дверь, отсекая уже ставший привычным источник тепла. Отодвинув чай, к которому не притронулся, Карен легко "поймал" взгляд женщины.
- Тут никого не было, - сообщил он ей. - Ты спала всю ночь. Об отце Майкле никто не спрашивал.
И, дождавшись неуверенного кивка, стремительно покинул дом.
На утро по городу покатилась новая волна леденящих душу новостей. Люди перешептывались, что злосчастных убийц священника нашли в камере мертвыми. Никто никого не видел, никто ничего не слышал, на видеозаписях пусто. Мистика, не иначе. Только вот два трупа за запертой решеткой выглядели вполне реальными.
У обоих было перерезано горло - их кровью Карен побрезговал.
Послесловие.*
Мальчишка оказался интересным: вспыльчивый, искренний, горячий. Карен не собирался никого убивать и так, но не мог не задеть его гордость, отпустив шутку относительно желания дамы. Девушка, выбравшаяся из машины, смотрела на него с испугом и крепче вцеплялась в паренька, словно боясь, что его у нее отнимут. Пылкая любовь, да? Карен усмехнулся с каким-то непонятным ему самому чувством, как пушинку подхватил вяло сопротивлявшегося охотника на руки и зашагал к машине. Бережно сгрузил свою ношу на заднее сидение, стараясь не причинить лишней боли, а потом отступил назад, любуясь яростным выражением его глаз.
И, первый раз спустя очень много лет, вдруг назвал свое имя. Только, хотя вопрос задала девушка, ответ предназначался отнюдь не ей.
Почему-то Карен твердо знал, что это их не последняя встреча.
"
______________________________
* Отсылка к рассказу цикла "Семья"
URL записиЦикл: "Перекрестки"
Рейтинг: G
Мини, закончено.
читать дальшеЕсли бы пули были не серебряные...
Эта мысль билась в голове набатом, заглушая остальные. Карен двигался на чудом сохранившихся инстинктах, властно приказывавших подниматься даже через боль и бежать, бежать, бежать, не разбирая дороги. Ноги сами несли его вперед. Куда? У него не было ответа, лишь одно желание - найти укромное место, отлежаться, выгрызть из себя проклятый металл, приносивший невыразимые мучения.
Ему катастрофически не везло с этим заказом. С самого начала он чувствовал, что все идет не так, но природное упрямство не дало повернуть назад, расторгнуть уже заключенную сделку. А ведь заказчик в первую же встречу произвел впечатление скользкого типа. Как же он догадался?
Судя по тому, чем были вооружены встретившие Карена люди, они прекрасно знали, с кем имеют дело. Колья и пули. Серебряные, освященные по всем правилам. Интересно, что они думали о своем нанимателе, предпочитавшего убирать свидетелей столь изощренным способом? Или крупная сумма денег способна ликвидировать любые вопросы? Охотниками они не были - те никогда не работали группой. Карен зло прищурился и до крови закусил щеку, пытаясь отвлечь себя от другой боли, выжиравшей его изнутри.
Три куска серебра, застрявшие в груди.
Три очага пламени, медленно отнимавшие последние силы. А погоня сидела на хвосте как приклеенная.
Плохо, очень плохо.
Карен шел, пошатываясь, то и дело прислоняясь к стенам домов, заборам и фонарным столбам, делал глубокий вдох, хватая прохладный воздух воспаленным горлом, и, заслышав позади тяжелые шаги, снова устремлялся вперед, не замечая даже, что за ним тянется кровавая цепочка. Вместе с кровью уходило и подобие жизни, которым его наградили много лет назад. Если бы ему встретился хоть один прохожий, у Карена мог появиться шанс, но улицы Сан-Франциско, как назло, в этот час были совершенно пусты. Невероятно. Что за невезение...
Шаги раздавались все ближе. Карен даже слышал размеренное, не сбитое бегом дыхание и мерные удары чужих сердец. В них кипела горячая, столь нужная сейчас кровь, но развернуться навстречу преследователям, вооруженных серебром, было бы настоящим самоубийством. А Карен слишком любил свое свое существование, чтобы поступать столь опрометчиво.
