Bleach 510: The Extinction. А квинсь приходил к Айзену, звал в свою армию, вот же.

01-11

02.


03.


04.


05.


06.


07.


08.


09.


10.


11.

12-18

12.


13.


14.


15.


16.


17.


18.


Bleach © Kubo Tite, глава 510
рус., англ.

@темы: Квинси, Bleach-манга, Bleach © Kubo Tite, Айзен Соуске, Bleach

---

В поддержку команды Блич)

01.10.2012 в 14:28

Пишет  Bleach Festival:

ФБ-2012: команда Bleach

Фандомная битва-2012: fandom Bleach 2012

IV левел. Драбблы (джен, гет, фемслэш, слэш): голосование (последний пост по тегу). Голосование идет по 2 октября включительно. Форма голосования за драбблы: 1. fandom Bleach 2012 - драббл "название" 2. fandom В 2012 - драббл "название" 3. fandom С 2012 - драббл "название" IV левел. Арт/клип/коллаж (рисунки, клипы): голосование (последний пост по тегу).Голосование идет по 6 октября включительно. Форма голосования за арт: 1. fandom Bleach 2012 - арт "название" 2. fandom В 2012 - арт "название" 3. fandom С 2012 - клип "название" IV левел. Мини (слэш-1, слэш-2, слэш-3, слэш-4, гет-1, гет-2): голосование (последний пост по тегу). Голосование идет по 10 октября включительно. Форма голосования за мини: 1. fandom Bleach 2012 - мини "название" 2. fandom В 2012 - мини "название" 3. fandom С 2012 - мини "название" IV левел. Челлендж: голосование (последний пост по тегу). Голосование идет по 14 октября включительно. Форма голосования за челлендж: 1. fandom Bleach 2012 - работа "название" 2. fandom В 2012 - работа "название" 3. fandom С 2012 - работа "название"

IV левел. Миди (1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12): голосование (последний пост по тегу). Голосование идет по 18 октября включительно. Форма голосования за миди: 1. fandom Bleach 2012 - миди "название" 2. fandom В 2012 - миди "название" 3. fandom С 2012 - миди "название" IV левел: голосование (последний пост по тегу). Голосование идет по 22 октября включительно. Форма голосования за III левел: fandom Bleach 2012 - 10 B и C - названия двух других понравившихся вам фандомов. Вместо "название" нужно вписать название одного из типов работ (драббл/арт/мини), принадлежащего соответствующему фандому. Правила голосования: 1. Голосовать могут только зарегистрированные пользователи; голоса от сообществ не принимаются. 2. Логин голосующего должен быть зарегистрирован до 10.04.2012 г. 3. Если в вашем комментарии будут указаны не три, а только одна или две работы, эти баллы учитываться не будут. 4. Все работы должны принадлежать трем разным командам. 5. Переголосовывать нельзя. 6. Список фандомов со ссылками на работы: драбблы (IV), арт (IV), мини (IV), челлендж (IV), миди (IV).

Важно: Форма голосования должна быть соблюдена вплоть до пробелов, иначе ваш голос не засчитают. Пожалуйста, учитывайте регистр. "fandom" нужно писать со строчной. Голоса, оформленные неправильно, учитываться не будут. Для вашего удобства в шапках работ будет специальная строчка вида: #. fandom Bleach 2012 - тип работы "Название работы", где # - первое место, на которое вы ставите команду в голосовании. Если же у вас нет времени разбираться в хитросплетениях правил, а помочь команде хочется, то просто скопируйте содержимое форм ниже и оставьте его в соответствующих постах для голосования: Драбблы (IV) Арты (IV) Мини (IV) Челлендж (IV) Миди (IV) 1. fandom Bleach 2012 - драббл "День рождения" 2. fandom Last Exile 2012 - драббл "Тонкая грань" 3. fandom Ivan the Terrible 2012 - драббл "После Новгорода" 1. fandom Bleach 2012 - арт "Старая сказка на арранкарский лад" 2. fandom Last Exile 2012 - арт "И никакой Татьяны!" 3. fandom Worlds of Gaiman 2012 - арт "Поклоняйся мне" 1. fandom Bleach 2012 - мини "Блохи" 2. fandom Hellsing 2012 – мини "Грязная парочка" 3. fandom DOGS: Bullets & Carnage 2012 - мини "Сучка" 1. fandom Bleach 2012 - работа "Хорошо лежишь, малыш" 2. fandom Last Exile 2012 - работа "Sex toys LE version" 3. fandom Worlds of Gaiman 2012 - работа "Love is" 1. fandom Bleach 2012 - миди "Корабли уходят в небо" 2. fandom Last Exile 2012 - миди "Чувство юмора" 3. fandom DOGS: Bullets & Carnage 2012 - миди "Точка равновесия, точка отсчета"

@темы: Фестовое, ФБ-2012, Bleach

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Bleach © Kubo Tite, art © Совиный Змей

Превью, Bleach © Kubo Tite, art © Совиный Змей

@темы: Ичимару Гин, Bleach © Kubo Tite, © Совиный Змей, Кира Изуру, Любимые мальчики, Рисунки, Гин & Изуру, Bleach

---

Bleach 509: Tenchi Kaijin

02-18

02.


03.


04.


05.


06.


07.


08.


09.


10.


11.


12.


13.


14.


15.


16.


17.


18.


Bleach © Kubo Tite, глава 509
рус., англ.

@темы: Bleach-манга, Bleach

---

Прекрасное)

Название: Игроки
Автор: Кристал.
Бета: Li_Liana
Пейринг, персонажи: Гин/Кира, намеком Абарай/Исида
Тип: слэш
Рейтинг: PG-13
Жанр: флафф
Количество слов: 2789 слов
Саммари: Гин любит играть. И выигрывать. Впрочем, неважно - главное, чтобы было интересно.
Дисклеймер: все права у создателей Блича, я просто развлекаюсь.
Размещение: с разрешения автора
Предупреждения: возможен легкий ООС, неполное соответствие заявке. АУ. Вольное обращение с правилами настольной игры «Munchkin».
Примечания: фанфик написан по заявкe №5 Лютый зверь на Gin-fest 2012 в честь дня рождения Ичимару Гина.

***

Орихиме-сан заболела очень, очень некстати.
Резкая, пронзительная трель звонка — и тишина в аудитории нетерпеливо взрывается шумом, гамом, скрежетом отодвигаемых стульев и хлопаньем сумок о столешницы. Кабинет стремительно пустеет; в группе много иногородних, и никому из них не хочется в пятничный вечер опоздать на автобус, а до остановки — два коридора, один лестничный пролет и полквартала бегом. Кира выходит одним из последних — он тоже торопится, но не к автобусу, у него на сегодняшний вечер другие планы. Большие планы. Были бы… Эх, если бы не Орихиме-сан!
Узкая цепкая ладонь опускается на плечо — хорошо, что рубашка белая, на черном остались бы следы от мела — и Кира замирает в дверях, зажав сумку с учебниками под мышкой; замирает и сердце, боясь спугнуть это прикосновение, от которого по всей спине бегут мурашки, а кожа на плече под тонкой тканью, кажется, плавится и леденеет одновременно.
— Изуру, а ты куда это собрался?
На секунду Кира тоже озадачивается этим вопросом — неужели ему так надо сейчас куда-то идти? А потом вспоминает — надо. Ребята ждут.
— Я же знаю, что тебе не на автобус, — насмешливый голос журчит совсем рядом, пряди тонких волос касаются уха, щекоча и дразня, и дыхание перехватывает, но нет — нужно держать себя в руках, он здравомыслящий человек или кто! Коротко выдохнув, Кира осторожно выворачивается из-под руки, поднимает виноватые глаза.
— Ичимару-сан, мне правда надо идти. Меня ребята ждут.
Ичимару удивленно поднимает брови, роняет руку и тут же тянется почесать в затылке. Каждый раз этот жест выходит у него поразительно естественным, хоть Кира и знает — все жесты и фразы Ичимару выверены и продуманы до мельчайших деталей, все направлено на достижение нужного эффекта, и Кира не без удовольствия ему подыгрывает — иногда, впрочем, задумываясь, а не запрограммирована ли подобная его реакция заранее, слишком уж довольным выглядит "разгаданный" Ичимару.
— Ребя-ата, — задумчиво тянет Гин, облизывая губы, будто пробует слово на вкус. — Ждут, говоришь? А я ведь тоже тебя жду, с самого начала пары… хорошо, Изуру, что ты сидишь не на первом ряду, иначе мне было бы очень затруднительно читать эту лекцию…
И в самом деле хорошо, думает Кира, завороженно глядя на эти губы, не отводя взгляда — хотя надо бы, надо бы. Сиди он впереди, перед самым носом вышагивающего вдоль парт Ичимару, конспектировать эту лекцию было бы тоже весьма... затруднительно.
Он не пытается ни возражать, ни оправдываться — просто всё так же смотрит, виновато, но решительно, всё так же прижимая локтем сумку. Ребята ждут, и без него никто не начнет, потому что карты — в сумке, сумка — под боком, а сам он — перед Ичимару, и на этом логические цепочки, как правило, заходят в тупик. Разорваться бы, да бессмысленно — такой не потерпит половины, ему подавай Киру целиком, со всеми потрохами, сумками, картами и затаенными мыслями, которые, как назло…
А, к черту.
Кира в полшага сокращает расстояние между ними, роняет сумку на пол и впивается в эти губы, зажмурившись от восторга, от ошеломительного ощущения, накрывающего с головой, путающего мысли; обхватывает руками за шею, притягивает ближе, и Гин подается навстречу легко, охотно, нетерпеливо, дыхание его — обжигает, волосы — щекочут, пальцы — шустро опускаются к поясу джинсов, забираются под рубашку, прохладные, но теплеющие с каждой секундой, и Кира, хоть сам и сделал первый шаг, уже лишился контроля над ситуацией — сердце трепещет, будто бабочка в паутине, как и он сам — в коконе, сплетенном из самого Ичимару, тощего и легкого, но умеющего заполнять собой пространство, особенно — пространство вокруг Киры, и в мыслях Киры, и для самого Киры там скоро не останется места, но Кира не против, совсем даже не против...
— …пойдем, Изуру?
— Пойдем, — выдыхает Кира; как не отозваться на такое! Вот только Гин, согласно фыркнув ему в ухо, отстраняется, оставляя после себя внезапную и оттого слегка обидную пустоту; подхватывает свой портфель, сумку Киры, другой рукой приобнимает самого Киру и тащит к дверям, по дороге умудряясь еще и выключателем щелкнуть — третьей рукой из затылка, что ли? Хлопает дверь, разнося по опустевшим коридорам гулкое эхо, и вдогонку ему несется счастливый смех Ичимару, а потом — легкий топот их ног, и ошалевший от быстрой смены действий Кира едва поспевает за своим шустрым спутником, пытаясь на ходу одернуть рубашку — привычное движение, чем меньше народу в курсе их отношений, тем лучше для них обоих; впрочем, в такое время на этаже вероятность кого-то встретить ничтожно мала.
— Ги… Ичимару-сан, а… куда мы?
— К ребятам, — лукаво, без тени заминки отвечает Ичимару, и его голубые — бирюзовые? — глаза чуть посверкивают в темноте, будто фосфоресцируя. Завораживающее зрелище, Кира любовался бы и любовался, но тут до него доходит осознание услышанного.
— К ребятам? К-каким ребятам?
— Изуру, ну откуда мне знать, какие у тебя ребята? Вот придем — и познакомишь!
— А… — Кира хочет возразить, но, спохватившись, понимает, что возразить-то и нечего. И чувствует, как краснеют кончики ушей в преддверии — это секрет, маленький секрет их маленькой компании, а Ичимару… нет, он не будет смеяться, или даже пусть бы смеялся, неважно, Кире всё равно захочется провалиться сквозь землю.
Но провалиться не выйдет, Ичимару держит его крепко, так что остается только смириться. И надеяться, что ребята поймут.