Силы были на исходе. Карен, ослепленный болью, не глядя сворачивал на перекрестках, то и дело толкая попадавшиеся под руку двери в надежде, что случится чудо. Он сжевал щеку до открытой раны, но даже не почувствовал этого. В какой-то момент все поплыло, перед глазами сгустилась чернота, грудь пронзила острая, нестерпимая боль. Карен взвыл, покачнулся, цепляясь пальцами за выступ стены, а та внезапно поддалась и... распахнулась. Карен, вскрикнув, мешком повалился на холодный пол, почти теряя сознание. И вздрогнул, осознав, где находится.
На узорчатом мраморном полу в двух шагах от него стоял человек. Позади него стройными рядами выстроились скамьи для прихожан, в проходе возвышались массивные подсвечники, свет от которых отбрасывал на стены причудливые тени, показавшиеся почти невменяемому Карену крыльями огромных птиц. Вампир приподнялся, помотал головой, пытаясь ухватиться за ускользающее в темноту сознание. Все тело полыхало, в глазах двоилось, висевшее на стене распятие, казалось, прижимало к полу, не давая встать. Карен снова закусил изжеванную в лоскуты щеку и, издав короткий рык, рывком поднял себя на ноги, всей кожей чувствуя приближение погони. И покачнулся, с отчаянием осознав - это все. Конец. Он не сможет сделать ни единого шага. Если бы эти пули не были серебряные...
Ему казалось, что падение заняло целую вечность, но медленно приближавшийся пол почему-то внезапно замер, а потом снова начал отдаляться. Под руку протиснулось горячее, почти обжигающее по контрасту с собственным телом, плечо, за пояс крепко обхватили, удерживая вертикально.
- Да стой же ты... - услышал он негромкий голос над самым ухом, и сознание затопил кровавый туман. Голод, боль и страх сделали свое дело, отперли Зверя, метавшегося на глубине души. И тот, освобожденный, бросился на волю...
В себя Карен приходил тяжело. Ему казалось, что его разобрали на части, а потом склеили - небрежно, кое-как, и теперь каждый стык, каждый шов болел немилосердно, вырывая разум из спасительной темноты. Он застонал, попытался открыть глаза, но тьма сменилась тьмой, немногим отличавшейся от прежней.
- Кровавый ад...
- Просто отключили электричество, - пояснили из темноты, и Карен, уже почти вновь ускользнувший в беспамятство, распахнул глаза. - А ты так метался, что я побоялся отойти за свечами. Слава Всевышнему, теперь тебе гораздо лучше.
Лучше? Карен прислушался к себе, гадая, куда подевалось его ночное зрение в комплекте с остальными сверхчувствами, и понял, что боль изменилась, перестала печь огнем. Это была боль медленно сраставшегося тела. Слишком медленно. Но все же!
Плеч коснулись теплые руки, помогая приподняться, в губы настойчиво ткнулось что-то твердое, и Карен, машинально приоткрыв рот, почувствовал на языке прохладу воды.
- Не надо, - прохрипел он, отталкивая чашу. - Я не...
И осекся, не зная, что сказать. Не нуждаюсь в этом? Не найдется ли пары литров свежей крови? Так вот она тут, сидит почти вплотную, дышит. Карен лихорадочно облизнулся, чувствуя, как удлиняются клыки, а руки сами собой тянутся к горячей пульсирующей венке...
- Не стоит. У меня хорошая подготовка, а ты не в той форме, чтобы нападать. Один раз я тебя уже вырубил, не будем повторять. А на клыки твои я уже полюбовался, впечатляет.
- Что? - от удивления закружилась голова, и даже Голод как-будто поутих, отступив под шквалом эмоций. - Ты кто?
- Я...
Его собеседник не успел ответить - над головой мигнуло, затрещало, а потом комнату залил мягкий свет, испускаемый висевшей под потолком лампой в треснутом стеклянном абажуре. Карен на секунду прикрыл продранные резью глаза, а потом, выждав несколько секунд, внимательно посмотрел на сидевшего рядом человека. Плотный, широкоплечий. Четкие скулы, резко очерченный узкогубый рот, сжатый в прямую линию, каштановые волосы, щедро сдобренные проседью, внимательные серые глаза. Карен напрягся. Облачение не оставляло никаких сомнений в роде занятий незнакомца - он был священником. Неудачная компания для раненого вампира.
- Меня зовут отец Майк, - представился тот, и Карен нашел в себе силы кивнуть в ответ. Таким растерянным ему еще не приходилось себя чувствовать никогда. Священник тем временем поднялся, поставил чашку на узкий деревянный стол, стоявший у окна, и завозился, позвякивая чем-то металлическим. Только теперь Карен заметил, что лежит на кровати в небольшой, обставленной по-спартански комнате с низким сероватым потолком. На стене слева от него висели квадратные часы, мерно отсчитывавшие в тишине секунды. На сороковой священник снова повернулся к нему.
- Ты не представился, - без упрека заметил он. Карен на мгновение заколебался. - Я не требую имени. Просто хочу знать, как к тебе обращаться. Не сын мой, в самом же деле.
- Те, кто шли за мной, - вместо ответа произнес Карен. - Они...
- Они ушли, - перебил его священник, и заметив недоверие в глазах Карена, пояснил:
- Я решил, что ложь будет меньшим грехом на моей совести, чем совершенное в церкви убийство. Я солгал им. Разбил стекло и сказал, что ты ушел. Они поверили.
- Почему? - прямо, не отводя взгляда, поинтересовался Карен, и глаза священника блеснули. - Ты же видел... Что ты видел?
- Тебе нужно отдохнуть, - не отвечая на вопрос, отозвался тот, и Карен непроизвольно скрипнул зубами от злости. - Что-нибудь нужно?
То, что было нужно как воздух людям, находилось всего в нескольких метрах от него, но Карен благоразумно оставил свои желания при себе и лишь отрицательно покачал головой. Священник кивнул, словно и не ожидал ничего другого, а потом молча вышел из комнаты. Карен обессиленно упал на подушку, а потом, подумав, откинул одеяло и внимательно начал рассматривать забинтованную грудь. Интересные такие служители культа пошли, способные удалить пули и не впадающие в транс от отсутствия сердцебиение у оперируемого тела.
"Я его укусил или нет?" - подумал Карен, вспомнив, как ввалился в церковь. В том, что странный отец Майкл и был человеком, встретившим его на пороге, он ничуть не сомневался. Как и в том, что сейчас в здании кроме них двоих никого не было. Как же он сумел обуздать Зверя?
Силы постепенно возвращались. Тело, избавившееся от смертоносного серебра, медленно восстанавливалось - слишком медленно, учитывая обстоятельства. Те трое никуда не делись. И очень скоро поймут, что их надули. А когда поймут - вернутся, и помоги тогда Господь своему нерадивому слуге, пустившему ночную тварь на святую землю.
"Так я его укусил или нет?" - снова озадачился Карен. Зверя он почти не чувствовал, тот свернулся где-то внутри, не подавая голоса, и это было еще более странно, нежели удивительное поведение отца Майкла. Тот, словно подслушав его мысли, появился на пороге.
- Пули я удалил, - сообщил он, заметив, что Карен задумчиво ощупывает бинты. - Это ведь было серебро, да?
Карен уверенно встретил его пытливый взгляд.
- Да, серебро, - подтвердил он. Священник кивнул.
- Работает?
- Как видишь, - против воли огрызнулся Карен, чувствуя себя полным идиотом. Отец Майкл снова кивнул.
- И... это действует на всех... вас? - явно с трудом подбирая слова, поинтересовался он. Карена внезапно разобрала злость.
- На всех, - показав в улыбке длинные клыки, ответил он. - На вампиров, оборотней, ведьм, чертей и горных троллей. А еще чеснок, разумеется. У тебя, случайно, нет чеснока?