Ренджи, развалившись на стуле спиной к двери, чуть покачивается на ножках, и на скрип двери даже не оборачивается.
— Иноуэ-сан звонила, ее точно не будет, — сообщает он в потолок. — Втроем — идиотизм. Хоть бы ты кого притащил, Кира...
Исида сидит напротив него, уткнувшись в книжку — глаз не видно, только поблескивают очки. Кира уверен, что он еще по шагам в коридоре понял, что идут двое.
Вполне возможно, Исида даже догадывался, кто именно увяжется за Кирой.
— Я рад сообщить тебе, Абарай-кун, что Изуру оправдал твои надежды, — жизнерадостно отзывается Ичимару, проходя вперед и как бы невзначай придерживая спинку стула, пока ойкнувший Ренджи пытается вернуть себе равновесие. — Что это у вас тут, хм? Сборище анонимных ботаников? На алкоголиков не смею и рассчитывать, раз уж Исида-кун с вами… не вставайте, Исида-кун, это совершенно необязательно.
Исида вставать и не собирается; Кира кожей чувствует его ледяной взгляд, но ответить может только тем же, чем отвечал и Гину — виноватым, но решительным видом. Достаточно красноречивым, он надеется.
— Ичимару-сан, вы… — Ренджи старательно прокашливается. — Вы, это самое…
— Именно это самое, — тут же усердно кивает Ичимару; он уже успел обойти весь кабинет, полюбоваться видом из окна, принюхаться к цветам на подоконнике, перебрать ряды учебников на пыльной полке и вернуться к столу уже со своим стулом. — У вас не хватает человека, я правильно понимаю? А у меня как раз свободный вечер, не хотелось бы провести его в одиночестве, — он быстро косится на Киру, но безуспешно — на людях Кира всегда держит себя в руках, и не поддается на провокации. Отношения с Ичимару и собственные принципы наработали ему неплохую выдержку, хоть за покер садись и выигрывай.
Впрочем, покер — не единственная в мире карточная игра, где может пригодиться железная выдержка.

Кира достает и открывает коробку, привычным движением делит колоду дверей на две части, для Абарая и для Исиды — колода смешанная, один человек быстро не перетасует. Колоду сокровищ тасует сам, краем глаза поглядывая на Ичимару, зачитавшегося потрепанным листком с правилами — сами правила уже давно изучены-переизучены, да и в спорных моментах обычно хватает авторитета гейм-мастера, но последнее слово частенько ищется именно здесь, в строчках и между ними.
Раздав каждому по монетке — одна йена на каждого, первый уровень, все равны — Кира собирает колоду обратно, перемешивает еще раз и выкладывает на стол по восемь карт на душу.
— Мы с тобой отлично сработаемся, Исида-кун, — Ичимару бодро придвигает стул поближе, подмигивает — вроде бы и Исиде, а Кире всё равно тепло и щекотно где-то там, внутри. Ренджи, ворча, разбирает свои карты, тут же бросает перед собой на стол «повязку нехилой мощи» и «клыкастый клинок»; Исида хмуро изучает свой расклад и, по недолгому размышлению, играет карту расы. «Квинси», кто бы сомневался. Кира задумчиво разглядывает Зеле Шнайдер в своей руке; сыграть на чит или приберечь?
— А вы играть-то умеете, Ичимару-сан? — Ренджи насмешливо косится на новоявленного противника; робость прошла быстро, уступив место азарту. — Уверены, что станете нам с Кирой достойным противником?
— Ичимару-сан в этой команде не один, — отрезает Исида. — Я надеюсь, все помнят результаты турнира прошлой недели?
— Это когда Иноуэ-сан по доброте душевной сыграла всю свою руку в пользу Киры, когда его припекло под конец игры? — Ренджи фыркает, толкает Киру локтем в бок. — Блин, ну и лица у вас были…
— Это было на позапрошлой неделе, — от голоса «квинси» веет холодком. — А недавний позорный разгром ты, конечно же, предпочел стереть из памяти — как же так, проиграть даже не Пустому — пустышке, можно сказать...
— Эту «пустышку» вы с Иноуэ на пару раздули минимум до адьюкаса, — бормочет Ренджи. — Я бы на тебя посмотрел в такой ситуации…
— Начинаем? — Кира оглядывает стол, делает первые пометки в блокноте. — Ичимару-сан, у вас первый ход. Нужно открыть дверь. Это значит…
— Изуру-Изуру, я не только хороший учитель, но и хороший ученик, — Ичимару, весело щурясь, тянется к колоде дверей и переворачивает верхнюю карту. — Схватываю на лету… Так, а что это у нас?
— Это проклятье, — с удовольствием отмечает Ренджи. — Теряете свой класс. Вот только жаль, класса у вас пока нет, потерять пока нечего.
— В самом деле, какая жалость, — качает головой Ичимару и откладывает карту в сброс. — Теперь обыскиваю комнату, верно?..

Игра стирает ощущение времени, сужает весь огромный мир даже не до комнатки — до стола посреди нее и четырех человек за этим столом. Кира не считает себя азартным человеком, но дело тут не столько в азарте, сколько в самой атмосфере этого суженного мирка, насыщенной, плотной, искрящей взглядами, перебегающими со стола на карты в руке, с руки — на соперника в попытке предугадать, какими козырями обзавелся тот в прошлом круге, чем сыграет, что прибережет, если есть что приберечь… Говорят, следует искать этот ответ не в рубашке карт, а в глазах соперника, но очки Исиды привычно бликуют в свете ламп, а по глазам Ичимару ничего не понять и в рутинной рабочей обстановке, не говоря уж об игровой. Кира решает положиться не на зрение — на память и собственную интуицию, и это медленно, но верно выводит его уровень за уровнем на верхушку турнирной таблицы.

Впрочем, Исиде на своего напарника жаловаться грех. Ичимару чувствует себя как рыба в воде — и в самом деле схватывает все на лету, карты так и порхают в его ловких пальцах… а взгляды искоса пробирают до легкой сладкой дрожи. Кира не позволяет себе засматриваться, отвлекаться, но иногда это выше его сил; он уже сделал пару ошибок под изумленный свист Ренджи, и его не отпускает ощущение, что Ичимару делает это нарочно — что, несомненно, в очередной раз доказывает его врожденный талант игрока, но где-то там, внутри, сжимается комком обида: сам Кира уж точно бы не стал играть на их отношениях ради победы. Впрочем, кажется, даже разденься он догола и станцуй на этом самом столе, Ичимару из равновесия это не выведет, так что обижаться, на самом деле, глупо. Все тараканы в глазах смотрящего.