Ярость, подстегнутая Голодом, затопила его с ног до головы. Радостно зарычал пробужденный Зверь, поднимая голову, и Карен прикрыл глаза, собирая в кулак всю свою силу воли.
"На место, тварь. Сиди тихо!"
Внутри кипело, плавилось, распадалось на части только было обретенное спокойствие. В глазах клубился багровый туман, застилая разум, и, почувствовав прикосновение к руке, Карен отшатнулся, вжался в стену, больше всего на свете боясь порвать горло тому, кто так опрометчиво спас ему жизнь.
- Уходи... - прохрипел он, отталкивая священника. - Я не сдержусь! Это сильнее меня! Уходи!
- Ты сможешь, - услышал он такой же хриплый, сбивчивый шепот, и его снова ухватили за руки, притягивая ближе. - Один раз уже смог, иначе бы мы с тобой не разговаривали. Кем бы ты ни был, ты прежде всего человек. Ты справишься. Ты сильнее этого. Посмотри на меня.
И Карен почему-то подчинился, больше всего боясь увидеть страх и отвращение. В серых глазах не было ничего, кроме сочувствия.
- Я... - попытался было объяснить он, но тут же взвыл от резкой боли, пронзившей плечо. - Каин, что это такое?!
- О, прости, - ошарашенно произнес священник, во все глаза уставившись на небольшой ожог, а потом перевел взгляд на свешивавшийся с шеи крестик. - Кажется, это я виноват.
И, видимо решив доконать свихнувшуюся реальность Карена, быстро спрятал крест под одеждой.
- Так он может обжечь тебя, - помолчав, предупредил его вампир. - И, вообще-то, это единственная твоя защита от меня. Я бы держал ее на виду.
- Моя защита не в металле, даже освященном, - возразил ему отец Майкл и осторожно уложил сбитого с толку Карена обратно. - Да и не боюсь я смерти. Навидался.
- Странный ты, - констатировал очевидное Карен, устраиваясь поудобнее. Зверь, недовольно урча, снова спрятался, выжидая. - Тебе не страшно?
- Все в Его руках, - пожал плечами священник и, поднявшись, отошел к столу. Вернулся он буквально через минуту - с ножницами. - И в Его воле. Если Он привел тебя сюда, значит, это для чего-то нужно.
- А если я тебя убью? - с каким-то непонятным самому себе упрямством поинтересовался Карен. - Это тоже нужно?
- Кто же знает? - неожиданно улыбнулся священник и склонился к нему. - Давай, посмотрим, что осталось от твоих ран. Они начали заживать, как только я удалил пули. Эх, такое бы чудо ребятам во...
Он осекся и ниже опустил голову, пряча лицо, но в его голосе отчетливо прозвучала горечь. Карен задумался.
- Ты не напуган и не удивлен. При этом знаешь, что я... не человек. Спрятал меня. И лечишь. Почему?
- Я давно разучился удивляться, - с коротким смешком ответил тот, разрезая бинты. Перепачканные бурым ленты, как змеи, скользнули по бокам, обнажая почти поджившую кожу, и священник коротко выдохнул, очевидно помня раны в куда более плачевном состоянии. - Ну, почти...
- И поэтому решил принять сан? - продемонстрировал чудеса догадливости вампир. Отец Майкл поднял на него спокойный взгляд.
- Почти. Скорее - не считал возможным жить прежней жизнью. Это... закрытая тема.
Карен кивнул, соглашаясь. Лезть в душу - самое неблагодарное занятие, считал он, да и интересовало его совсем другое.
- Так почему ты меня спрятал? - снова повторил он. - Я же... совсем не угодная твоему Богу тварь. Ты не мог не заметить, что я... немного мертвый.
- Для мертвого ты слишком шумен, - заметил отец Майкл. Он наскоро осмотрел затягивавшиеся на глазах раны и, видимо, остался доволен. - Знаешь, я хорошо разбираюсь в людях. И верю, что ничего не случается просто так. От тех троих буквально несло смертью. Чужой смертью, болью, кровью... Я таким руки не подам, не то что живую душу. А о тебя пахло иначе... Тоже смертью, но... Иной. Я не слишком разбираюсь в тонкостях, но почему-то мне показалось, что ты не зло. Другой - да. Чужой, но... Не зло. Тебе ведь нужна кровь, чтобы восстановиться полностью?