Открыв очередную "дверь", Ренджи приглушенно охает.
— «Злой розовый гений», плюс семь против шинигами! Ёпрст…
— Ты очень некстати решил стать шинигами, — едко вставляет Исида. — Как и Кира. Даже вдвоем вряд ли одолеете.
Ичимару, улыбаясь, выкладывает на стол карту из руки.
— Проклинаю тебя, Абарай-кун, на неспособность позвать на помощь… На всякий случай, верно, Исида-кун?
Исида коротко, не глядя кивает, и у Киры внутри снова неприятно ёкает отголосок обиды: почему не в моей команде, почему не со мной…
В руке — ничего полезного. Он играет на Абарая карту эликсира жизни, которую Исида тут же нейтрализует, а сам Абарай беззвучно шевелит губами, уже прикидывая, что ему грозит в случае поражения.
— Сбегаю, — наконец выдает он. — Кира, давай сюда мой счастливый…
Кира протягивает ему черно-красный кубик, Ренджи долго трясет его в ладонях, что-то бормоча под нос, затем, задержав дыхание, бросает.
«Четверка».
— Не повезло, Абарай-кун, — Ичимару сочувственно цокает языком. — Если бы только ты не прошляпил свое «шунпо» в прошлом круге…
— Да вы же сами его у меня своровали! — взвивается Ренджи, бросая карты на стол. — И не только его! У вас кубик какой-то заговоренный, ей-богу!
— Ловкость рук и никакого мошенничества, — Ичимару разводит руками, будто бы в знак подтверждения. — Да шучу я, шучу, Абарай-кун. Смирись и признай, что тебе просто не повезло.
— Это Кире с вами не повезло, — вполголоса бурчит Ренджи, набирая себе новую руку из колоды. — Такой все нервы проест и не поморщится…
Сердце Киры пропускает один удар, и вместе с тем приходит облегчение, что ничего не нужно объяснять. Впрочем, ему самому никто не объяснял, почему Исида, раз в неделю опаздывающий на свой автобус из-за этих игр, непременно идет ночевать к Абараю на квартиру — да Кира и не спрашивал. Не спрашивают о таком.
На следующем круге он выходит на девятый уровень, и мог бы на десятый, победный, но сорвалось; «миротворческая» карта Исиды отсылает арранкара, похожего на насупленного красноперого воробья, в сброс — а ведь Кира уже почти его одолел! Самому Исиде сражаться в его ход не с кем, да и смысла особого нет — со своим пятым уровнем он может только страховать Ичимару с восьмым.
Ичимару задумчиво перебирает свои карты, затем бросает одну на стол. Карта скачка на уровень.
«Вы достигли банкая».
— Банкай, — задушевно улыбается Ичимару, и Ренджи в порыве чувств, не сдержавшись, бьет ладонью по столу — не в знак протеста, чему протестовать — от безысходности. — Не кипятись, Абарай-кун, не всем же на роду банкай написан… Так, а теперь посмотрим-ка, что у нас за дверью…
Ичимару неторопливо переворачивает карту двери, и лицо его обиженно вытягивается. Кира с Ренджи чуть было не сталкиваются лбами, торопясь увидеть карту, и Ренджи снова прикладывает ладонь об стол — но теперь уже в торжествующем жесте. Исида сдержанно, сквозь зубы ругается.
«Айзен Соуске, двадцать четвертый уровень».
— Хрен вы теперь сбежите! — радостно провозглашает Ренджи, шлепая на стол карту. — Проклинаю неспособностью сбежать!
— А кто говорил о побеге, Абарай-кун? — Ичимару чуть приподнимает бровь.
Кира прерывисто вздыхает, глядя на карту. Ему самому Айзен выпадал только раз, в одной из самых первых игр, и ускользнуть тогда удалось чудом — спасибо всё той же добросердечной Орихиме. Даже Исида тогда не стал возражать, всё равно Кирино неслучившееся поражение в том раскладе особой роли не играло.
В текущем раскладе всё иначе. Кире — шаг до победы, и он уже знает, как именно сделает этот шаг, когда придет его ход. Ичимару — тоже один шаг, с появлением Айзена обратившийся в пропасть.
— Ичимару-сан, — Исида отчаянно, не глядя, бросает сразу пару разовых карт, которые Ренджи тут же с готовностью нейтрализует. — Скажите, что у вас есть что сыграть!..
— А у него ничего и нет, — ехидно сообщает Ренджи, покосившись на расклад Ичимару. — Одно только «Божественное копье». Правда, для Айзена оно… коротковато, — тут же фыркает он.
Кира сидит, уставившись в свои карты. "Усилитель Божественного копья" — когда, на позапрошлом круге он ее вытянул? Не думал, что пригодится, но продавать не стал. Но ведь… не бывает таких совпадений, верно?
Ичимару пристально изучает собственную руку, изредка коротко поглядывая поверх веера карт на расклады остальных участников — тянет время, возможно? Продумывает, какую из карт вернее сыграть? А потом бросает косой взгляд через весь стол на Киру — взгляд, от которого у Киры перехватывает дыхание мгновенно и напрочь.
Ичимару нечего сыграть — и он просит помощи.
У него? У Киры?
Исида, скрипя зубами, бросает свои карты рубашкой вверх — пас. Довольный как слон, Ренджи по-хозяйски обводит взглядом сидящих за столом.
— Больше возражений ни у кого нет? Тогда…
— Погоди, Абарай-кун, — мягко прерывает его Ичимару. — Гейм-мастер еще не сказал свое слово, ведь так?
— Долбаные формальности, — Ренджи возводит глаза к потолку, затем поворачивается к Кире. — Давай, оглашай уже, и пойдем отмечать.
Кира всё еще не дышит — не может вдохнуть, будто там, внутри, всё отнялось; не может отвести глаз, словно заколдованный, и в голове ритмично бьется невысказанное, но читаемое во взгляде Ичимару — «Изуру», с болью, безысходностью и надеждой.
«Изуру».
Кира моргает, встряхивает головой и будто онемевшей рукой выкладывает на стол заветную карту — под гробовое молчание остальных, которое спустя секунду взрывается воплями, возмущенными и торжествующими, грохотом перевернутого стула — Ренджи нависает над Кирой, что-то втолковывает, трясет за плечо, а с другой стороны — Исида, что-то доказывает, в запале перебирая карты, и только Ичимару посреди всего этого хаоса сидит неподвижно, точно глаз бури, смотрит на Киру и улыбается.
И Кира во внезапном просветлении вдруг понимает, что он, черт побери, опять попался в ловушку.
Он встает из-за стола, отталкивает стул, отталкивает Ренджи и идет к выходу на негнущихся ногах, без цели, просто — подальше отсюда. В коридоре прохладно, из приоткрытого окна задувает сквозняком, и Кира идет туда, к окну, к прохладе, и на полдороге его мягко, но решительно берут за плечо.
— Изуру…
Кира разворачивается резко, занося руку на удар — не думая, повинуясь инстинкту — и роняет на полдороге, второй раз за пять минут напоровшись на взгляд Ичимару — на этот раз пронзительный, точно злосчастное «Божественное копье», и бесконечно, бесконечно… бесконечный.
— Спасибо, Изуру, — говорит Ичимару, и не улыбается.
И Кира, не в силах что-либо ответить, просто утыкается лбом ему в рубашку — плевать, всё равно в коридоре они одни — и чувствует, как его обнимают за плечи и притягивают ближе, еще ближе, будто пытаясь уберечь от сквозняка.
— У вас была карта, — шепотом говорит он.
Ичимару еле слышно вздыхает, не разжимая объятий.
— У меня было две карты, Изуру. Но, согласись, просто взять и выиграть было бы совсем-совсем неинтересно, ведь правда?
Правда, думает Кира. Всё правда.
А еще он думает, что к концу пятого курса поседеет от таких переживаний, но если Ичимару будет с ним — и на пятом курсе, и после него, и дома у Киры, и дома у себя самого вместе с Кирой, где угодно, главное, вместе — то, пожалуй, цена не настолько уж и велика.
И Орихиме-сан, пожалуй, заболела всё-таки очень кстати.

@темы: Ичимару Гин, Bleach © Kubo Tite, Кира Изуру, Гин & Изуру, Фанфики, Bleach

---

Что я имею сказать

Лисик в Одессе, в отпуске. Лисик 13 месяцев очень хотел в Одессу и, наконец, в неё вернулся. Уже побывал на море, от него тут пара кварталов, минут 20 прогулочным шагом. Всё знакомое и любимое. Но холодно) Сегодня поднялся ветер, у моря он особенно чувствуется, и само море прохладное, я только побродил босиком по песку вдоль прибоя, но всё равно хорошо. *стучащий зубами лисик*
Очень уютная квартира на 1 этаже старого дома, в длинном зелёном дворе. Отдельный вход, две комнаты, просторная ванная. Здесь даже комп и удобное кресло! Перед окнами палисадник, и по винограду лазит полосатое тигрообразное создание, гармонично сливающееся с виноградными стеблями; если бы не шерстяное и усатое, то и не отличишь)) В общем, тут рай, и он именно такой, каким я его хотел и представлял.

@темы: город у моря

---

Превью, Bleach © Kubo Tite, art © Совиный Змей

Bleach © Kubo Tite, art © Совиный Змей

@темы: Ичимару Гин, Bleach © Kubo Tite, Кавайное, © Совиный Змей, Кира Изуру, Любимые мальчики, Рисунки, Гин & Изуру, Bleach

---

Level 4. Мини: fandom Bleach 2012 (слэш, часть 2) КИРОГИН! И роскошный, хоть и пытки.

Название: Всё на красное
Автор:  Лейтенатор
Беты:  Becky Thatcher, Аурум
Размер: мини, 1 463 слова
Пейринг/Персонажи: Кира Изуру/Ичимару Гин
Категория: слэш
Жанр: драма, ангст
Рейтинг: от NC-17(кинк!) до NC-21
Краткое содержание: Вернуться или вернуть — одинаково сложно. И страшно
Предупреждение: АУ-постканон, насилие, пытки, измененное состояние сознания
Для голосования: #. fandom Bleach 2012 - мини "Всё на красное"

Когда пальцы становятся настолько липкими, что склеиваются, Кира не глядя подталкивает к себе бадью с водой. Босая ступня неприятно елозит по грубо обтесанному дереву. «Наверняка останутся занозы», — отмечает он машинально и отстраненно, вновь сосредотачиваясь на своем деле. Оно требует внимания и терпения.

Пальцы быстро ныряют в мутноватую воду, Кира ведет рукой туда-сюда, вытаскивает ее — по коже бегут мурашки от стылого воздуха. Нельзя разжигать огонь. Нельзя привлекать внимание. Нельзя.

Пальцы складываются горстью — и ныряют вновь, на этот раз — в обжигающе горячее. По комнате разносится вой, Кира недовольно морщится и качает головой.

— Нельзя привлекать внимание. Кричать нельзя. Нельзя.

Пальцы вгрызаются в плоть, раздвигают ее, выныривают на берег развороченной брюшины, на самую отмель, перебирают прибрежные пески неровно разорванной кожи и остовы ребер, выброшенные на берег алой волной. Вой нарастает, накрывает с головой, и Кира устало утирает пот со лба выпачканной рукой, не задумываясь о том, как метит сам себя этими солеными брызгами нарастающего шторма.

— Кричать нельзя. Я же сказал.

Пальцы поглаживают неровные края раны — ласково, почти бережно. Кира плещет в лицо прохладной грязной водой, утирается полой косоде.

— Ну вот и все. На сегодня. Не волнуйтесь. Я буду о вас заботиться. Всегда.

Перед тем, как уйти, он наклоняется к лежащему на полу человеку низко-низко и шепчет ему на ухо тихо, словно шелестит песок:

— Чтобы вы всегда оставались со мной.


Гин не знает, сколько времени он провел здесь. Утро не наступает тут, за неровными покосившимися стенами, в которых нет окон. Нет окон. Окон нет. Гин шепчет это пересыхающими губами, облизывает их, сдирая язык о шершавую корку, и стонет. У Киры внутри тоже нет окон теперь, ни малейшего просвета — он заколотил их наглухо, так надежно, что туда не проникает ни единого луча. Ни звука. Ни взгляда. Ни движения. Бесполезно стучаться — никто не впустит.

Точнее, не выпустит. Кира будто поселил его у себя внутри и забил все выходы досками. Не выберешься. Не отпустит. Гин скребет обломанными ногтями каменный пол, скулит, пытаясь повернуться набок — и кровь хлещет из груди, стоит только сделать одно резкое движение. Гин пробует сесть — и она течет по животу вниз, к паху, между бедер, горячая, вязкая, живая — откуда еще в нем осталось столько.

Когда Кира только начал его «лечить», рана в груди, оставленная Айзеном, почти стала затягиваться сама. Теперь дыра зияет через всю грудину длинной прорехой — один раз Гину показалось, что Кира наматывал на кулак его кишки, шаря у него внутри. Сколько дней он не приходил в себя после этого — он не помнит. Он вообще мало что помнит сейчас. Только — что надо жить. Точнее, это помнит его тело.

Гин хотел бы умереть, точно и окончательно, бесповоротно умереть — но тело живет вопреки всему. Раны затягиваются — медленно, но неуклонно, чтобы на следующий день открыться вновь под такими чуткими, такими умелыми, такими нежными руками.

Когда слышится скрип двери, Гин хрипит, чувствуя закипающую на губах обжигающую пену. Она красного цвета, он уверен. Глаза у Киры теперь тоже красные, будто он больше никогда не спит. Так и есть, скорее всего.

— Куда же вы? — тихо шепчет тот, заботливо отирая пену с чужих губ. — Куда же вы собрались? Уйти? Снова? Нет. Я не отпущу вас, нет…

Гин распахивает рот в немом крике, ощущая, как лопается запекшаяся корка на губах — звонко, словно ягода на языке.

— Вы никуда не уйдете, — объясняет Кира терпеливо, как неразумному ребенку, который все никак не может понять такой простой урок. — Никогда больше вы не будете уходить. Никогда.

Гин дергается, прикусывая губу, захлебываясь металлической обжигающей солью.

— Разве вы хотите снова всех расстроить? — шепчет Кира. — Вы же помните, как вы всех тогда расстроили? Ушли, никому не сказав, никого не предупредив. Мацумото-сан плакала так горько. Вы себе не представляете. Я плакал, — угол его губ дергается. — Я. Плакал. Я не буду больше плакать. Никогда. Никогда больше. Будете вы. За Мацумото-сан. За меня. За всех.

Пальцы выдирают из груди осколок кости, и мир замирает вокруг Гина. У него перехватывает дыхание, воздуха больше нет в легких, нет вовсе, Гин просто лежит и смотрит, как эти пальцы сжимают окровавленную острую кость. Они словно живут отдельно от Киры, своей жизнью, своей властной, уверенной, сумасшедшей жизнью. Изуру сумасшедший.

Когда Гин понимает это, к горлу подступает тошнота — омерзительная, словно все кишки свернулись в клубок копошащихся змей и лезут в глотку.

Кира не мстит ему. Кира не ожесточился от боли и бесконечного боя, Кира — просто — сошел с ума. Гин провел бок о бок с Айзеном слишком много времени, чтобы у него получалось четко видеть границу, где жестокость перерастает в истинную, истовую страсть — и наоборот. Где она перерастает в одержимость. В безумие.

Гин запрокидывает голову и из последних сил делает вдох.

— Не там, — хрипит он еле различимо, не надеясь на то, что его услышат. Но Кира слышит. Его пальцы — тоже. Они замирают внутри, а потом немного нетерпеливо начинают поглаживать края дыры. Гин некстати вспоминает, как эти пальцы касались его между ног, как втискивались между ягодиц — давно, сотню, две сотни, тысячу лет назад. Может, и правда — уже тысячу?

— Ты не там ищешь…

— Я ничего не ищу, — качает головой Кира. Пальцы хищно дергаются.

— Не там… ищешь… — хрипит Гин, торопливо сглатывая. Раньше Кира никогда не удосуживался прислушиваться к тому, что он пытался ему сказать. Впрочем, Гин всякий раз очень быстро переходил на крик. — Оно… не там…

— Оно? — Кира недовольно хмурится. Между его бровей резко обозначается вертикальная морщина — раньше ее не было.

— Оно выше, — Гин обхватывает его запястье немеющими пальцами и думает, что, в общем-то, сегодня все и так должно решиться. Либо он сможет сделать то, что задумал, либо умрет еще до того, как эти тонкие пальцы разъярятся, а он потеряет свои последние силы. Они у него последние, это он понимает еще ясней. — Вот, — Гин ведет ладонь Киры вверх.

— Что — оно? — голос Киры начинает дрожать. Пальцы дергаются, но Гин держит крепко, думая только о том, как бы не отпустить. Еще чуть-чуть. Почти. Вот… — Что — оно?! — он почти кричит.

— Ну не Хогиоку же, глупый, — хрипло смеется Гин — и замирает, видя, как тот корчится, словно от боли. Неужели он... Все эти годы...

— Нет. Не Хогиоку. Сердце, — Гин кладет его ладонь себе на грудь, туда, где сотню — две — тысячу лет назад возник этот разрыв. Гин не знает, видел ли Кира, как он сам выдирал Хогиоку из груди Айзена голыми руками, как тот проткнул его мечом — если видел, это могло разрушить до основания хрупкий мир, который шатался и грозил обрушиться у Киры внутри. Это неважно. Сейчас это совсем неважно. В голове впервые за эти чертовы годы наконец-то наступило просветление. Нет. Там сияет ослепительный свет.

— Если ты хочешь сделать мне больнее всего, тебе нужно достать кое-что важнее Хогиоку или глупых костей. Мое сердце. Ты уже это сделал. Но ты все еще не понимаешь этого… — воздух в легких стремительно заканчивается, но Гин говорит, говорит, пока может, сплевывая густым и красным. — Поэтому тебе нужно просто вырвать его.

— Я не хотел, — шепчет Кира потрясенно. — Нет, я…

— Без него я точно не смогу уйти. Никогда. Ну же, Изуру. Ты всегда был таким смелым.

— Я не… — Киру трясет, его лицо становится белым как мел, а пальцы резко взлетают к горлу и скребут запрокинутую шею. — Я должен забрать его? Тогда вы не уйдете? Нет?

— Ты такой глупый, Изуру, — Гин прикрывает глаза. Усталость наваливается на него, но он продолжает говорить, сам не понимая, как и зачем. Может, ему это все уже кажется: просто на губах еще вздуваются красные пузыри, а он считает, что его по-прежнему слышно. — Так и не научился понимать ничего, за столько-то лет. Оно и так у тебя в руке. Ну же. Открой глаза, Изуру. Посмотри. Ты продолжаешь выдирать из меня куски, а самое-то главное вырвать не догадался. Потому что оно и так уже у тебя есть. У тебя в руке. Ну же, Изуру. Просто посмотри.

Когда Кира подносит к лицу перепачканные кровью пальцы, зрачки его расширяются и заполняют до краев всю радужку. Его взгляд на мгновение становится остекленевшим, а потом Киру начинает трясти — всего, с головы до ног. Он закрывает глаза, запрокидывает голову до хруста позвонков и кричит — Гину кажется, что ни один из собственных криков не звучал так страшно. Когда Кира открывает глаза, в них плещется что-то холодное и мутное. Постепенно взгляд становится ясным. Чистым. Кира смотрит на Гина, беззвучно распахнув рот. Взгляд его скользит вниз, и Кира зажимает рот рукой, сдавленно воя от ужаса. Он мотает головой, и Гин поспешно шепчет:

— Не смотри. Нет, Изуру, нет. Достаточно. Не смотри. Это приказ. Ты слышишь меня?

— Нет! Нет!

— Закрой глаза. Глупый, глупый Изуру. Иди сюда.

Кира не ложится на него — плавно падает, утыкается носом в шею, всхлипывая. Его колотит. Гин гладит его по голове, скользит ладонью вниз и переплетает свои пальцы с его. Сил нет даже на то, чтоб открыть глаза, но Гин держит его за руку так крепко, как только может.

Чтобы переломать эти пальцы все до единого, если они решат еще разок нырнуть в него. Кира не обидится, да и когда Гина волновали такие пустячные обиды.

Чтобы Кира не уходил больше. Никогда.

Гин не уверен, что ему хватит сил вернуть Киру еще раз.

— Ты никогда больше не уйдешь, — шепчет он ему на ухо, и Кира затихает. — Никогда.

| Голосование

@темы: Ичимару Гин, Фестовое, Bleach © Kubo Tite, ФБ-2012, Кира Изуру, Гин & Изуру, Фанфики, Bleach

---

Bleach 508: Like a Raging Fire

01-03

02.


03.


04.

05-17

05.


06.


07.


08.


09.


10.


11.


12.


13.


14.


15.


16.


17.


Bleach © Kubo Tite, глава 508
рус., англ.

@темы: Bleach-манга, Bleach

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Bleach 507: The Fire 3

01-13

02.


03.


04.


05.


06.


07.


08.


09.


10.


11.


12.


13.


14.

15-19

15.


16.


17.


18.


19.


Bleach © Kubo Tite, глава 507
рус., англ.