- Да, - не стал лукавить Карен и тут же поспешил добавить. - Но для этого не обязательно убивать. Хотя, многие так делают.
- Люди тоже, - невпопад произнес священник, механически крутя в руках ножницы. Он смотрел не на Карена, а как-будто сквозь стену, видя там что-то свое, скрытое чужому взгляду, и вампир с тоской пожалел об утраченных на время способностях. Если бы он мог подслушать его мысли... Увы, все ушло на регенерацию, оставив Карена слепым и глухим, как обычный человек. Поразмыслив, он решил, что это не так уж и плохо.
- В общем, я не знаю, что мне там показалось, но своему чутью я доверять привык. Поэтому ты здесь. Вот и все.
- Повезло мне, - глубокомысленно заметил Карен. Священник пожал плечами.
- А что касается угодной или не угодной Ему твари, так это не тебе судить и не мне. Все мы живем для чего-то, а для чего - кто знает? Важно то, что когда я перед Ним встану, то за каждый свой поступок смогу ответ дать. По совести. А ты?
Карен поперхнулся. Он, не отрываясь, смотрел, как порхают лезвия в умелых сильных пальцах, а потом поднял голову.
- Вряд ли Он будет меня меня слушать. Мы прокляты. У нас нет души. Так говорят, по крайней мере. Я не очень в этом разбираюсь, - он беспомощно развел руками. Священник покачал головой.
- А что тогда сдерживает то, что внутри тебя? Что, если не душа?
У Карена внезапно сдавило грудь. Он отвернулся, не выдержав прямого открытого взгляда, и снова впился зубами в многострадальную щеку. Почему-то нестерпимо защипало в глазах, он даже потер их, пытаясь уменьшить дискомфорт, но ничего не помогало. Отец Майкл вздохнул, а потом вдруг хлопнул его по колену.
- Заговорились мы. Тебе-то есть, наверное, не надо, а вот я, к сожалению, пока еще бренен. У меня тут кухня. Дойдешь?
Отец Майкл жил при церкви, в небольшой подсобке, переоборудованной им самим под жилую комнату и кухню. Карен, с трудом устроившись на шаткой табуретке, как на насесте, наблюдал за тем, как мужчина сноровисто что-то жарит на сковороде, а потом заливает густым белым соусом. Ему даже стало интересно, что это, поэтому он неслышно подошел к увлеченному процессом священнику и заглянул через его плечо.
- Фу, овощи, - скривился он, ткнув пальцем в сторону сковороды. - Я такое и при жизни не ел.
- Наверное, потому и помер, - парировал отец Майкл, отстраняя его от плиты. У него в руках все спорилось само собой, так, что было приятно посмотреть на уверенные точные движения. Карен вернулся на свое место, и оттуда принялся разглядывать священника.
Тому на вид можно было дать лет тридцать пять. Карен по сравнению с ним выглядел куда моложе, особенно если обратить внимание на несвоевременную седину. Что же с ним произошло? Проклиная собственное любопытство, вампир осторожно прикоснулся к его разуму, пробуя постепенно возвращавшиеся способности, и едва сдержал изумленное восклицание. Он словно бы наткнулся на глухую стену. У отца Майкла был Талант!
- Что ты делаешь? - не оборачиваясь, поинтересовался тот. - Такое ощущение, как щекотка. Только внутри.
- Я тебя прощупываю, - не стал отпираться вампир. Он прислонился к стене, скрестил руки на груди и повторил попытку. С тем же результатом - блоки священник ставил мастерски. Хотя, кажется, не вполне осознанно. - Привык доверять своим ощущениям, говоришь? А бывало такое, что ты смотришь на человека и понимаешь, что он вот-вот тебя ударит? Или скажет что-то, а ты уже знаешь что?