@темы: Bleach-манга, Bleach © Kubo Tite, Bleach

---

Оф. арты с Гином, в честь дня рождения

Bleach © Kubo Tite, взято с Minitokyo

@темы: Ичимару Гин, Bleach © Kubo Tite, Любимые мальчики, Bleach

---

День рождения Гокудеры Хаято. Этот персонаж мне нравится)

Превью, взято с Minitokyo

@темы: Любимые мальчики, Рисунки

---

Himery поделилась)

Превью, Bleach © Kubo Tite, art © ののまろ

* * *


Превью, Bleach © Kubo Tite, art © Na

@темы: Ичимару Гин, Bleach © Kubo Tite, пиксив.нет, Любимые мальчики, Рисунки, Гин & Изуру, Bleach

---

Чудесные летние фото, фотография и обработка Andjey )

07.09.2012 в 22:43

Пишет  Andjey:

Shadows of Summer

+9

+2

@темы: Цветы, Красота, Друзья, Лето, Подарки

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Прекраснейший миди с ФБ) Автору цветы, аплодисменты и огромное спасибо за эту красоту

02.09.2012 в 23:51

Пишет  fandom Bleach 2012:

Level 3. Миди: fandom Bleach 2012. Всего поровну (3 из 10)
Название: Всего поровну
Автор:  Пухоспинка
Бета:  Becky Thatcher,  Emberstone
Размер: миди, 4 750 слов
Пейринг/Персонажи: Абарай Ренджи, Зараки Кенпачи, Кучики Бьякуя
Категория: джен
Жанр: экшн
Рейтинг: от R до NC-17
Краткое содержание: перед назначением Ренджи в Шестой отряд
Ссылки на скачивание: в формате .doc (95 кБ), в формате .pdf (209 кБ)
Для голосования: #. fandom Bleach 2012 - миди "Всего поровну"

Капитан Зараки как-то заметил, что самая главная удача — эта та, которую мы не замечаем. «Вот, — сказал он тогда Ренджи, — разве ты стремился в Одиннадцатый отряд? Но все равно оказался здесь. Повезло».

Ренджи кивал, соглашаясь — с Одиннадцатым ему и впрямь повезло. Пришел рядовым, быстро со всеми познакомился. А потом нарвался на капитана — да так нарвался, что неделю провалялся в расположении Четвертого отряда — сращивал сломанные кости и оправлялся от сотрясения мозга. Хотя Юмичика-сан, зашедший проведать новичка, сказал, что у Ренджи сотрясаться нечему. А на следующий день пришел Иккаку-сан и принес конверт. В конверте оказался приказ о переводе из рядовых на место двадцатого офицера Одиннадцатого отряда.

Когда он спросил потом у Кенпачи, везение это или нет, тот только захохотал. «Дурак ты, Абарай, ой дурак, — сказал он. — Всего должно быть понемногу. Вот встретил ты меня в настроении подраться — это везение. А то, что продержался аж пятнадцать минут — Ячирка засекала — так это твоя заслуга».

Ренджи так и жил — вкалывал, как псих, и радовался крупицам удачи. Давно стал шестым офицером и собирался двигаться дальше. Только дальше. Он пока не загадывал, что будет через год, два или десять — что придется двигать Иккаку-сана или Юмичику. Он просто брал пример со своего капитана — жил сегодняшним днем, помнил о своей цели, а там будь что будет.

Однажды Ренджи проболтался Кенпачи о своей мечте — превзойти капитана Кучики. Кенпачи — они тогда сидели на улице, греясь под последними лучами заходящего солнца — потер затылок, хрустнул шеей. Долго смотрел вдаль, блуждая взглядом по крышам, потом спросил:

— А когда превзойдешь. Чего делать-то будешь?

Ренджи не нашелся, что ответить. Потому что капитан Зараки сказал не «если», а «когда». Значит, не сомневался в нем. Значит, у него все получится. На следующий день они начали тренировать банкай.


С того разговора прошло больше года. А вчера Кенпачи, не заморачиваясь условностями, открыл окно вместе с рамой и, засунувшись по пояс, сообщил:

— Собирайся, пошли.

Куда пошли? Зачем? Ренджи бросил взгляд на часы — пять утра. Полено ему в глотку. Возражать капитану было не принято. Но Ренджи попытался:

— Капитан Зараки, у меня выходной.

— Вот и отдохнешь, — осклабился тот в ответ и исчез с глаз.

Иногда Ренджи думал, что Кенпачи морочит окружающим голову, а сам вовсю использует шунпо. Да и кидо наверняка балуется.

Собираясь, он проверил экипировку — зная Зараки, Ренджи ждал отменной драки.

Но чего он не ждал совершенно, это идеально ровную спину в белом хаори и знаком Шестого отряда, темные пряди, разделенные застежкой кенсейкана. Ренджи отчетливо видел тонкие пластины и звенья цепочки, их скрепляющей.

Кучики Бьякуя развернулся — Ренджи коротко поклонился, чувствуя, как в лицо бросается кровь, — и заметил:

— Вы опоздали.

— Ну извиняй, Бьякуя, — ухмыльнулся Кенпачи, — это у вас у аристократов все по расписанию, а мы люди простые, минутой меньше, минутой больше.

Ренджи, закаменев, косился на капитана Зараки, все больше недоумевая. Почему Кучики Бьякуя идет с ними? А Зараки невозмутимо щурился, словно выжидал чего-то.

И, похоже, дождался. Бьякуя шевельнулся — а через миг оказался у них за спинами. На плечо легла неожиданно тяжелая рука, ноги Ренджи подогнулись, и он сглотнул, чувствуя мощь чужой реяцу.

Еще через миг ветер обдал лицо, и они оказались за пределами Сейрейтея. Рука соскользнула с плеча, капитан Кучики поправил шарф на шее и немного задумчиво сказал:

— Иногда мне кажется, капитан Зараки, что вы специально опаздываете, чтобы прокатиться у меня на шее.

Кенпачи только захохотал в ответ, а Ренджи так и не понял, подтверждая или опровергая.

Пока они шли, Ренджи маялся, пытаясь понять, когда будет прилично спросить, куда они, вообще, собираются?

А Зараки, словно услышав, весело проговорил:

— Да вот, Бьякуе надо в Гнездо личинок, попросил проводить.

Гнездо личинок!

Капитан Кучики безмятежно кивнул, подтверждая сказанное, а Кенпачи досадливо пнул камень с обочины.

— Черт тебя дери, мог бы для приличия оскорбиться.

Тот только закатил глаза, и Ренджи вдруг подумал, что Кучики Бьякуя — ну, может быть, ничего. В общем, сечет шутки и вообще.

— Капитан Зараки, ваше поведение возмутительно. Как вы могли подумать, что мне потребуется помощь?

— Тьфу на тебя! — рассердился Кенпачи, а Ренджи мог бы поклясться, что капитан Кучики улыбался.


Чем ближе они подходили к Гнезду, тем сильнее ощущалось давление, текущее от него волнами. У наглухо запертого входа вышиной в добрых три роста Ренджи земля была выжжена и изрыта. В воротах бесшумно распахнулась маленькая дверь. Внутри оказалось сухо, полутемно и совсем не страшно — обычный канцелярский столик и висячие шкафы выглядели неуместной обыденностью. Но когда оба капитана начали отстегивать занпакто, Ренджи похолодел.

— С оружием нельзя, — Кенпачи потянулся и шумно выдохнул, — так что не зевай, понял?

Ренджи осторожно положил Забимару на стойку. Кто-то неприметный скользнул им за спины — Ренджи узнал символ Второго отряда, а через миг в глухой стене напротив начали открываться тяжелые створки. Ренджи оглянулся — капитаны, касаясь плечами друг друга, о чем-то тихо разговаривали с охранником, причем у Кенпачи лицо было непривычно хмурым. Словно не на драку собирался.


О Гнезде личинок Ренджи слышал в Академии. Целую лекцию пришлось высидеть. Правда, она оказалась такой скучной, что вот он, Ренджи, мечтал поскорее забыть все то, чем пытался их напичкать преподаватель. К тому же, у Отори-сенсея была манера так заунывно тянуть гласные, что это изрядно действовало на нервы. Гораздо интереснее о Гнезде рассказывали старшекурсники, но даже Ренджи понимал, что большая часть историй — враки.

Но сейчас, глядя в темный коридор перед собой, спиной — от первого до последнего позвонка — чувствуя, как закрываются двери, Ренджи думал, что, может быть, в тех рассказах таилась правда. Потому что все они начинались с того, что у незадачливого посетителя отбирали занпакто и вталкивали в темное мрачное подземелье.

Правда, по обе стороны от него колебались две надежные реяцу — одна на шаг впереди, другая на шаг сзади. И Ренджи со стыдом понял, что они сейчас идут в классическом боевом построении «адская куколка» — когда два сильнейших члена отряда защищают слабейшего, помещая его в зону, где сталкиваются внахлест две реяцу.

Кровь ударила в лицо, и Ренджи с трудом поборол возмущение. Только задохнулся, кусая губы. Ну уж нет, он не будет орать, как подросток, которого не выпустили за ворота вечером. Просто он докажет, что достоин идти вот так, как сами капитаны — впереди или сзади. И прикрывать чью-то спину.

Ренджи вскинул голову и внимательно осмотрелся — черт, даже если не удастся отличиться, все равно же интересно! Ренджи пришло в голову, что мало кто мог похвастаться посещением Гнезда личинок.

Он завертел головой и вдруг поймал ухмылку Кенпачи. Вспыхнул, распрямил плечи и сосредоточенно уставился вперед.

Негромкое хмыканье позади заставило Ренджи снова покраснеть. Похоже, перед Кучики Бьякуей он умудрился выставить себя восторженным идиотом. И хрен с ним, разозлился сам на себя Ренджи.

Он откинул посторонние мысли и начал прислушиваться. В коридоре, по которому они шагали, царила тишина. Огни на стенах отбрасывали ломаные тени, и они едва заметно дрожали в неподвижном воздухе коридора.

К запаху каменных стен из секкисеки примешивалась тяжелая сладость, смутно знакомая, оставляющая неприятный привкус железа на языке. Ренджи моргнул — широкий коридор все так же тянулся вперед, только огни становились тусклее; капитаны невозмутимо шагали рядом, и непривычный шорох хаори раздражал и отвлекал. Бьякуя — крахмалит он свое, что ли?