- Случалось, - невозмутимо подтвердил отец Майкл, снимая сковороду с огня. - Да у нас через полгода уже любой зеленый юнец так чуйку прокачивал, что...
Он осекся, со стуком поставил сковороду на подставку и без перехода добавил:
- Дружки твои эти, с серебром которые. Возвращаются, кажется.
- Мне пора, - Карен отлепился от стены и быстро поднялся на ноги, потянувшись всем телом. - Моя очередь охотиться.
Он улыбнулся, глаза полыхнули алым.
- Меня зовут Карен, - уже от двери сообщил он.
- Я знаю, - донеслось вслед, но вампир не обернулся. Его ждала охота.
Обратно он вернулся спустя полгода. Просто в один момент обнаружил себя перед знакомой дверью и, не долго думая, толкнул ее ногой. Отец Майкл стоял в проходе между рядами, спиной к нему, и менял в канделябре сгоревшие до основания свечи.
- Ты без дырок на этот раз? - не поворачиваясь, поинтересовался он. - Даже удивительно. Зачем пришел?
- Как зачем? - удивился Карен и чинно присел на последнюю скамейку, тряхнув рыжей гривой. - Поговорить о душе. Мы же в церкви.
Они разговаривали несколько часов, а перед рассветом Карен бесшумно выскользнул наружу, оставив отца Майкла досыпать остаток ночи. Потом он пропал на два года, вернулся, снова пропал, ведомый шальной звездой наемника, но то и дело его словно магнитом тянуло к этой двери. И каждый раз Карен обнаруживал, что его здесь ждали.
Он почти не рассказывал о себе, да и об отце Майкле за пять их редких встреч так ничего и не узнал, хотя говорили они, не умолкая. О ерунде? Может быть. В любом случае, понимали они друг друга отлично.
Карен ни словом не обмолвился о том, что произошло с его преследователями примерно в миле от этого места. Отец Майкл в свою очередь позабыл рассказать о чудовищном пожаре на старом складе, после тушения которого в завалах нашли останки трех тел, не поддающихся опознанию.
Карен не поминал Каина и его племя. Отец Майкл предусмотрительно прятал крест и любые освященные предметы подальше от ночного гостя.
Карен всегда уходил до рассвета, не желая оставаться в чужой Епархии больше, чем на одну ночь. Отец Майкл никогда не предлагал остаться и не провожал его до двери, просто в какой-то момент отворачивался, давая вампиру возможность незаметно испариться с колченогой, поскрипывавшей табуретки, которую тот себе облюбовал.
Они почти ни в чем не находили согласия, спорили до хрипоты, безуспешно убеждали друг друга, но Карен каждый раз уходил, обремененный какой-то новой мыслью и... в тоже время налегке, с чистой душой, словно он и вправду получил свое отпущение грехов. Или что-то большее.
На шестой раз дверь оказалась закрыта. Карен в недоумении попинал ее ногами, а потом прислушался. Церковь выглядела пустой и... как-будто пропитанной скорбью. Карену стало нехорошо. Он с новой силой начал ломиться в закрытую дверь, а потом, воровато оглянувшись по сторонам, просто вышиб ее ногой, решив, что, в случае недоразумения, отец Майкл его поймет. Внутри, как он и предполагал, было пусто. Более того, церковь пустовала как минимум несколько дней, и это уже заставляло беспокоиться. Где он шляется, этот святой отец? Карен, не мудрствуя, решил прояснить ситуацию в ближайшем жилом доме.
После продолжительного и громкого стука, грозившего перебудить всю улицу, ему, наконец ответили. С заспанной и недовольной женщины, открывшей дверь, моментально слетел весь сон, стоило Карену только упомянуть имя священника. Ее лицо моментально перекосилось от горя, и она, скорбно охая и причитая, затащила одеревеневшего Карена в дом.