Кровь отлила от головы, потом бросилась в лицо, а сердце застучало вдвое быстрее, заставляя собраться. Ренджи узнал запах. Только он не думал, что кровь может пахнуть настолько сильно. Как будто ее море, этой самой крови. Коридор впереди потемнел, полы и стены казались грязными. Кенпачи поднял руку, и они замерли. Подошел к одной из стен, присел на корточки, провел пальцами по полу, словно собирая что-то. Запах стал сильнее.

— Слышь, Бьякуя, — он вернулся, что-то подкидывая в ладони, сложенной лодочкой, — сколько, они говорили, всего пропало-то?

— Сорок восемь человек, — сдержанно отозвался Бьякуя.

— Ну, считай, двоих мы нашли. Вроде разные, глянь, а?

Кенпачи протянул руку, и Ренджи задохнулся от подступившего к горлу комка: в ладони лежали два раздавленных почерневших белка. Два еще угадываемых зрачка — один в окружении карей радужки, второй — в окружении голубой, светлой и чистой как кирины глаза — сжались до булавочной головки.

Бьякуя склонил голову на плечо, внимательно разглядывая трофей, потом спокойно заключил:

— Похоже, вы правы.

Ренджи сглотнул. Ладонь Кенпачи была испачкана в буром, край хаори потемнел — похоже, кровь действительно свежая.

— Капитан Зараки, — выдохнул Ренджи.

— А?

— Разрешите осмотреться?

— Валяй, — хмыкнул Кенпачи.

Ренджи шагнул в сторону и не расслышал, что сказал Бьякуя. Понял только, что Кенпачи это насмешило. Он даже представить себе не мог этих двоих вместе. А ты погляди, спокойно общаются, явно не в первый раз. А может — мысль оказалась такой неожиданной, что Ренджи замер — они дружат?

Да какая, к черту, разница? Нашел место, где думать о капитанах. Сейчас важно разобраться, что здесь творится.

Оба, и капитан Зараки, и капитан Кучики, вели себя так, будто он должен понимать, что происходит. Ренджи грешным делом даже покопался в памяти, не было ли каких указаний от Юмичики-сана, который, фактически, заведовал всеми делами Одиннадцатого отряда. Да нет, ничего такого.

Ренджи присел, совсем как недавно капитан Зараки, и присмотрелся. Сглотнул комок в горле, отгоняя тошноту, сморгнул холодный пот. Когда-то здесь был человек. Может быть — Ренджи вспомнил два сморщенных глаза — даже не один. Сейчас пол, стены и — он поднял глаза — потолок покрывал тонкий слой спрессованных мышечных волокон, растертых в порошок костей и крови. Кровь была еще влажной, вблизи она пахла терпко и маняще, кружила голову, разбиваясь в сознании на миллионы запахов-оттенков.

— Слышь, Абарай, — хриплый голос Кенпачи вырвал из сладкого транса, — встань между нами и слушай приказ.

Ренджи послушно, словно оглушенный, поднялся, отряхнул руки — будто было что отряхивать — и вернулся на свое место. Посмотрел на капитана вопросительно. А тот лишь фыркнул

— Чего уставился? На Бьякую, вон, любуйся. — Ренджи недоуменно моргнул, а Кенпачи пояснил: — Приказ будет отдавать он.

— Слушаюсь! — коротко поклонившись, Ренджи прямо посмотрел на капитана Кучики — где-то он слышал, что аристократы такого не любят. Иррационально хотелось кого-нибудь позлить. Но не капитана же Зараки.

Уголки губ Бьякуи дрогнули, приподнимаясь, и Ренджи уже в который раз покраснел. Похоже, его детский маневр был не оценен. Ну что ты будешь делать. Да, Абарай, куда уж пытаться допрыгнуть до Бьякуи, если краснеешь от каждого его взгляда.

— В Гнезде личинок пропало без вести, — негромко начал Бьякуя, — сорок шесть человек. Предположительно, они погибли. Еще двое офицеров Второго отряда исчезли, когда отправились выяснять, что произошло. Наша задача — разведка. Сейчас не время для героизма, мы пришли быть ушами и глазами. Поэтому смотрите в оба, в драку не вступайте, держитесь рядом с нами. Именно вы будете тем человеком, который увидит и зафиксирует происходящее. Нам с капитаном Зараки будет, скорее всего, не до того.

Ренджи коротко кивнул, скрипнув зубами. Что же, раз приказ — смотреть, он будет смотреть. Капитан Зараки учил — выжимай из каждой секунды максимум, и тогда минута решит все.

— Короче, — рыкнул Кенпачи, — ты стоишь между нами и не дергаешься, все понял? Высунешь нос — яйца оторву.

— Есть, — Ренджи послушно склонил голову.

— Вперед, — колыхнулась реяцу Бьякуи.


Когда они дошли до пересечения двух коридоров, Ренджи решился спросить:

— Капитан Зараки, я думал, что Гнездо личинок — населенное место.

За него ответил Бьякуя:

— Мы сейчас в одном секторе из тридцати. Помимо стен, секторы разделены силовыми кидо-барьерами, через них пройти невозможно. Те заключенные, что содержались в этом секторе, пропали.

— Если бы кто живой был, нас бы уже поприветствовали, — добродушно уронил Кенпачи и что-то вдруг пнул. Ренджи присмотрелся — рука, оторванная по локоть. Из места отрыва тянулись сухожилия, белел сустав.

— А из других секторов?.. — заикнулся Ренджи. Оглядываясь на Бьякую..

— Исключено, кидо-барьеры не пропустят даже каплю рейши.

Рука шевельнулась, пальцы дрогнули — указательный и большой.

Ренджи сглотнул.

— Остаточные мышечные сокращения? — с умеренным интересом спросил Бьякуя.

— Херня, пара часов прошла, не меньше, — Кенпачи ковырнул пол носком.

На периферии зрения что-то будто шевельнулось, и Ренджи недоуменно моргнул — показалось.

Когда он перевел взгляд на руку, та оказалась к ним на полметра ближе. Ренджи присмотрелся — рука медленно двигалась, царапая черными ногтями грязные камни пола.

— Любопытный феномен, — Бьякуя невозмутимо поправил шарф. — Капитан Зараки, вы, я смотрю, замерли от ужаса.

Кенпачи лишь сплюнул в ответ:

— Херь какая. Сожги ее.

— Вы мне указываете? — от этих слов отчетливо плеснуло холодом.

— Да, мать твою, указываю, оглох, что ли? Сожги, и идем, не собираюсь тут торчать до вечера.

— Я отказываюсь.

— Чего? Совсем идиот?

Ренджи стоял ни жив, ни мертв.

— Я не собираюсь возиться со всяким мусором только потому, что вы нервничаете.

— Я не нервничаю, мать твою!

— Варвар, — ледяным тоном отрезал Бьякуя. — Я хочу разобраться, каким образом этот… эта плоть двигается.

— Слышь, может, про плоть где-нибудь в другом месте, у меня тут, между прочим, офицер! Который тебе в рот заглядывает, ага. — Ренджи покраснел — опять, чтоб их всех. Ну, капитан Зараки, вот спасибо.

— Прекратите нести чушь, — Бьякуя смотрел перед собой.

— Ну что за хрень, а? Скучнее твоих нудных пояснений могут быть только зомби. Эх, — он крутанул рукой, разминаясь.

— Я сожгу эту, как вы изволили выразиться, херь, — сдержанно сказал Бьякуя. — Только ради вас, капитан. Не смогу пережить, если вы будете плохо спать из-за ползающих по полу отрубленных рук.

Кенпачи лишь тихо фыркнул под нос, а Бьякуя, шевельнув губами, активировал плотный сияющий шар. Раскрутил его на ладони и швырнул, описывая им полукруг. Алое пламя вспыхнуло, пожирая подсыхающую кровь и остатки плоти. Рука корчилась в огне, сжимая и разжимая пальцы, пока не обуглилась, превратившись в головешку, которая через миг рассыпалась пеплом.

— Слышь, Бьякуя, а дальше-то куда? — хриплый голос Кенпачи разнесся сразу по двум коридорам.

Капитан Кучики прикрыл глаза, сосредотачиваясь, потом резко выбросил руку вперед, и перед ними вспыхнула бледно-голубыми линиями карта. В ее центре светились три красные точки.

— Направо тупик, — негромко пояснил Бьякуя, — там была небольшая комната отдыха.

— Схожу проверю, — Кенпачи развернулся и неторопливо зашагал направо.

Одна красная точка начала удаляться. Ренджи с интересом изучал карту. Если судить по тому, что он видел, то длинный коридор был чем-то вроде гигантской прихожей. Короткий коридор, заворачивающий налево, упирался в огромный зал. Ниже были расположены камеры, еще ниже — несколько помещений, отмеченных красным ярлыком — наивысшая степень угрозы, что ли? Иначе почему они так глубоко. А еще пространство вокруг большого зала оплетала сеть коридоров и коридорчиков, между которыми теснились комнаты — похоже, подсобные помещения. Ренджи вдруг подумал, что обычно здесь очень шумно. Заключенные работают, отдыхают, дерутся, негромко гудит кидо. И все это — в полутьме, под толщей камня. Бррр.

Ренджи вздрогнул. Капитан Кучики что-то говорил о том, что секторы отделены друг от друга не только стенами из секкисеки, но и мощными кидо-барьерами. Но такой барьер обязательно должен был гудеть. Или вибрировать. Да черт его знает, как назвать то тянущее чувство в глубине уха, от которого постоянно хочется передергиваться. Ренджи вообще ненавидел кидо. Просто ему было от него хреново, вот и все. А совсем не потому, что оно ему не давалось.

Справа мелькнуло белое, Ренджи вскинулся, улавливая знакомую реяцу. Капитан Зараки выглядел изрядно раздраженным и поскучневшим.

— Ни хрена там нет, — рыкнул он. — Даже крови.

Бьякуя медленно кивнул:

— Тогда вперед и налево.

Ренджи почти ждал, что Кенпачи от души ответит раскомандовавшемуся капитану, но тот промолчал. Просто хмыкнул и пошел вперед.