- Такое горе, - все вздыхала она, разливая по кружкам горячий чай. - Он же у нас такой был... Святой, не иначе. Поговоришь - и легче. Помогал многим, поддерживал. Один раз даже, представляете, зеленщику нашему... как бы так сказать. В глаз дал, после того, как дочь его - Тереза - на исповедь вся синяя пришла. Не побрезговал тварь приструнить, хоть и священник. Удар у него хороший, видать, оказался... подействовал. А тут.. - она обреченно махнула рукой, сморгнула слезу и присела напротив застывшего с прямой спиной Карена. - Две недели назад это случилось. Вечер уже был. Эти двое магазинчик тут, недалеко, ограбить решили, а там отец Майкл оказался. И две женщины - Соня и Марта. А Марта, она ж... на восьмом месяце, бедняжка. Испугалась, заистерила, те двое тоже в панику. Оружием размахивать стали, с предохранителей сняли. Вот отец Майкл и попытался с ними поговорить...
Она разрыдалась уже в голос, протяжно всхлипывая и вытирая слезы тыльной стороной кисти. Карен молчал. Он даже не испытывал никаких эмоций, одну холодную сосущую пустоту, угнездившуюся внутри. Его как-то разом выморозило, словно наглухо закрылась какая-то потайная дверь, отсекая уже ставший привычным источник тепла. Отодвинув чай, к которому не притронулся, Карен легко "поймал" взгляд женщины.
- Тут никого не было, - сообщил он ей. - Ты спала всю ночь. Об отце Майкле никто не спрашивал.
И, дождавшись неуверенного кивка, стремительно покинул дом.
На утро по городу покатилась новая волна леденящих душу новостей. Люди перешептывались, что злосчастных убийц священника нашли в камере мертвыми. Никто никого не видел, никто ничего не слышал, на видеозаписях пусто. Мистика, не иначе. Только вот два трупа за запертой решеткой выглядели вполне реальными.
У обоих было перерезано горло - их кровью Карен побрезговал.
Послесловие.*
Мальчишка оказался интересным: вспыльчивый, искренний, горячий. Карен не собирался никого убивать и так, но не мог не задеть его гордость, отпустив шутку относительно желания дамы. Девушка, выбравшаяся из машины, смотрела на него с испугом и крепче вцеплялась в паренька, словно боясь, что его у нее отнимут. Пылкая любовь, да? Карен усмехнулся с каким-то непонятным ему самому чувством, как пушинку подхватил вяло сопротивлявшегося охотника на руки и зашагал к машине. Бережно сгрузил свою ношу на заднее сидение, стараясь не причинить лишней боли, а потом отступил назад, любуясь яростным выражением его глаз.
И, первый раз спустя очень много лет, вдруг назвал свое имя. Только, хотя вопрос задала девушка, ответ предназначался отнюдь не ей.
Почему-то Карен твердо знал, что это их не последняя встреча.
"
______________________________
* Отсылка к рассказу цикла "Семья"
@темы: Грустное, Друзья, Радостное, Творчество друзей, Любимые мальчики, Рыжая шельма
На этом мой энтузиазм воспринимать закончился. Да и был ли он?.. Я всегда и всё себя заставляю. Абсолютно всё, даже если оно мне нравится. Черт, всё же болят глаза. Но главное, что я вижу, снимать линзы не буду, иначе выходные пройдут зря. Наверное, включу что-то посмотреть. Печально, когда ничего не хочешь делать, когда постоянно себя заставляешь и почти всегда испытываешь дискомфорт. Я не умею жить от слова "совсем". А ещё... я ненавижу, когда мной очаровываются. Потому что потом неизбежно ранит разочарование. Я "обманка". Когда не могу себя больше заставлять, тогда становится видна усталость и появляется отстранённость как защитная реакция, направленная на сохранение сил. То, что терпел, самые обычные вещи, в такой момент могут вызвать агрессию, желание уничтожать и разрушать. Его некуда приложить, и я что-то ломаю, чему не повезло подвернуться под руку, но это капля, остальное остаётся внутри и разрушает. Я крайне нелепый человек. И не хочу ни чего-то пробовать, ни менять. У меня просто нет на это ни желания, ни сил. А само ничто не делается. Потому продолжу существование и поищу средство для души.