Перед входом в зал запах крови усилился, под ногами у Кенпачи хлюпнуло, и он остановился, подняв руку. Потом потер шею, хрустнув позвонком, потянулся и довольно сообщил:

— Стойте тут, сам разберусь.

Ренджи слышал, как позади гневно фыркнул Бьякуя, и напрягся.

— Капитан Зараки, вы много на себя берете.

Кенпачи обернулся, посмотрел недоуменно:

— Да ладно тебе, я быстро. Если хочешь, можешь посмотреть, — великодушно разрешил он.

— Благодарю за позволение, — практически прошипел Бьякуя. — Но мне оно не требуется.

— Да ладно, не кисни, может, и тебе что-нибудь достанется.

— Офицер Абарай, — официально обратился Бьякуя, видимо, решив проигнорировать слова Кенпачи, — приказ остается в силе. Что бы ни случилось, вы не вмешиваетесь. Ваша задача — информация. Кроме того, вы можете помешать нам.

«Посмотрим, способен ли ты хотя бы на это» не прозвучало, но для Ренджи было очевидно, что Бьякуя не в восторге от него самого и от его умственных способностей.

Ренджи стиснул зубы. Информация — так информация. Шагу, мать его, не ступит без приказа. Ему же легче.


Дверь Кенпачи вышиб ногой. Сладкий запах человеческой мясорубки хлынул потоком, горло перехватило, а глаза заслезились от испарений. Стараясь удержать скачущий желудок на месте, Ренджи закашлялся. Тяжело дыша, он разогнулся и еще раз посмотрел вперед — информация, напомнил Ренджи себе.

Пол был устлан ковром из темного фарша. Тяжелая мебель казалась практически нетронутой, лишь кое-где валялись перевернутые стулья.

Кенпачи обернулся и кивнул Бьякуе:

— Стой здесь, что ли? Ножки запачкаешь. А мы с Абараем пройдемся.

Ренджи повернул голову: Бьякуя невозмутимо изучал бойню и забавно морщил нос.

— Гораздо больше меня беспокоит запах, — уронил он. — Капитан Зараки, не стойте столбом. Или я решу, что вы боитесь.

Кенпачи в ответ только покачал головой:

— Как-то слабовато. Ты ж лучше можешь, я знаю. Что-нибудь про «вышел через стену, потому что сбежать через дверь ума не хватило», а?

— У вас есть неоспоримое достоинство — на память вы не жалуетесь.

Ренджи слушал, как они переругиваются, и думал, что, наверное, все это не по-настоящему. Ему снится идиотский сон, осталось увидеть накрытый стол и всем вместе усесться пить чай. Он представил, как ободранные руки, паря в воздухе, заливают кипятком маленькие чайнички, двигают сладости, и захихикал.

— В любом случае, — голос Бьякуи над самым ухом оборвал смех, — я не уловил ни одной реяцу.

— Вот же хрень какая, — Кенпачи рассеянно почесал в затылке. — Он что, всех порешил, а потом схлопнулся?

— Очевидно, — теперь Бьякуя говорил раздраженно, — можно возвращаться.

Ренджи помотал головой. Что-то было не так. Всех заключенных убили недавно, тот, кто это сделал, просто прошелся, как точильным камнем, по ним, стирая тела в клочки. А потом — как там сказал капитан Зараки: схлопнулся? Чушь какая-то.

— Может, он скрывает свою реяцу? — пробормотал Ренджи.

— Офицер, — Бьякуя сказал это так, что у Ренджи едва не подогнулись колени, — вы полагаете, мне не хватило ума провести поиск по всем характеристикам?

— Простите, капитан Кучики. Я не подумал.

— Не рычи мне на парня, — буркнул Кенпачи. — Умник выискался. Все эти ваши кидошные штучки в нормальном бою нихрена не помогают.

— Вот как? — тонко улыбнулся Бьякуя.

Ковер из плоти дрогнул, по нему прошла едва заметная волна.

— Ладно, проверим, что тут — и возвращаемся. Тьфу, так я и знал, со скуки можно сдохнуть, — Кенпачи шагнул вперед.

— Подождите! — Ренджи пристально всматривался в пол. — Оно… шевелится.

— Ты головой двинулся, Абарай, — Кенпачи зашагал по чавкающему ковру. Кое-где уже поднимались тонкие струйки рейши, растворяясь в воздухе — то, что осталось от тел, начало разлагаться. — Она так не может.

Под тяжелыми шагами фарш проседал, тонкая темная корка лопалась, обнажая красно-белое нутро.

Она? Ренджи оглянулся на капитана Кучики — тот смотрел на Кенпачи, плотно сжав губы. А потом негромко произнес:

— Все-таки мы опоздали.

Кенпачи стоял, наклонив голову:

— Надо было вызвать меня два часа назад, тогда. Возможно…

Ренджи сглотнул:

— Капитан Зараки, вы знаете, что здесь произошло?

А тот, словно не слыша, продолжил:

— Эти кретины из Двенадцатого отряда…

— Не вижу смысла обсуждать Двенадцатый отряд. Они не могли знать. — Голос Бьякуи стал тихим. — Ты ведь чувствовал ее, когда вошел? Верно?

— Да, — глухо ответил Кенпачи.

Ренджи недоуменно смотрел на спину своего капитана — полы хаори давно побурели и жестко топорщились от высохшей крови.

— А сейчас она исчезла, — так же тихо продолжил Бьякуя.

— Исчезла, — эхом откликнулся Кенпачи.

Ренджи не выдержал:

— Да о ком вы?

Кенпачи обернулся, посмотрел искоса:

— Слышал приказ? Смотри и не дергайся. Вот же срань какая.

— Надо уходить, — покачал головой Бьякуя. — Это дело Двенадцатого отряда. Возможно, она потеряла много сил, и сейчас есть шанс заключить ее в ловушку.

И тут Ренджи потерял терпение:

— Какого хрена вы говорите так, будто меня нет? И почему сразу исчезла? Пробила стену, ушла в другой сектор.

Бьякуя посмотрел на него снисходительно:

— При должной настойчивости она смогла бы пробить стену из секкисеки. Но не кидо-барьер.

Ренджи посмотрел удивленно:

— Так его же нет.

— Он есть, — терпеливо проговорил Бьякуя.

Ренджи прислушался к собственным ощущениям — ничто не царапало, не действовало на нервы — так, щекотала карта, все еще парящая над головами.

— Нет, — как в омут бросился Ренджи.

Бьякуя смотрел на него с легким недоумением — словно поразился, что Ренджи умеет разговаривать.

— Офицер, — помолчав, сказал Бьякуя, — вы хотите сказать, что мое знание кидо недостаточно удовлетворительно, чтобы распознать кидо-барьер выше восьмидесятого уровня?

Ренджи опустил голову — но он был уверен, что барьера нет! Черт, восьмидесятый уровень… Может, там эта, как ее, структура совсем другая.

— Что ты рычишь, иди да проверь, придурок, — вмешался Кенпачи.

Капитан Кучики полоснул по нему взглядом и пошел вперед. У дальней стены — Ренджи взглянул на карту — именно той, что граничила с другим сектором — он сжал руку в кулак и описал резкий полукруг.

По стене зазмеилась тонкая белая молния, расчертив ее ветвистым узором. Хаори колыхнулась, Ренджи почувствовал, как сухой воздух обдул лицо.

Бьякуя положил ладонь на стену и замер.

— Не говори ничего, — проворчал Кенпачи, — не говори мне, мать твою, что Абарай был прав.

— Он прав, — ответил Бьякуя, не оборачиваясь. — Барьер поврежден.

— Чем ты смотрел, жопой? — мрачно поинтересовался Кенпачи.

— Закрой рот, ошибка природы. Срочно возвращаемся.

— Кто тут еще ошибка, дубина. Знал, что на вас с этим кидо положиться нельзя… Абарай, ты между нами, уходим. Вылезешь — выкину из отряда.

Плотный ковер из плоти дрогнул, на потолке заплясали неясные тени. Ренджи замер, пытаясь уловить малейшее движение.

— Капитан Зараки, оно опять шевелится.

— Я все еще ничего не чувству…


Дальняя стена взлетела на воздух, рассыпавшись пылью. Ветер, смешанный с песком, вмял Ренджи в стену. А потом его накрыла реяцу — золотая и тяжелая, она пластала Ренджи, вдавливая его в суп из чужой плоти, каменных крошек и обломков мебели.

Оглушительный визг и скрежет — словно по булыжнику с размаху проехалась гигантская пила — врезал по ушам, ввинчиваясь в голову раскаленными стержнями боли. Ренджи заорал, корчась на полу и теряя сознание. Когда волна отхлынула, Ренджи остался лежать, чувствуя, как по шее течет кровь. Он вдохнул и закашлялся, горло заполнилось соленой влагой, она хлынула изо рта, расцвечивая грязно-бурую поверхность алым узором. Ренджи с трудом поднял голову: Кенпачи стоял в центре зала и двумя руками удерживал… Ренджи моргнул. Извивающиеся молнии не походили на человека. Пустого тварь тоже не напоминала. Мышцы на руках Кенпачи вздулись, по ним змеились темные вены, оплетая от запястья до уходящего в рукав косоде плеча. Бьякуя, стоя на одном колене, удерживал вокруг Кенпачи барьер. Внутри очерченной голубыми линиями сферы кружилась пыль, бывшая когда-то мебелью, чужой плотью, еще черт знает чем — Ренджи не хотел представлять подробности.

Стихия в руках Кенпачи извивалась, расписывала его черными мазками, которые сразу начинали сочиться кровью, била в барьер изнутри слепящими протуберанцами, от каждого удара которых Бьякую отбрасывало назад.

Фигура в тесных объятьях Кенпачи стала уплотняться — показались длинные волосы, уложенные в затейливую прическу, очертилась грудь. Плечи женщины тряслись, словно она хохотала, но Ренджи никак не мог увидеть ее лица — вместо него был светящийся овал.

Ренджи, задыхаясь, поднялся на колени — ладони были красно-бурые. Цепляясь за стену, он встал, покачиваясь, сделал шаг вперед — и замер. Отданный приказ всплыл в памяти: что бы ни случилось, не высовываться. Капитаны знали, что делали. И — Ренджи мог поклясться — делали это неоднократно, так какого он полезет? Будет только мешать.

Он повторял это спекшимися губами, глядя, как кожа на руках Кенпачи обугливается, как Бьякуя, покачнувшись, упал на второе колено — и мелькнуло дурацкое: теперь он точно испачкает хаори.

Ковер из плоти колебался все сильнее, тут и там из него вырастали руки, ноги и головы — скрюченными пальцами они хватали воздух, глаза без век бешено вращались, но весь этот хоровод рассыпался волокнами и обломками костей. Вдруг под ним мелькнула белая искра. А потом еще одна. Ренджи проморгался, дико вскинул глаза. Барьер казался неповрежденным, но что-то в нем изменилось.

Бьякуя стоял на коленях, плотно сжав губы, и смотрел перед собой. Было видно, как по лицу стекают капли пота, белки глаз покрылись красной сеткой лопнувших капилляров… А искорки все приближались, и на их пути ковер из плоти вздыбливался.

Выгонят из отряда? Да плевать. Ренджи не собирается выполнять идиотские приказы.

Оттолкнувшись от стены, он бросился в сторону Бьякуи. С размаху прыгнув туда, где он в последний раз видел блеск, Ренджи проехался ногами по скользящей плоти, обнажая длинную мерцающую плеть, тянущуюся из-за барьера.

— Ах ты!

Ренджи с разворота попытался отбросить ее ногами, но плеть обвилась вокруг талии, тело прошило тепло, отдалось в затылке и потекло по ногам.

На кидо-барьер лег еще один слой, плеть разжала свои объятья и втянулась внутрь. И тут пришла боль. Ренджи выгнулся и зашелся бессмысленным криком, потому что все, чего ему хотелось — чтобы боль ушла, оставила его тело, дала сдохнуть.

Одновременно в уши влился шепот. Он отразился от каменного свода и стен, заставил завыть.

— Капитан-капитан, почему мы не вместе. Капитан, я хочу сразиться, капитан, сразиться со всеми, кого я вижу. Ты неправильный капитан, ты отказался от меня. Давай убьем всех, капитан, убьем — и я скажу тебе свое имя. Ты ведь хочешь знать, хочешь? Я так люблю тебя, капитан, не оставляй меня одну, позволь быть рядом.

Мертвые конечности оплетали сферу, смыкаясь в дробящемся рукопожатии, словно обнимали находящихся внутри; между обугленных пальцев плясали белые молнии, узор из ладоней гудел на высокой ноте.

Последнее, что Ренджи увидел — женщина, слившись с Кенпачи в непристойном объятии, погружается в него, а из светящегося овала лица льются черные слезы.

***

Слова плавали в его черепной коробке, отталкиваясь от стенок. Некоторые из них были совсем простые — вода, тепло, боль. Другие — забывались через миг после того, как они появлялись в сознании.

Ренджи закашлялся. Грудь обволакивало ровное мягкое тепло.

— Поразительно.

Знакомый голос. Высокомерный и чуточку удивленный. С ним было связано что-то очень важное.

Стать сильнее. Сразиться. Превзойти.

Кучики Бьякуя.

— А я что говорил? Лучшее отдаю.

Ренджи с трудом открыл глаза. Капитан Кучики, в заляпанном кровью хаори, с грязным лицом, сидел перед ним на корточках, а от ладоней шло то самое тепло.

— Пожалуй, достаточно, — Бьякуя невозмутимо поднялся, и Ренджи подумал, что он единственный во всем Обществе душ, кто не выглядит смешно, уляпавшись дерьмом с ног до головы.

— Поднимай задницу, Абарай, — раздался со стороны голос Кенпачи.

Ренджи с трудом повернул голову: капитан сидел, скрестив ноги, и обрывком собственного хаори полировал свой меч. Зазубренные края цепляли ткань, выдергивая из нее короткие нитки.

Попытавшись подняться, Ренджи охнул — во рту было сухо, голова по-прежнему кружилась.

— Капитан Зараки, что это было? Что за хреновина?

Кенпачи устремил поверх него внимательный, неожиданно острый взгляд. Ренджи показалось, что он чувствует, как капитан Кучики позади пожимает плечами.

— Это тебе решать, — ответил тот.

— Так это, вопрос-то секретный, а?

— И когда тебя это волновало? — в голосе Бьякуи отчетливо слышалась усмешка.

— Да я просто так сказал, — проворчал Кенпачи. И сразу, без перехода, оставив Ренджи моргать: — Занпакто это мой, чтоб его. И никому ни слова. Дубина.

— А я-то чего? — возмущенно булькнул Ренджи.

— Да не ты. Ты просто придурок, который не слушается приказов. Кстати, я тебе говорил, нахрен пойдешь из отряда? Говорил. Вот и пойдешь.

— Сначала в Четвертый, — Бьякуя встал. — Успеете попрощаться.

Ренджи потрясенно перевернулся на бок, встал на четвереньки, пережидая приступ головокружения. Потом встал, поправил сползшее с плеча косоде, затянул пояс.

— Занпакто? — бессмысленно спросил Ренджи.

— Угу, идем.

— Я не понимаю.

— Тебе и не нужно, — Бьякуя поравнялся с ним и легонько подтолкнул в спину. — Двигайся, бывший шестой офицер.

Ренджи покачнулся.

— Слышь, Бьякуя, может ты его это, а?

— Никакого шунпо в таком состоянии, — отрезал тот.

— Ладно.

Ренджи обернулся на вход в Гнездо личинок — там суетилась охрана, какие-то люди разбирали ящики. Он узнал символы Кидо-корпуса, Второго и Двенадцатого отрядов.

— Они с нами уже закончили, — Кенпачи хлопнул себя по груди.

— Она, — Ренджи помолчал, — все еще там?

— С ума сошел? Вытащили, запаковали, опять привязали на цепь. Вот же хрень на мою голову. — Капитан Зараки помолчал, а потом тихо сказал: — Идиотка. Просто идиотка.

— У вас, капитан Зараки, даже материализация занпакто ненормальная, — ядовито прокомментировал Бьякуя. — Ни ума, ни имени, одна сила.

— Заткнись, — проворчал Кенпачи. — Без тебя тошно.

Капитан Кучики остро взглянул, потом поднял руку, словно собирался коснуться плеча Кенпачи — и уронил ее, так и не решившись.

— Бывай у нее чаще, ладно?

— Знаю, — Кенпачи запрокинул голову, хрустнул шеей и зыркнул на Ренджи: — Чего уставился? Шагай.

Дальше они шли молча, и Ренджи был благодарен капитанам за это — так было проще сосредоточиться на дороге.

Когда показались стены Сейрейтея, Бьякуя заговорил:

— Она стала сильнее. Хитрее. И научилась работать с кидо. Она ведь не разрушила барьер. Она его изменила, оставив кидо-обманку.

— Я знаю, — отозвался Кенпачи.

— Когда-нибудь ты узнаешь ее имя.

В голосе Бьякуи прозвучало что-то такое, от чего Ренджи замер и уставился в спины уходящих капитанов.

— Не понимаю я ее.

— Когда-нибудь у вас все получится.

Ренджи помотал головой — значит, ему не показалось. Кучики Бьякуя — успокаивает капитана Зараки? Подбадривает? Плевать. Ему вдруг захотелось упасть на обочину или приткнуться к ближайшей стене и заснуть.


У входа в Четвертый отряд Ренджи начал терять сознание.

Сквозь туман он слышал торопливую скороговорку медиков, радостный голосок Ячиру. Разговор Бьякуи и Кенпачи запомнился почему-то отрывками:

— как только покинет госпиталь…

— …собрал вещи…

— Приказы нужно выполнять.

Хриплый хохот.

— .. научить дисциплине…

Ренджи перестал что-либо понимать. Но если Кенпачи хочет от него избавиться — то хрен. Он будет вызывать его на бой столько раз, сколько понадобится, чтобы тот понял — с ним так нельзя.

Ренджи хрипел, выталкивая слова, пока его не накрыла спасительная тишина. Было странно, непонятно и горько. Словно прикоснулся к другому миру, а потом его вышвырнули за ненадобностью.

А на следующий день Юмичика-сан принес приказ о переводе Ренджи на должность лейтенанта Шестого отряда под командованием Кучики Бьякуи.

Ренджи лежал на жесткой постели и думал: сколько в происходящем везения, а сколько — его собственной заслуги? Если это была проверка, то почему его взяли в Шестой отряд — ведь он не выполнил приказ оставаться в стороне? В памяти всплыли слова капитана Зараки, сказанные им, когда Ренджи только появился в Одиннадцатом. Появился, почти вымуштрованный Айзеном, почти, да не совсем. Кенпачи тогда сказал: «Буду бить по печени, а не по Уставу. Так что соображай». Вот Ренджи и соображал.

Он широко улыбнулся.

Капитан Зараки, как всегда, оказался прав — всего должно быть поровну: и везения, и собственных заслуг. И Ренджи собирался сделать все, чтобы так продолжалось и дальше. Перед ним лежал его собственный путь.

---

URL записи | Голосовать

@темы: Абарай Ренджи, Bleach © Kubo Tite, Кучики Бьякуя, ФБ-2012, Фанфики, Bleach

---

Bleach 506: The Fire 2. День ознаменовался банкаем Ямамото Генрюсая: "Занка но Тачи"

01-17

02.


03.


04.


05.


06.


07.


08.


09.


10.


11.


12.


13.


14.


15.


16.


17.


18.

19

19.


Bleach © Kubo Tite, глава 506
рус., англ.

@темы: Bleach-манга, Bleach © Kubo Tite, Кучики Бьякуя, Гриммджо Джаггерджек, Bleach

---

Лисик (справа) и Такана на Bakumatsu-2012, фото и обработка Andjey)

превью

@темы: прекрасное, Друзья